Дом серебряной змеи
Шрифт:
— Парвати, — Гарри тоже вернулся к прежнему дружескому тону, — насколько я понял, больше всего досталось Уизли, Грейнджер и Лонгботтому?
— Нет, они, как бы сказать, стали причиной появления декана в гостиной факультета. А вот следствие нашлось в нашей башне само. Но все равно… Конечно, на них ополчились почти все. Те, кто не понимает, что такое чистота и порядок…
— Да… Такой прессинг… Это не каждый может выдержать. Особенно, Грейнджер… С её то гипертрофированным чувством отличницы и правильности. Я вчера был в шоке, когда на мое предложение позвать учителей, как только мы поняли, что из-за этой лестницы мы оказались запертыми на запретном этаже, эта умница, отличница и вся из себя такая правильная девочка первая потащила всех вглубь коридора.
— Мда… На мой «непросветленный» взгляд это чистой воды самоубийство.
— Вот именно. А она еще и нас обвинила, что это мы её втянули в нарушение правил!
— Ха! Она этим вчера весь вечер прочищала мозги Рону и Невиллу.
— Знаешь, я так и не понял, как у Невилла еще мозги не отполировались от таких «бесед»? Вчера так нормально с ним поговорили о гербологии. Как он их терпит???
— С трудом, если честно. Точнее её все на факультете с трудом терпят. За собой не смотрит, из книг не вылезает, постоянно всех учит, как будто никто не в состоянии прочитать этот материал самостоятельно. Такое ощущение, что без её пинков в сторону книг и пересказов прочитанного никто жить не сможет. Гарри, это просто кошмар!
— Верю. Я как вспомню её выступления перед первым уроком полетов… Да и потом тоже. Лучше не пересекаться с ней перед уроком. Особенно перед зельями. Я вот не понимаю, она действительно считает, что знает материал лучше профессора? Кстати, а где эта троица? Что-то я их не видел на завтраке. Да и староста ваш отсутствовал…
— А… — Парвати оглянулась по сторонам, но никого не увидев, продолжила, — декан вчера заставила наводить порядок в гостиной. Этим троим досталась каминная зона. И они не придумали ничего лучше, чем прочистить камин…
— Они, что, совсем??? — Гарри даже остановился от такой новости… Зная Гермиону, и что получилось в результате… Можно было смело предположить, что «мисс-я-знаю-лучше-всех» использовала «Мундис», и влила в него свою магию… — Идиотка…
— Видимо совсем, — Парвати сделала вид, что не слышала последнего слова. — Как сказал профессор Снейп, у них не хватило сил на это заклинание, и оно пошло гулять по всей башне, подпитываясь остатками ранее наложенных… В общем, Армагеддон в отдельно взятом пространстве. В результате их троих и Перси Уизли приложило камнями из разрушенного камина. Вот они и в Больничном крыле.
— Да… Вот, что значит использовать заклинание, не зная всех тонкостей. Теперь понятно, почему профессор Снейп такой вымотанный…
— В смысле? Вроде, как всегда…
— Да нет. Вы просто его не знаете. А мы, его подопечные, уже хорошо научились разбираться в настроении декана. Он практически ничего не ел, только немного мяса, значит, опять всю ночь что-то варил. А учитывая, что у ваших троих был полный упадок магических сил, то три часа вокруг котла ему были обеспечены. А то и больше… Меня он в начале сентября всю ночь отпаивал зельями. Ребята сказали, что он только два часа проспал и пошел на занятия.
— Но это же очень опасно! Он же мог не среагировать на угрозу на уроке!
— Тем не менее, ничего не случилось. Представь, какой это уровень мастерства.
— Да… А наши на него ругаются и обзывают…
— Конечно, ведь легче на преподавателя спихнуть все свое нежелание учиться.
— Он так не заслужено баллы снимает!
— Парвати, — мягко обратился Гарри к девушке, — вот вспомни, он когда-нибудь тебе занизил отметку за зелье или эссе? Вспомни, прошлый урок. Что он тебе сказал?
— «Мисс Патил, неужели вы подверглись эпидемии лени Гриффиндора и не выучили свойства тысячелистника? Пять баллов с Гриффиндора», — она пожала плечами.
— А теперь убери все эмоции. Что осталось? В зелье был тысячелистник?
