Дом с привидениями
Шрифт:
Молния прошла совсем близко — в лицо пахнуло горячим воздухом. Конечно, он мог бы ответить ведьме ее же оружием — как ни слабы были его собственные силы, сражаться он умел, — но здесь и сейчас у него действительно не имелось полномочий вступать в схватку. Как ни странно, закон был на стороне его противницы.
— Убирайтесь вон!
Юлиан бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. Было бы соблазнительно воспользоваться ею, но вместо этого он метнулся в другую сторону — и оказался в тупике, в углу между стеной и шкафом. Бежать было некуда.
— Анна, да скажи ты ей!
Но
В поле зрения попало зеркало. Большое зеркало, какие часто устанавливают в передней на низком столике, чтобы выходящие за порог дамы могли последний раз окинуть себя придирчивым взглядом. Старинное зеркало в витой раме, уже частично утратившее прозрачность и ясность. Но сейчас, среди бела дня в его недрах довольно четко можно было увидеть силуэт… чей?
Его собственный. Не узнать своего лица Юлиан никак не мог. Удивление вызывало другое — судя по всему, зеркало странным образом искажало изображение. В зеркале юноша оказался дальше от входной двери, чуть ли не у самой лестницы. Да и одежда была не его. Старинного покроя темный камзол. Рубашка с пышным отложным воротом и кружевными рукавами. Завитые локоны длинного парика. Позапрошлый век.
Уставившись на странное видение — себя, но какого-то «средневекового», — Юлиан забыл о грозящей ему опасности и вздрогнул, когда услышал сдавленный вскрик Анны.
— Нет!
Машинально пригнулся, закрывая голову руками.
— Нет, тетя! Не надо!
Бросившись вперед, девочка повисла на руке своей тети, не давая ей нанести последнего удара.
— Что? — оторопела сестра Маргарита.
— Не трогайте его…
Как ни краток миг заминки, Юлиан успел им воспользоваться. Он со всех ног метнулся к выходу.
— Я не хочу схватки! — крикнул он. — Если вы дадите мне уйти, я обещаю, что…
— Вон отсюда!
— Хорошо. — Юноша распахнул дверь. Она подалась так легко, словно кто-то невидимый дернул ее вместе с ним. — Я ухожу. — Он переступил порог, обернулся на хозяйку дома. — Но прошу запомнить, что я приходил поговорить. Только поговорить! Анна, ты так и не хочешь мне ничего рассказать? Клянусь, что готов тебя выслушать!
— Ей не о чем с вами разговаривать! — отрезала ведьма. — И считаю до трех. Раз…
— Понял!
Дверь захлопнулась. Стряхнув с себя руку племянницы, тетя Маргарита кинулась к двери, прикоснулась поочередно ко всем четырем углам, шепча заклинания, после чего шумно перевела дух.
Анна подошла к окну. Юлиан спустился с крыльца и стоял на дорожке в двух шагах от изуродованной груши, не сводя глаз с дома. Девочка попятилась, когда он посмотрел в ее сторону. Увидеть ее он вряд ли мог, но все равно…
— Не бойся, я на тебя не сержусь за то, что ты мне помешала! — Тетя подошла, ласково обняла племянницу за плечи и потрепала по волосам. — Хотя, не скрою, меня удивляет твое странное поведение. Тебе только двенадцать лет! В твоем возрасте… Впрочем. — Она махнула рукой, решив не читать девочке морали. Достаточно было взглянуть на ее лицо, чтобы все слова застряли в горле. — Сюда он не войдет. Я зачаровала дверь. Сейчас, — она провела ладонью по подоконнику, —
я зачарую и окна, и тогда уж ни один посторонний не сможет переступить порог нашего дома. Тут ты будешь в безопасности!Девочка тихо кивнула головой. На улице Юлиан постоял немного и направился прочь, провожаемый ее взглядом.
— А кстати, чего он от тебя хотел? — Тетя уже колдовала над вторым окном.
— Понятия не имею, — ответила Анна.
У самой калитки, что-то почувствовав, Юлиан внезапно обернулся и махнул ей рукой.
Гости стали собираться вечером, вскоре после заката. Анна, наряженная в праздничное платье, темное, с кружевным воротником и манжетами, сидела в кресле в большой комнате. Она не находила себе места. Второй раз в жизни ей предстояло увидеть «сестер» своей тетки, собравшихся вместе.
Первой прибыла сестра Клара. Лесная ведьма вручила «имениннице» корзинку, набитую пучками целебных трав, отчего в гостиной сразу запахло сеновалом, после чего кинулась к Анне и горячо ее обняла.
— Ах ты, моя Анночка-ясочка! — запричитала она, пылко целуя девочку в щеки. — Моя ласочка-ласточка! Красавица ты моя, умница! Гордись, Маргарита! Такая воспитанница! — рассмеялась она. — Ты просто чудо, Анночка! Ты знаешь это?
Девочка смущенно кивнула.
— Она чудо! — возвестила сестра Клара. — Виктория! Поздравь нашу девочку! — крикнула она входящей в комнату вслед за нею старшей ведьме.
Та была разряжена в пух и прах, словно собиралась на губернаторский бал, а не в гости к старой подруге. Платье ее было даже слишком пышным для провинции. Она сунула сестре Маргарите какой-то сверток и тоже обняла Анну:
— Поздравляю, моя милая! Мы верили в тебя!
— А что я такого сделала? — удивилась девочка.
Ведьмы переглянулись с ее тетей, посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— О, разумеется! — весело воскликнула сестра Виктория. — Вот она, истинная скромность. Конечно, милая, ты «ничего» не сделала. Так и надо думать и поступать. Но все равно позволь тебя поздравить!
Анна только покачала головой. Она решительно отказывалась что-либо понимать.
Чуть позже, когда совсем стемнело, прибыли две другие ведьмы, сестра Устина и сестра Агата. Последняя принесла новость — ее замужняя племянница, дочь младшей сестры, не так давно поняла, что ждет ребенка. И ведьма надеялась, что хотя бы теперь после трех мальчишек на свет появится девочка.
— Будет тебе подружка и сестренка. — Ведьма погладила Анну по голове. — Будете дружить, как мы с твоей тетей. Глядишь — и она свое предначертание выполнит, как ты — свое.
— Я не понимаю…
— И понимать нечего. — Тетя решительно обняла ее за плечи. — Не забивай свою хорошенькую головку такими глупостями. Агата глуповата!.. Но я бы попросила всех к столу!
Гостьи расселись вокруг накрытого стола. Запеченный гусь с яблоками, телячья вырезка и покупные колбасы, тушеная рыба, овощное рагу, расстегаи и кулебяки, рассыпчатые каши и соленья, соусы и подливы — всего было в изобилии. Анна, которая последние три часа помогала тете по хозяйству, проголодалась и ела за двоих. Ведьмы тоже воздавали должное угощению так, что только хруст стоял.