Здесь облачно и ветрено – тревожно.Мне страшно спать, работать невозможно.Грязь за порогом, в комнатах – земля.Прогнать унынье не хватает веры.Я всю неделю пью вино без меры,Смотрю не отрываясь на поляСквозь мальвы яркие в моём окне открытом.В приёмнике, на кухне позабытом,Эфира шум похож на сильный дождь.И в полудрёме сладкой и неяснойОт красного вина и мальвы краснойЯ не услышу, как ты в дверь войдёшь.
«Август напомнил, что лето не вечно…»
Август напомнил, что лето не вечно.Вечер напомнил, что солнце не вечно.Красные мальвы – воскресные
свечи —В сумерках сада покорно сгорели.Наша душа – не цветок и не камень,Как же ей быть долговечнее камня?Ей, в суете забываемой нами,Как пережить это бодрое тело?В августе яркое лето погаслоТак же, как вечером солнце погасло.Только всю ночь от предчувствий неясныхЧто-то дрожало в груди и болело.
«Лес не сравнится с садом. Сад – отрада…»
Лес не сравнится с садом. Сад – отрадаДля взгляда. Как награда за труды,И сладкий запах сада, мёда, яда,И цвет блестящей пены и слюды.Нам сад не в суд. Отяготились древа.Но для чего секира у корнейУже лежит? Зачем Адам и ЕваУкрылись под завесою ветвей?
«Было смутное чувство вначале…»
Было смутное чувство вначале,И возникло оно просто так,Из какой-то случайной детали —Где-то окнами стукнул сквозняк,Было солнце вечернее нежно,А в луче – паутинная нить,И я мысль допустила небрежно,Что хотела бы вас полюбить.
«Лило. Все облака лиловы…»
Лило. Все облака лиловы.Тепло, и весь февраль текло.Мы тусклы, вялы, бестолковы,Тоскливо смотрим за стекло.Там облака как влажный войлок.Вдыхаю воздух тяжело,Но знаю:Кто-то для бездомныхПогреться вымолил тепло.
«Кончился праздник. В окно на снег…»
Кончился праздник. В окно на снегНенужная ёлка летит.Что это? Неудачный побегИли игра в суицид?На пожелтевших ветках блестятНиточки мишуры.Тёплой смолою кровоточатРанки её коры.И я принимала счастье всерьёз.Зачем теперь плачу и злюсь?Просто, как ёлку, меня ты брось —Я этого не боюсь.
«Стиснув баранку…»
Стиснув баранку, пальцы хрустят.Я выжимаю сто шестьдесят.Капли дождя разбиваются в прах.Нужно же чувствовать что-то, хоть страх!Встречных огней ослепляющий свет.Даже восторга от скорости нет.Мы так неловко расстались с тобой.Но почему я не чувствую боль?
«Перерва мысли прерывала…»
Перерва мысли прерывалаМне в электричке среди ночиОбрывком яркого вокзалаИ перестуком неумолчным.На фоне движущихся зданийМоё дрожало отраженье,Не поддаваясь узнаванью,Но подвергаясь искаженью.Так старость плоть мою разрушит,И не смогу себя узнать я.Так смерть мою похитит душу,И всё прервётся так некстати.Перерва мысли прерывала,И ночью за стеклом вагоннымВесь мир казался искажённым,А может, наконец реальным.
«Волоколамск – колокола…»
Волоколамск – колокола.Весенний снег – почти зола.Волоколамск – там волока.Истлела лодка. Мель. Река.Быть может, там и нет реки,Колокола – невелики,Нет лодок, отмель не бела —Я там была, как не была.Стою на серой полосеВолоколамского
шоссе.
«Париж отраженьем весенним…»
Париж отраженьем весеннимСплошных жёлто-серых камнейВ реке цвета старого сенаИ сетью деревьев над нейПозвал, уловил, опрокинулПод мост между чёрных перил,Где мы отразились другимиДвоими, кто так же бродилВсё утро по улочкам узким,К полудню оставшись без сил.Лишь ветреный сад ЛюксембургскийСкитания их прекратил.И там, на скамье, где фонтанаЗеркально-блестящий овал,Он так же назвал её АннойИ пальцы холодные сжал.
Из книги
«Чёрные линии»
(2010)
«За рассветным окном…»
За рассветным окном только линии чёрные — провода.Как же дальше мне жить, если небо зачёркнуто навсегда?Как ошибка, зачёркнуто утро неяркое и закат.Словно лист из тетради, испорчен помаркою каждый взгляд.На лице остаются холодные чёрточки от дождя.Я сама этим небом осенним зачёркнута навсегда.
«Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками…»
Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками.Тайные, тёмные мысли мелькают в уме.Птицы взлетают и в небе стоят многоточием,Точно таким, как в твоём опоздавшем письме.Рощи прозрачны, как старые сети непрочные.Листья, как рыбки, срываясь, летят в водоёмИ застывают во льду золотым многоточием,Точно таким, как в послании нежном твоём.Осень заранее знала, чего мне захочется:Ветра с дождём или тёплого света в листве.Всё, что она не сказала, легло многоточиемБелого снега на тёмной замёрзшей траве.
«…И только утром свет в окне погас…»
…И только утром свет в окне погас,Где плакало всю ночь дитя больное.Касаясь лба горячего рукою,Сидела мать и не смыкала глаз.О Боже, я теперь грехом больна,Сгустился мрак, и листья облетели.Не отходи же от моей постели —Вокруг темно, и я лежу без сна.
«Жёсткий воздух. Чёрный острый лес…»
Жёсткий воздух. Чёрный острый лес.Мёрзлый лист хрустит, как скорлупа.Даже манна, что летит с небес,Жёсткая, как манная крупа.И стучит в стекло, а мне всё леньОтойти от тусклого окна.Отчего опять без света день?Отчего же ночь моя без сна?
«Как страшно знать, кто я на самом деле…»
Как страшно знать, кто я на самом деле,И на себя смотреть со стороныТак безразлично, как всю ночь гляделиВ моё окно две тусклые луны.И сон отрадный не прервёт раздумьяО том, как глупо жизнь свою гублю.Зачем я не страдаю слабоумьем?Зачем я до беспамятства не пью?
«И вот я дома. Я дошла до ручки…»
И вот я дома. Я дошла до ручки.Но ничего не видела в пути.Меня в маршрутке полутёмной мучилКакой-то неотвязчивый мотив.Неразличимы, улицы мелькали —Я помню только капли на стекле.Как ворох несущественных деталейЯ вижу мир, когда навеселе.Есть листья в лужах – нет дороги к дому.Подъезда нет – лишь струйка с козырька.И кажется какой-то незнакомойМоя же, ключ зажавшая, рука.Стою и в дверь зайти я не решаюсь —Боюсь очнуться в комнате чужой.До ручки я дошла, не сознавая,Что в самом деле я пришла домой.