Дом на острове

– Ты похожа на пар над кипящей кастрюлей.

– Хочу справедливости, – прошуршал бестелесный голос. – Кипит моя ненависть.

Ответить не успела.

– Скорей! Уходи!

Я рванула на чердак. Посмотрела, как Чарли удаляется в сторону пристани, решила не терять времени.

Аккуратно собрала осколки стакана из мусорного ведра, и принесла в комнату, где временно пристроила на тумбочке, после чего с чистым сердцем легла досыпать.

Рамона вновь разбудила меня сном со штормом и криками, похожими на вопли чаек. Я, наконец, чувствовала себя человеком: выспавшаяся, согретая. Не торопясь разложила в кровати битое стекло и вновь аккуратно застелила.

– Он на кухне, – раздался шёпот над ухом. – Замани наверх.

Я бросила взгляд в зеркало. Мой цветущий вид никак не соответствовал роли, которую надо сыграть. Недолго думая, подцепила маникюрными ножницами белые тени из косметического набора и они двумя полукружьями вывалились на стол. Взять их в ладони и размазать по лицу было делом нескольких секунд. Не очень ровно, но сойдёт. Немного мазнула перламутровым зелёным и пошла пугать Чарли.

Страха не было. Завывая на лестнице, еле удерживалась от смеха, а когда Чарли, поменявшись в лице, бросился ко мне, неторопливо скрылась от него, подмигнула Рамоне, которая ждала своей очереди в центре коридора, и свернула в комнатушку напротив спальни, откуда вела лестница на чердак.

Поднялась на крышу. Ждать пришлось долго, и я решила, что Чарли опять лишился чувств от вида Рамоны. Наконец, внизу хлопнула дверь и Чарли, слегка пошатываясь, подошёл к ступеням. Я спихнула кирпич и поторопилась скрыться.

– Ничего не получилось, – доложила Рамона, явственно видимая в полумраке чердака. – Твердит, что это была шутка.

– Может и в самом деле? – вдруг испугалась я. Представилось, что всё – глупое недоразумение. Поговорить с мужем – и всё рассеется, как морок, и вновь станет хорошо.

Рамона скептически молчала.

– Понимаю, что нет, – горько сказала я, – но…

Она сжала губы и кивнула.

– Уезжай. Сейчас. Пока прилив.

Я растерялась:

– Как, уже?

Рамона поблекла и исчезла. Да, верно, прилив. Нельзя терять времени. Я поспешила на берег. Сначала за кроссовками. Лишь примерно представляла, куда идти дальше. Без подсказок Рамоны могла и не найти лодку.

Густой кустарник, который я умудрилась ночью вообще не заметить, скрывал расщелину от невнимательных глаз: её можно было заметить, только подойдя вплотную. Высота обрыва меня потрясла. Здесь же метров восемь! И по этим вертикальным стенам я карабкалась? Да если бы видела, какая дорога мне предстоит, ни за что не решилась бы лезть! Я с ужасом глядела вниз. На глаза наворачивались слёзы. Неужели всё зря?

– Рамона, милая, я же не смогу спуститься!

Она молчала. Сморгнув слёзы, я огляделась, но марева, выдававшего присутствия призрака, не заметила. Выхода нет. Вокруг моторки уже плескались волны, и она заметно покачивалась. Если не спущусь, отлив её просто утянет за собой.

Осознание того, что у меня нет времени, вдруг обдало жаркой волной. Сколько я буду карабкаться? А вода вот-вот поднимет лодку с песка. Тихо поскуливая от страха, я сорвала с себя платье, завернула в него кроссовки и, примерившись, швырнула в моторку. Здесь мелко. Я дошла почти до самого окончания расщелины, туда, где края её расходились, будто распахнутые руки, желающие обнять океан. Сквозь прозрачную воду было видно, где песчаное дно резко уходит вниз.

– Рамона? Ты здесь? Куда лучше прыгать ?

Не дождавшись ответа, не стала раздумывать, чтобы не растерять остатки решимости: сделала пару шагов разбега и бросилась в воздух.

