Дом неистовых клятв

Нервы подрывают мою уверенность в себе, и я уже начинаю сомневаться в том, что способна выполнить эту задачу.

Человек, который тебя похитил, очень жесток, Фэллон. Он пускал тебе кровь. Он тебе врал. Он убил твоего коня. Он выдрал ногти у Антони. Он ничего так не жаждет, как уничтожения воронов.

Последние два напоминания заставляют мой позвоночник выпрямиться точно стальной прут. Одно дело — причинять боль мне, но другое дело — причинять боль тем, кого я люблю.

К тому моменту, как я надеваю перламутровое платье, Юстус возвращается. Он входит внутрь весьма запыхавшимся. Похоже, шкаф, в котором он все это достал, находится за пределами обсидиановых туннелей.

Он бросает нижнее белье в мою клетку.

— Вот.

Когда он не разворачивается, я шевелю пальцами и говорю:

— Отвернитесь.

— Верно.

Он оттягивает ворот рубашки и, наконец, разворачивается.

— После… ужина, вы расскажете, где находится моя мать?

Я не произношу её имени на случай, если магический знак потерял свою силу. А могут ли знаки терять силу?

Наступает долгая пауза, во время которой он переступает с ноги на ногу. Мне это только кажется, или его сапоги выглядят нехарактерно потрёпанно? Может быть, его путешествие к шкафу Домитины оказалось более изнурительным, чем я себе представляла?

— Юстус.

— Тебе скажут.

Еще один стимул… Я не только верну себе свою пару, но так же и мать.

— Я верю вашему слову, но предпочла бы клятву.

Он собирается провести рукой по волосам, но останавливается, когда касается кожаной веревочки, которой они перевязаны. Боги, он ещё более взволнован, чем я, а ведь это не ему скоро придётся заколоть человека.

— Никаких клятв, — он стучит по своему бицепсу. — Клятвы раскрывают магию.

Хвала Котлу, что он про это помнит.

Надев нижнее белье и перетянув грудь, я обхватываю руками прутья клетки и начинаю медленно дышать, чтобы набраться смелости.

Я думаю о Лоре и представляю его так ярко, что он неожиданно появляется передо мной во всем своём мрачном великолепии.

Лор?

Он говорит с Кианом чёрт знает о чём. Они явно говорят не на люсинском.

Лор!

Я пытаюсь подойти к нему, но как бы я ни старалась, мне не удаётся приблизиться. Я с грустью понимаю, что к нему перенеслось не моё тело, а только моё сознание.

Наконец, Бронвен чувствует моё присутствие, потому что шепчет:

— Морргот?

Он резко поворачивает лицо к моей тётке, а она добавляет:

— Фэллон смотрит.

Он подходит к ней, тёмные тени размывают очертания его тела.

— Behach Ean?

Я знаю, что ни он, ни Бронвен не могут меня слышать, но всё равно шепчу:

— Да. Да, это я.

Его золотые глаза вспыхивают.

— Святая Морриган, я ненавижу то, что это наш единственный способ связи. Ты, и правда, не видишь, как у неё дела, Бронвен?

— Нет. Не вижу.

Его грудь вздымается от прерывистых вдохов.

— Но она может меня слышать?

— Может.

— Mo khra, Бронвен сказала, что тебе помогает Юстус. Пожалуйста, скажи ему, — он издаёт рычание, произнеся какое-то слово, состоящее из одних согласных и прерывистых гласных, которое, как я понимаю, отражает его отношение к генералу, — чтобы он послал нам, мать его, дымовой сигнал и показал, где ты находишься. Мои вороны облетели уже всё королевство.

Бронвен говорит:

— Он свяжется с нами, когда…

— Магия Фэллон разблокирована. Я хочу вернуть себе свою пару, и я хочу, чтобы она вернулась немедленно, твою мать!

— Она всё ещё должна убить Данте, Лоркан.

— Что ей нужно, так это вернуться домой, ко мне.

Хриплый голос Лоркана наполнен яростью, что заставляет моё и без того уже разбитое сердце сжаться ещё сильнее.

Несмотря на то, что я силюсь остаться вместе с Лором, я покидаю сознание Бронвен и снова оказываюсь в обсидиановом подземелье с крепко сжатыми кулаками и челюстью.

— Ты в порядке?

Одна из бровей Юстуса приподнимается.

Похоже, мои глаза побелели.

— Да. Я в порядке.

Ложь. Я не буду в порядке, пока не вернусь к Лору.

Юстус всё еще странно на меня смотрит, нахмурив лоб, словно это первый раз, когда он наблюдает за тем, как мои глаза меняют цвет.

— Я могу использовать какое-нибудь заклинание?

Брови Юстуса распрямляются.

— Кровь не действовать на него.

Другими словами, мне придётся положиться на свои физические и умственные способности.

Легче лёгкого.

Плёвое дело.

Всё равно, что забрать конфету у эльфа.

Кого я обманываю?

Я вытираю вспотевшие руки о розовую ткань. Как же я хочу быть смелой, как же хочу, чтобы Лоркан был со мной рядом. Но если бы это случилось, он бы сам свершил правосудие. Пророческие слова Бронвен проникают мне в голову, ясные, как то утро, в которое она их произнесла.

Лоркан всё ещё думает, что убьёт Данте, потеряв в процессе свою человечность, ведь именно это должно произойти, если он заставит моего бывшего любовника исчезнуть прежде, чем его проклятие будет снято.

А я слишком эгоистична, чтобы рисковать человечностью Лоркана, потому что отказываюсь жить в мире, где его нет. По этой причине, я не говорю Юстусу о том, чтобы он сообщил о нашем местонахождении.

— Было бы здорово, если бы Мириам могла снять магический барьер.

— Скоро.

К слову о барьере…

— Лор упоминал, что Данте стёр магический знак в подземелье. Это неправда?

— Если магический знак свежий, его не стереть, потому что кровь проникает глубоко в камень. Чтобы отменить заклинание, ведьма должна вернуть себе свою кровь.

— Вы можете управлять кровью Мириам, значит чисто теоретически, вы можете отменить её заклинание, верно?

— М-м…

— М-м?..

Его тело напрягается, но затем он двигает плечами так, что его мелкие суставы хрустят. А затем бормочет на люсинском:

— Может быть.

— Значит, камень, который связан с магическим барьером, нельзя уничтожить?

— Да.

Юстус направляется в сторону выхода из погреба.

— Даже, если его сломать?

— Да.

Я наклоняю голову в сторону, и волосы падают мне на плечо.