дом на перекрестве 102

Уже за обедом и последующим за ним чаем, мама все пыталась выведать побольше информации о госте, и мне пришлось снова вмешаться. А Эйлард старался отмалчиваться, только улыбался и нахваливал чай. Что-то я ступила и не приготовила легенду заранее. Пришлось импровизировать. Так что на вопрос: 'А чем же дорогой гость занимается и зарабатывает на жизнь, а так же, что он делает в нашей стране?', отвечала я.

– Мам, Эйлард увлекается экстрасенсорикой, ты же знаешь, это сейчас модно. И параллельно изучает и курирует одно аномальное место в моем городе. Ну, как они там называются, места силы, что ли, типа Аркаима или Тибета.

– Да что вы? Как интересно?
– она перевела взгляд на меня.

– Твоя прабабушка Лиза всегда мечтала подняться в Тибет, помнишь ее сказки?

Я рассмеялась. Прабабушку я помнила не очень хорошо. Она умерла, когда мне было пять лет. Хотя у нас остались черно-белые фотографии, с которых улыбалась эта сильная, умная женщина, с идеально уложенными волосами. Она прошла всю войну и дошла до Берлина, имела множество боевых наград. И уже потом, после войны, вела очень активную жизнь. А какие у нее были трофейные наряды! Закачаешься! Шелковые, шифоновые и бархатные платья, расшитые бисером, меховые горжетки, крошечные сумочки. Что-то она привезла сама, что-то уже позднее получила из помощи американцев, так как прадедушка, которого я уже не застала, занимал не последнее место и был каким-то начальником. А ее наряды я очень любила доставать из большого чемодана, куда она спрятала их, когда постарела, и примерять, воображая себя принцессой.

Со мной она много играла, пока была жива. Когда я ходила в ясли, прабабушка Лиза сделала мне из проволоки и какой-то тоненькой ткани крылышки феи, расшив их бисером и блестками. Я надевала их, и мы играли в фей. Я была феечка юная, а она взрослая Фея Радуги. И ее любимая фраза была: 'Все мы немножко феи'.

– Помню, - я улыбнулась.
– Мам, а ее вещи сохранились? Помнишь ее платья?

– Да, - мама хмыкнула.
– У меня рука не поднялась выбросить. На антресолях в чемодане. Там же и твои крылышки, кстати.

– Да ты что?!
– я рассмеялась.
– Я заберу их, и вещи, и крылышки.

– Какие крылышки?
– заинтересовался Эйлард.

– Мои, фейские.

– Какие?
– у него округлились глаза.
– Ты фея?
– и он отпил чая.

– Все мы немножко феи, - хором ответили мы с мамой и захихикали. Хм, а Эйлард поперхнулся чаем, с трудом откашлялся и впился в меня взглядом.

– Я покажу, - мы с мамой переглянулись и снова рассмеялись, такой комичный вид был у мага.

А потом я пошла разбираться с вещами в своей комнате и рассортировывать их по пакетам и коробкам, а мама утащила Эйларда. М-дя. Он бедный и не знал, что ему предстояло. А светили ему развлекушечки в виде фотоальбомов и маминых комментариев: 'А это Вика в ясельках', 'А тут Вика пошла в первый класс', 'А это Вика на выпускном', 'А тут Вика закончила институт', 'А тут Вика с А..., впрочем, это не важно, мерзкий был тип' и все в таком духе. Я только застонала, увидев, как она с улыбочкой достает первый фотоальбом, но бороться с ней бесполезно, так что я ушла.

Вечером приехал папа, и произошла вторая часть Марлезонского балета с представлением ему Эйларда, а затем многозначительные переглядывания родителей. И все бы ничего, но приблизилась ночь, и встал вопрос о том, куда укладывать спать свалившегося, как снег на голову, гостя. Квартирка у нас хоть и трехкомнатная, но комнаты эти размером с коробку от холодильника. И единственная более-менее большая гостиная сейчас была вся заставлена мебелью, пакетами и ящиками с вещами, которые переместились туда из спальни родителей и моей комнаты. А потому, спать в ней Эйларду не представлялось возможным. Чему мама была и рада, судя по ее лицу, когда она извинялась перед гостем, что спать ему придется в одной комнате со мной. Я украдкой погрозила ей кулаком, но разве мою маму этим можно смутить? Она с невинным видом поставила раскладушку, выдала комплект постельных принадлежностей и, посмеиваясь, удалилась.