Мне никогда не приходилось прыгать с такой высоты. Изощряться не стала: вытянулась солдатиком. Удар о воду вышиб дыхание, видно вошла не совсем вертикально, обожгло холодом, и я лихорадочно забарахталась, торопясь вырваться на поверхность. Выскочила совершенно дезориентированная, отплёвываясь, отфыркиваясь, ослепшая от волос, залепивших глаза. Первым делом снова опустила лицо вниз, чтобы отвести волосы в сторону. В прозрачной воде было видно скалу, которая медленно плыла в сторону. Я в панике вскинула голову и огляделась. Нет, всё хорошо, меня несло как раз туда, куда надо, и я энергичными гребками стала помогать течению. Плыть-то пришлось всего ничего, но когда я добралась до моторки, зуб на зуб не попадал. Я не стала натягивать платье на мокрое тело. Лодка уже всплыла и медленно поворачивалась на месте, то в одну, то в другую сторону.

Я дождалась, когда её развернёт носом к выходу и завела мотор. Плыть в город не решилась. Это здесь, в проливе, волнение не сильное, а в океане могу не справиться с управлением. За считанные минуты домчалась до берега и привязала моторку к выступу большого камня так, чтобы её не было видно с острова. Надеюсь, лодку не слишком побьет. Скоро вода отступит, и она окажется на песке. По колено воде побрела к берегу. За спиной раздавался стук и скрежет.

Теперь предстояла нелёгкая прогулка в несколько километров длиной.

***

Перед тем, как подниматься по каменистому склону, я невольно оглянулась на покинутый остров. Фигура Чарли ясно вырисовывалась на фоне неба. Инстинктивно я присела за камнем. Заметил или нет? Хотя какая теперь разница? Мы ничего не сможем сделать друг другу.

Гордо выпрямилась: пусть видит! – но он уже ушёл. И чёрт с ним! Надеюсь, Рамона попугает его от души, чтобы неповадно было.

Я поднялась по каменистому склону, заросшему травой и редкими соснами, потом выбралась на тропу, шедшую вдоль берега. Ветер, хлещущий по мокрому телу, казался ледяным, но высушил меня за какую-то четверть часа.

Путь до города оказался короче и проще, чем я опасалась. Вероятно, когда-нибудь я пожалею, что была не в состоянии насладиться великолепными пейзажами, но сейчас было не до красот природы. Злость на мужа ушла, выплеснутая в наши с Рамоной жестокие розыгрыши, но на её место пришло холодное понимание того, что такие люди, как Чарли и его отец не должны иметь возможность вредить окружающим. Не в силах никому ничего доказать, я не могла ни изолировать их, ни остановить, и это приводило в отчаяние: чувствовала себя обманутой, оскорблённой и ужасно беспомощной.

Что делать дальше? В полицию идти бессмысленно. Там только посмеются над бреднями иностранки.

Надо возвращаться за деньгами и документами, но с кем? Друзей здесь я не завела.

Ужасно, когда весь мир отодвигается ради одного человека, особенно если потом выясняется, что он того не стоил. Вспоминались многочисленные моменты, когда я могла с кем-то познакомиться. Чарли всегда находил возможность пресечь мои контакты. Даже в кафе, куда мы заходили чаще всего, я бы с удовольствием болтала с официантом, если бы Чарли не выражал так явственно свою ревность. И мне это казалось милым и забавным! Разве можно требовать от дорогого человека, чтобы он стал твоей бессловесной тенью?

Шагая по скалистому берегу чужой страны, я дала себе обещание, что больше никогда не стану отказываться от собственной жизни, подчиняя её жизни другого человека.

В моём сердце ещё жила любовь к Чарли – не к тому беспринципному лицемеру, который остался на острове, а к весёлому, нежному и заботливому парню, каким он оставался в моей памяти. Которого не существовало. Вряд ли получится быстро избавиться от этого наваждения, но с течением времени я справлюсь. С каждым шагом крепла уверенность в собственных силах.