Когда работала, я не жалела рук,И пальцы очерствели, стали грубы.Вы руку мне целуете, а вдругНе различу, нежны ли ваши губыИли насмешливы. И всё пойму не так,И всё придумаю, себя и вас измучив.Быть может, посчитаю за пустякЕдинственный судьбою данный случай.Я ваших слов не слышу – сердца стукМешает. Я руки отнять не смею.Зачем, работая, я не жалела рук?Зачем теперь я сердца не жалею?
«Мне было трудно вынести разлуку…»
Мне было трудно вынести разлуку.И
я бы к ней привыкла, но вчераВдруг ощутила, что в груди – дыра,Такая, что просунуть можно руку.Я, заглушая боль, пила вино,Бессмысленно по комнате слоняясь,Дыра же всё сквозила, раскрываясь,Как будто в доме выбили окно.А за окном холодный ветер свищет,И темнота, и жёсткий снег летит.Дыра в груди всё тело леденитИ выстудит, как бедное жилище.
«Просто нажму: «Сообщения…»
Просто нажму: «Сообщения.Входящие. Удалить».Лети в пустоту, в забвение,Гори же, письмо любви!Зачем же рука не дрогнула,Все кнопочки надавив?Свеченье экрана ровное.Гори же, письмо любви!Ни дыма, ни пепла белого,И в памяти – ничего.А может, его и не было —Послания твоего?
«Я вам пишу – молчание в ответ…»
Я вам пишу – молчание в ответ,Но в этом виноват лишь ветер резкий —Куда-то прочь уносит эсэмэски,И я письмо бросаю в интернет.Но дождь идёт, мешая вам читать,И размывает строчки на экране.Придётся попросить у старой няниС письмом к вам внука своего послать.
«Сначала я не придала значенья…»
Сначала я не придала значеньяТем тоненьким иголочкам, что сердцеМоё кололи сладостно и больно.Потом во всём я обвинила солнцеВесеннее, его огонь холодный.Потом, кого винить уже не зная,Я поняла, что в странную любовьВошла, невольно вздрогнув, будто вышлаМорозной ночью в сад пустой и мёртвый.Вокруг темно и тихо, только холодБесстрастные объятья открывает,И каждый вдох мне причиняет боль.И ничего не предвещает счастья.
«Лист осенний – золотой, медовый —…»
Лист осенний – золотой, медовый —Бился и дрожал на сквозняке,Но держался. Не промолвив слова,К вашей я притронулась руке.И, тончайшим ветерком влекомый,Лист упал. Зачем о нём грустить?Ваши пальцы слишком незнакомы,Чтобы их так скоро отпустить.
«Бывают слишком лёгкие объятья…»
Бывают слишком лёгкие объятья,Которые удерживать не станут,Как будто эти руки – только воздух.Бывают взгляды с лёгким безразличьемИ с нежностью, почти неуловимой.Они прозрачны, как весенний воздух.Бывают имена – одно дыханье,Но кажется, мне легче сдвинуть камень,Чем снова имя повторить твоё.
«Потому, что осенняя ночь…»
Потому, что достаточных нет оснований…
Г.Л. Хикс
Потому, что осенняя ночь рассыпала горстями зёрна сорванных звёзд…Потому, что без ветра мой невидимый сад зашумел, не щадя своих
гнёзд…Потому, что во тьме трепетала упавшая птица, испугавшись во сне…Моё сердце тревожно и сладко лгало, будто ты вспоминал обо мне.
«Жгла зажигалкой пальцы…»
Жгла зажигалкой пальцы.В здравом уме – не в бреду —Вздумала примеряться,Больно ли будет в аду.И поняла – терпимо.Господи, охладиТолько невыносимыйЖар у меня в груди!
«Лукавство я искореняю…»
Лукавство я искореняю немало лет,Но на вопросы отвечаю: «И да и нет».С кокетством справлюсь непременно — не те года,Чтоб говорить одновременно и «нет» и «да».Я стала проще и честнее, притворства – ни следа.Люблю ли вас? Солгать не смею — и нет, и… да.
«Бывает, что, неловкая в работе…»
Бывает, что, неловкая в работе,Пораню руку кухонным ножом.И ранка не болит, но ощущаюПрохладную струю воды – холодной,Горячую – совсем невыносимой.Вкус соли, недоступный осязанью,Я начинаю чувствовать на ощупь.Так и душа: порань её немногоУкором совести, любовью, безразличьем —Становится чувствительней и можетУвидеть то, что недоступно зренью,Услышать звуки и слова такие,Что кажется: ещё совсем немного —И обнажатся тайны бытия.Но ранка постепенно заживает,Душа немеет и теряет зренье.Тогда себя должна я ранить сноваИ бередить зажившее, стараясьПрильнуть душой к любому острию.
«Ни огонька. Лишь поле перед нами…»
Ни огонька. Лишь поле перед нами,И позади, и рядом, и насквозь,Как ветер между трав. Не видно звёздЗа чёрными небесными полями.Так было в детстве – выключили свет,И даже щель не светится под дверью.Весь мир во тьме, и я готова верить,Что поля нет, и нас с тобою нет.Здесь и на ощупь не найти дорог,Прислушавшись, не различить ни звука.И я твою сжимаю крепче руку,Шепча молитву: «Да воскреснет Бог!»
«Цветут сады. Туман впитал их запах…»
Цветут сады. Туман впитал их запах,Их лунный цвет и отдалённый звук,Как тихий вздох, возникнувший внезапноИз долгого молчания разлук,В которых дни сосчитаны. Их столько —Не меньше, чем летящих лепестков.О, вздох цветения – дыхание, и только,Неровное дыхание садов.И это – звук, не выразимый словом,Не оттого ли, что звучит лишь цветСтволов иссиня-чёрных и лиловых,Соцветий, чуть зелёных на просвет.
«К июлю глыбы пыльных крон…»
К июлю глыбы пыльных кронГорячий ветер обкатает.Так море камушки скругляет,Но ветер неотступней волн.Он станет к осени сильней,Истреплет листья, и, пустые,Мне рощи станут как чужие,Без птиц, без шелеста ветвей.Так дорогие именаСквозь годы слышатся иначе.Был каждый звук для сердца значим —