Себе я разложила диван, затем постелила магу, ожидая споров и поползновений, но Эйлард без разговоров улегся на предложенное ему ложе. И уже только в темноте, под страдальческие скрипы и стоны раскладушки, он издал смешок, пытаясь выпрямиться. Надо сказать это было трудно, у него или ноги свисали, или голова

– Вика, а это у вас такое орудие пыток?

– Что?

– Ну, вот эти раскладные коротенькие монстры?
– 'монстр' и вправду был короче в длину, чем рост мага.

– И ничего это не монстры, я же не виновата, что ты такой бугай, - я фыркнула.

– Вика, а можно я к тебе переберусь?
– в его голосе послышались обволакивающие нотки.

– Да щаз-з, еще чего. Хватит того, что ты заявился в дом моих родителей. Мне мама и так теперь житья не даст.

– Вика-а-а...

– Эйлард...

– Ну а что такого-то?
– его голос очаровывал.
– Ты ведь одинока, но при этом явно не девочка. Разве плохо, если мы доставим друг другу немного радости?

– Забудь.

– Почему? Я тебе не нравлюсь внешне?

– Ну почему, ты очень привлекательный мужчина, но...

– А я ведь тебе обещал поцелуй, - раскладушка застонала и захрипела от его движения.

– Обойдусь.

– Ну ты хотя бы попробуй, и обещаю, ты не пожалеешь.

– Эйлард, - я вздохнула.
– Я понимаю, что ты изголодался по женщинам, но давай ты найдешь себе для снятия напряжения кого-то другого? Ну не знаю, сходи в Листянки, что ли, найди себе там юную селянку и в путь. А мне такого счастья не надо.

– Вика, - он рассмеялся низким, чуть вибрирующим смехом, от которого у меня в животе стало щекотно.
– Вся проблема в том, что меня не привлекают селянки, даже юные. Я хочу тебя.

– Забудь, сказала, - вот привязался, нахал. Но, чего уж лукавить, слышать такое было приятно, пусть и сказанное в таком фривольном тоне.

– Ты еще изменишь свое мнение, - он хмыкнул.
– И обещаю, ты еще будешь кричать от наслаждения в моих руках, - раскладушка снова издала хрип, похожий на предсмертный.
– Спокойной ночи, моя феечка.

Я не стала отвечать. А через некоторое время, когда я уже задремала, раздался скрежет и визг пружин, грохот падающего тела и затем сдавленная ругань. Я испуганно включила ночник и, зажимая рот подушкой, начала давиться от смеха. Бедная старенькая раскладушка не вынесла над собой такого надругательства и почила с миром, откинув 'лапы', а сонный маг сейчас лежал в горе постельных принадлежностей и потирал ушибленный локоть.

– Я понял. Это специальное пыточное ложе для незваных гостей, - фыркнула жертва отечественной промышленности, и я спрятала лицо в подушку, стараясь не хохотать в голос.
– Да ладно уж, не делай вид, словно тебе меня жалко, - он, кряхтя, встал, подошел к дивану и бесцеремонно сдвинул меня к стенке. А затем вытянулся рядом, нагло положив голову на мою подушку, да еще и попытался стащить с меня одеяло.

– Одеяло и подушку не дам, - я дернула его на себя.
– Свои поднимай с пола.

– Жадина, - он беззлобно рассмеялся и чмокнул меня в плечо, но сев, поднял с пола одеяло и подушку.
– А еще фея.

– Ну, я же фея радуги, как и прабабушка, - я хихикнула, - а не фея постелей.

– Ну, можно совмещать, - подмигнул мне голубой глаз.
– А вообще, если серьезно, с чего вся эта история с феями?

– Не знаю, - я пожала плечами.
– Прабабушка придумала эту игру, когда я была маленькой, и мы с ней играли в фей.

– А эта фраза, что 'Все вы немножко феи'?