Дом с оранжевой крышей. Часть 3. Ева

свет, то тьма исчезает.

И он храбро шагает в чёрный поток.

Время останавливается.

Лишь чёрная, выжженная земля посреди деревьев заставляет поверить в то,

что произошедшее есть не кошмарный сон, а жестокая явь. Ясное небо полно

звёзд. Кровавые краски заката сменились на пурпурные полосы. Тьма схлынула,

растворилась, исчезла, будто иллюзия потеряла чьё-то внимание, свою подпитку.

В центре чёрного круга горько плакала девушка в белом платье, крепко

обнимая прижимавшегося к ней брата. Смоляные волосы, словно змеи, струились

по её плечам, скрывая от чужих глаз её горе и освобождение.

***

– У тебя крылья посветлели.

Обри и Исмаэль, устало привалившись к стволу многовекового дерева,

рассматривали созвездия. Во всяком случае, рассматривала она, а он же не сводил

глаз с неё.

– Что?

– Крылья, говорю, посветлели.

Евангелину и Кристофера давно увезли в госпиталь, над мёртвой поляной

поколдовали маги и что-то прошептали феи, и теперь она зарастала

белоснежными лилиями.

– Знаешь, - почему-то не удивилась изменению своих крыльев Обри, - я

когда за мгновение до конца будто замерла, у меня всё, скажем так… поменялось.

Отпало ненужное. Ведь мы, и правда, столько лишнего таскаем на себе. Какие-то

обиды, заморочки, принципы, эгоизм, жалость к себе, чувство вины… А перед

лицом смерти всё приобретает истинный вид. И отпадает, как шелуха. И хочется

жить, но не так как прежде. До этого ты просто существовал. А жизнь… она

чувствуется.

– А я… - выдохнул Исмаэль и поймал взглядом падающую звезду. – Я понял,

что упиваться вот этой грязью, этой демонической силой – самое отвратительное,

что может быть. Это хуже смерти. И я бы хотел…

Он запнулся. Звезда приближалась к нему, неумолимо входила в него,

вспышкой уничтожая тени и даруя бесконечный поток свежего воздуха. Её нельзя

было видеть, у неё не было ни цвета, ни формы, ни звука, ни запаха, но она

ощущалась. Чувствовалась.

– Что это? – шёпотом дрожал голос Обри, хотя, спрашивая, она уже знала

ответ.

Исмаэль не сразу нашёл слова, с закрытыми глазами знакомясь с новым,

прежде неизвестным, чуждым ему миром.

– Это… - вдохнул он полной грудью. – Мне даровали шанс. Я больше не

носитель тьмы. Я больше ей не служу. Я – человек. И могу выбирать.

И он посмотрел на свою любимую женщину глазами, в которых отражалась

душа.

83

[e-mail]

***

– Скоро тебя выпишут. Нервное истощение всё-таки так быстро не

проходит, милая.

Диана погладила свою дочь по вновь тёмным волосам и крепко обняла её.

Ева смотрела в окно на городскую площадь, где играли дети и летний праздник

был в самом разгаре.

– Правда, к сожалению, теперь мне точно не позволят напоить тебя

эликсиром. Королеву не дадут лишить крыльев.

Ева повернулась к улыбающейся матери.

– Я не верю, что он мёртв.

Диана судорожно вдохнула. За эти безумные пару дней, наполненные

грустью, тревогой и облегчением, она ни разу не говорила о Далахане, не

упоминала его имени.

– Значит, он жив, - уверенно произнесла синеглазая ведьма. – Вы же теперь

связаны.

– Я пыталась найти его в медитации, - Ева принялась мерить шагами палату.

– Перенестись к нему. Но не могу.

– Но Светлячок, ты едва оправилась от произошедшего, - резонно заметила

Диана. – После такого придётся восстанавливаться и ещё долго работать над

собой. Ты ведь это знаешь.

Её дочь остановилась.

– Знаю…

В дверь постучали.

***

Поездка от Мунлайта до Атланты заняла несколько часов. Она поехала

одна, в тот же день, отказавшись от сопровождения, едва доктора подтвердили,

что водить автомобиль мисс Евангелина Раффин вполне в состоянии.

«Он в госпитале Атланты, в сознании, состояние стабильное. Его унесло

течением реки, а обнаружили его достаточно скоро. Обратили внимание на уши,

естественно, но к счастью, врач там попался свой. Связался с нами. Так что

повезло твоему остроухому. А то начались бы вопросы: почему огнестрельная рана

так быстро затягивается, да в крови эритроциты такие весёленькие и слишком

здоровые».

Слова Аргуса пели свою радостную песню у неё внутри. Живой!

«Ничего не помнит, но говорят, что амнезия временная. Короче, в рубашке

родился. Приедете назад, покусаю».

В приёмный покой она влетела, радуясь, что не буквально и что вроде бы

спрятала свои крылья. Назвалась невестой таинственного пациента и его лечащий

врач сам повёл её по невыносимо длинному холлу к крайне медленно ехавшему

лифту, а затем по второму, будто нарочно дразнившему её коридору.

– Вы так светитесь, - робко кашлянул врач. – А можно это как-то…

замаскировать?

Но вот и заветная дверь. Открывается со скрипом, и сердце замирает в

груди.

– Что ж, побудьте наедине.

Доктор осторожно закрыл дверь за собой, оставив Еву бороться с

подступившими слезами. Она строго приказала себе не плакать.

– Здравствуй.

84

[e-mail]

Далахан улыбается ей, немного бледный, но такой же… такой же

прекрасный, как и был.

– Привет.

Ева медленно подходит к кровати, садится на краешек и, в невозможности

преодолеть себя, робко тянется к нему рукой: