Дом на отшибе

— Есть такая штука Интернет, — говорил Василий. — Вот мне бы еще компьютер с модемом, я за неделю бы сайт смастерил. А это реклама на весь мир!

Куда только не ездил Василий со своими планами: и в район, и в область. Даже в Москву, в министерства письма писал. Кое-кто отвечал: отдел по развитию туризма обещал свою помощь, если найдутся инвесторы; епархия положи­тельно отнеслась к идее возрождения храма, обязалась при­слать рабочих, если Василий сумеет собрать денег на благое начинание; сам губернатор прислал письмо, в котором давал слово следить за ходом строительства, когда оно начнется.

Чудилось Василию, что в его силах сдвинуть великое де­ло. И обидно ему стало, когда заподозрил, что с покупки председателева дома городские чужаки начнут воплощать его тщательно проработанный план.

Потому и отговаривал их Василий.

Потому и стращал.

Сам все хотел сделать — как всегда делал.

* * *

Ночью случилась стрельба.

Черный джип, буравя тьму дюжиной фар, рокоча и сиг­наля, несколько раз прокатил по деревне из конца в конец. Остановился возле колодца, едва не своротив его установ­ленной на бампере лебедкой. Из машины вывалились пья­ные чужаки, загорланили, матом ругаясь:

— Выходи строиться!

Не обращая внимания на злобный собачий лай, обошли ближайшие избы, тяжелыми ботинками попинали запертые двери, разбили несколько окон.

— Мы вам покажем! Пугать нас вздумали!

Потом прозвучали выстрелы — будто в ладоши кто-то не­сколько раз хлопнул.

Мужики на рожон не лезли. Не зажигая свет, тихо поки­дали дома, вооружались топорами да вилами, собирались в темноте на задворках. Вышли к разбуянившимся гостям тол­пой человек в двадцать. Первым шагал Иван Степанов с ружьем в руках.

Увидев селян, чужаки притихли, отступили к похожему на крепость джипу.

— Чего шумите? — с ходу спросил Иван.

— А вы чего нам спать не даете? — огрызнулся на него бритоголовый Миха. — Попугать нас решили? Или шутки у вас тут такие?

Плечистый товарищ его, выдвинувшись вперед, глянул на охотничье ружье, сплюнул сквозь зубы:

— Убери, отец, свой шпалер. А то завтра здесь пять ма­шин с бойцами будут.

— А ты меня бойцами не путай, — зыркнул на него Иван, и сам мужик крепкий, немалого размера. — Мы тут на своей земле, управу на вас найдем.

— Видно будет, кто на кого управу найдет, — ощерился Миха.

— Идите-ка вы лучше проспитесь, мужики, — миролю­биво сказал Тимофей Галкин, пряча за спину большой хлеб­ный нож. — Никому до вас дела нет. Чудите в своем доме, что хотите, только нам здесь не мешайте. И мы вам мешать не будем.

— То-то же... — процедил Миха, тяжелым взглядом обво­дя мужиков. — Да я вас за такие шутки...

Обошлось без драки. Городские гости скрылись в джипе, а мужики, поболтавшись для порядка на улице, минут через двадцать разошлись. Остаток ночи прошел спокойно, хотя в деревне уже глаз никто не сомкнул. До самого утра простоял возле колодца черный автомобиль. Несколько раз выбира­лись из него чужаки, ходили кругами по деревне, уже не шу­мя. Догадывались, что много человек следят сейчас за ними. Озирались, оглядывались затравленно. Боялись чего-то. А как стало светать, завели машину и укатили в сторону кладбища, вернулись в каменный дом.

Было о чем поговорить селянам утром.

Было что послушать.

— Говорил же! — гордо восклицал дед Артемий, потря­сая клюкой. — Предупреждал — не вышло бы что! Нету доб­ра от тово дома. И никогда не было.

Ежеминутно крестящаяся Анна Николаевна кивала, со­глашаясь с дедом, и говорила шепотом, что видела из окна, как по пятам за троицей пьяных чужаков следовал большой человек в черной рясе.

* * *

После обеда к Василию ввалились гости. Прошли, не ра­зуваясь, в дом, встали, загородив выход. Хозяин на тот мо­мент отдыхал, лежал на продавленном диване, сквозь дрему смотрел телевизор.

Испуганная Светка, ойкнув, исчезла на кухне, спрята­лась за печкой, притихла, в тяжелую кочергу вцепившись.

— Небогато живешь, — хрипло сказал привалившийся к косяку Миха.

Василий торопливо поднялся. На ноги вставать не стал, сел только, лицом повернувшись к гостям. Кивнул:

— Не с чего мне богатеть.

— Ладно, если так... А может, прячешь ты богатство-то? — Взгляд гостя сделался цепким, внимательным»

Василий хмыкнул:

— Ну да... Прячу... Ищи давай. Найдешь, так со мной по­делишься. Рад буду.

— Ты с нами не шути... Мы тут подумали, решили, что это ты ночью ряженый приходил. А кто еще? Вчера пугал, истории про привидения рассказывал, гнал нас из деревни. Вот и пришел...

— Ряженый? Ночью?

— Ты не придуряйся. Еще раз явишься, точно пулю в лоб получишь, понял?

— Да не ходил я к вам, мужики! Правду говорю!

— Ну-ну... Говори, почему не хочешь, чтоб я дом купил? Утащил из него что-то, боишься, что откроется?

— Да нет же! Что там утащить-то можно? Давно все раз­воровано, сами, чай, видели.

Гости переглянулись.

— Смотри у меня! — погрозил кургузым пальцем Ми­ха. — Я тут, надо будет, все вверх дном переверну. Дай срок!

Чужаки помолчали тяжело, дыша перегаром, потом раз­вернулись дружно, как по команде, и вышли один за одним.

Простонали под ботинками половицы. Хлопнула дверь. Мелькнули за окном тени; широкая ладонь легла на стекло, сжалась в кулак — и исчезла.

— Да что же это делается, Вася? — жалобно спросила жена, заглядывая в комнату.

— Из-за денег все, Света... — сказал Василий, слепо гля­дя в телевизор. — Почуяли волки поживу... Эх, не успел я... Чуть-чуть не успел...

* * *

Вечером того же дня черный человек явился всей дерев­не. Вышел он из леса, с той стороны, где вроде бы был похо­ронен отец Гермоген со своей семьей. Зина Горшкова как раз отвязывала козу, что паслась у кустов. Выпрямилась с ве­ревкой в руках, глянула — и аж затряслась.

Черная фигура словно плыла над травой. А сквозь нее тускло просвечивали белые березовые стволы.

Вдовая Танюша Смолкина, живущая на краю деревни, вышла запереть рассевшихся по насестам куриц. Увидела бредущего мимо человека в рясе, поняла, кто это, взвизгну­ла — и осеклась, вмиг онемев. Три дня потом еще заикалась.

Алексей Злобин, заядлый рыбак, вытащил из пруда про­волочную вершу, вынул пяток карасиков, на чешуе которых отсвечивала вечерняя заря, повернулся к стоящему сзади ведру — и остолбенел, открыв рот.

По обкошенной тропке бесшумно двигалась черная одут­ловатая фигура. Вместо лица — мутное пятно с дырами глаз­ниц, колючие травяные стебли босые ноги пронзают, а с бе­лой, словно из прозрачного воска вылепленной руки кровь алой струйкой на землю течет — будто нить вьется.

Вдоль всей деревни прошел призрак.