Дом на Тара-роуд

Сегодня у нее не было сил с кем-то говорить. Как люди жили без автоответчиков? Она вспомнила день, когда им поставили автоответчик, и уморительные попытки Дэнни составить убедительный ответ.

— Увы, приходится признать, что я не артист, — наконец сказал он. Но он был артистом. Причем очень хорошим. Играл в течение многих месяцев. А то и лет.

Она села и стала ждать возвращения Дэнни Линча на Тара-роуд.

Он не окликнул ее своим обычным: «Ю-ху, радость моя, я вернулся!» Не оставил ключи на столике в холле. Он выглядел бледным и тревожным. Если бы все было нормально, она стала бы волноваться, поинтересовалась бы, не заболел ли он гриппом, попросила бы проводить больше времени вне офиса, больше отдыхать. Но все было ненормально, поэтому Рия просто смотрела на Дэнни и ждала его слов.

— Тут очень тихо, — наконец сказал он.

— Да, правда.

Они вели себя как незнакомцы, которые встретились впервые в жизни. Он сел и положил голову на руки. Рия ждала.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил он.

— Дэнни, ты сказал, что мы должны поговорить. Вот и говори.

— Ты очень усложняешь мою задачу.

— Что? Я усложняю? Я не ослышалась?

— Ладно. Я изо всех сил попытаюсь быть честным, больше не лгать и ничего не скрывать. Я не горжусь собой, но не цепляйся к моим словам. Так только хуже. — Она смотрела на него и молчала. — Рия, я тебя прошу. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Знаем, что означает каждое слово. И даже молчание.

— Нет, я тебя совсем не знаю, — очень медленно, с расстановкой, сказала она. — Ты говоришь, что не будешь лгать и что-то скрывать. А я и не знала, что ты лжешь и что-то скрываешь. Думала, у нас все хорошо.

— Нет, не думала. Не могла думать. Скажи честно.

— Я и говорю честно. Честно, как говорила всегда. Если ты действительно знаешь меня, то должен понимать это.

— Ты все принимала за чистую монету?

— Да.

— И не заметила, что все изменилось? Полагала, что мы остались такими же, какими были, когда поженились? — Казалось, он удивился.

— Да, такими же. Только повзрослевшими и более занятыми. Более усталыми, но в главном такими же.

— Но… — Он осекся.

— Что «но»?

— Рия, но нам же больше нечего сказать друг другу. Мы ведем домашнее хозяйство, берем напрокат циклевочную машину, вынимаем продукты из морозилки, составляем списки. Это не жизнь. Не настоящая жизнь.

— Это ты взял напрокат машину, — ответила она. — Мне такое и в голову не пришло бы.

— Радость моя, в последнее время мы ни о чем другом не разговаривали. Ты знаешь это, просто не хочешь признать.

— Ты собираешься уйти, уйти из этого дома, от меня, от Энни, от Брайана… Что случилось?

— Ты знаешь, что все перестало быть таким, каким было раньше.

— Нет. Не знаю.

— Хочешь сказать, что ты всем довольна?

— Нет, не всем. Ты слишком много работаешь. Точнее, слишком редко бываешь дома. Может быть, дело совсем не в работе. А я думала, что в ней.

— И в ней тоже, — уныло ответил Дэнни.

— Но все остальное было нормально. Мне и в голову не приходило, что ты не был счастлив с нами.

— Речь не о том.

Рия наклонилась и посмотрела мужу в глаза.

— А о чем, Дэнни? Послушай, ты хотел поговорить, вот мы и разговариваем. Ты хотел, чтобы я говорила спокойно. Я говорю спокойно. И так же честно, как ты. В чем дело? Если ты не был здесь счастлив, то зачем ты пришел? Скажи мне так, чтобы я поняла.

— Рия, ничего не осталось. В этом никто не виноват. Такое случается со всеми.

— Со мной этого не случилось, — просто ответила она.

— Нет, случилось. Ты просто не хочешь смотреть в лицо фактам. Тебе больше нравится притворяться.

— Я никогда не притворялась. Ни на минуту.

— Я не в осуждение. Притворяться Счастливой Семьей с большой буквы.

— Дэнни, но мы и есть счастливая семья.

— Нет, радость моя, есть и другая жизнь. Для нас обоих. Мы еще не старые. Мы не должны держать себя в узде и мириться с тем, как все сложилось.

— Все сложилось хорошо. Разве у нас не самый красивый дом и не самые чудесные дети на свете? Скажи, чего тебе не хватает?

— Ох, Рия, Рия… Я хочу кем-то стать, иметь будущее, мечты и начать новую жизнь.

— И родить нового ребенка?

— Да. Это часть новой жизни. Ее начало.

— Расскажи мне о ней. О Бернадетте. Что она сумела тебе дать, в отличие от меня? Конечно, я спрашиваю не о потрясающем сексе. Я спокойна, но есть вещи, которые я слышать не хочу.

— Прошу тебя, не надо бросаться обвинениями и говорить гадости о том, чего ты не знаешь.

— А я прошу тебя думать, что ты говоришь. Я совершенно спокойно спрашиваю тебя, почему ты внезапно решил отказаться от жизни, которую я считала почти счастливой. Разве это означает бросаться обвинениями? Я попросила объяснить, почему с ней тебе лучше, чем со мной. Я упомянула секс, потому что у вас с Бернадеттой должен родиться ребенок. Прости меня, но без секса это было бы невозможно.

— Терпеть не могу твой саркастический тон. Мы достаточно знаем друг друга, чтобы обойтись без этого. Вот и давай обойдемся.

— Дэнни, может быть, мы сумеем пережить случившееся как нормальные люди? Я понимаю, это серьезно, речь идет о ребенке, но другие переживали и не такое.

— Нет, это не так.

— Ты не можешь считать, что все кончено. Ты увлекся девушкой намного младше тебя, тебе это лестно. Конечно, я разозлилась и огорчилась, но я смогу справиться с этим. И все смогут. Это не конец.

— Я весь день твердил себе: «Только бы Рия оставалась спокойной. Я не жду, что она простит меня, но пусть она будет достаточно спокойной, чтобы обсудить это и решить, как быть с детьми». Ты спокойна. Я этого не заслуживаю. Но это не то спокойствие, которое мне нужно. Ты думаешь, что это всего лишь увлечение.

— Увлечение? — повторила она.

— Да. Помнишь, мы пытались определить уровни отношений между мужчиной и женщиной? Смятение чувств, увлечение, роман, связь и настоящая любовь. Мы прошли их все. — Он говорил мечтательно и при этом смотрел на Рию с искренним восхищением.

— И что? — Она была сбита с толку.

— То, что это не увлечение, а настоящая любовь. Я люблю Бернадетту и хочу прожить с ней до самой смерти. А она — со мной.

Рия кивнула с таким видом, словно считала совершенно естественным, что мужчина, которого она любит, говорит о своей любви к другой женщине, а потом осторожно сказала:

— Хорошо, ты весь день надеялся, что я буду спокойной. А на что ты надеялся еще? Ты думал о том, как нам лучше закончить этот разговор?