— Нет…
Подожди… Ты хочешь сказать, что он подсказывал, как спасти зелье?!— Ну, да… Смотри, судя по интенсивному фиолетовому цвету твоего зелья, ты перелила Буботуберового гноя, капли три-четыре лишних. И их можно было нейтрализовать, добавив столько же капель сока тысячелистника. Что он тебе и пытался сказать в своей манере. Приглядись, мы, слизеринцы, никогда не обращаем внимания на эмоции в сказанных фразах на его уроках. Только на слова.
— Спасибо, я учту. А к Гермионе?
— А ты вспомни первый урок зелий. Профессор тогда подробно объяснил, почему прицепился к ней. Технику безопасности никто не отменял… Даже, прости, до вашей Браун дошло с первого раза. А Гермиона…
Парвати только прыснула.
— А знаешь, сегодня прошел слух, что у этой Гермионы не просто магическое истощение, но и был стихийный темномагический выброс…
— Даже так? — Гарри задумался, хотя все его размышления пришли к одному: незачем было отталкивать свою природу! — Надеюсь, директор про это не знает… — тихо, про себя…
— Директор в курсе, — девочка все-таки его услышала. — Профессор МакГонагалл вызвала профессора Снейпа, мадам Помфри и директора. А почему ты не хотел, чтобы директор об этом знал?
— Не знаю, Парвати. Но что-то мне не по себе… Когда Хагрид меня сопровождал на Косую Аллею, он сказал, что Хогвартс второе место по защищенности, после банка. Но последнее время у меня пятая точка просто вопит о каких-то серьезных проблемах… Понимаешь, когда я за завтраком взглянул на преподавательский стол, то наши деканы были какие-то задумчивые, сосредоточенные, а МакГонагалл… ошарашенная, что ли, или пришибленная… А вот директор сидел… не то, чтобы радостный… но… как будто выиграл приз… или внезапно получил большое наследство…
— Еще бы! Ты бы видел, что Гермиона сотворила с гостиной! Им троим — профессору МакГонагалл, профессору Снейпу и директору — пришлось все приводить в порядок!
Они еще немного помолчали. Осталось два пролета лестницы, а вопросы только множились.
— Знаешь, — первым нарушил тишину Гарри, — я вот иду и вспоминаю вчерашнюю переделку в этом запретном коридоре… Я не знаю, как Гермиона, Рон и Невилл ведут себя, так сказать, в естественной среде вашей гостиной, но вчера… — Парвати с интересом смотрела на мальчика, не торопя. Ей было интересно, с чего бы Гарри начал такой разговор с ней. — Невилл показался мне нормальным человеком. В том плане, что он не считает нас, во всяком случае, меня и Малфоя какими-то чудовищами. Пока ждали лестницу, мы вполне хорошо общались. Как мы с тобой сейчас. И, по-моему, Невиллу даже понравилось… Рон… Он какой-то… никакой. Он постоянно цепляется, особенно, ко мне. Я бы даже сказал, на ровном месте… Помнишь, как он ко мне пристал на первый же день, что я должен был учиться на Гриффиндоре, что я чуть ли не предатель… У моей соседки, миссис Демис, была такса… Она тоже кидалась с лаем на все, что ей не нравилось… Но что меня больше всего в нем настораживает… Мне кажется, что он пытается подмазаться: сначала ко мне все клеился, что я его друг, потом «остыл», и теперь все время крутится около Невилла. А Гермиона… она у них как сборник информации. Такая мобильная версия Британской энциклопедии. «Знаю все, но не знаю, что с этим делать, и как это все удержать в себе, вот и учу всех, чтобы голову не разорвало от запихнутой туда информации». Самое обидное, что я еще в поезде пытался объяснить, что такое её поведение ни к чему хорошему не приведет… А ей, как об стенку горох…
— Мне кажется, ты их очень хорошо охарактеризовал, Гарри. Очень точно, — Парвати задумалась, не замечая, что они уже подошли к аудитории. На них с удивлением смотрели представители обоих факультетов, кто успел прибежать раньше.
— Леди, — Гарри вежливо наклонился и поцеловал руку девочки, — благодарю вас, что вы согласились скрасить мою дорогу до кабинета.
— Сэр, — Парвати сделала легкий книксен, — благодарю, что проводили.
На этом ребята расстались и разошлись по своим факультетам.