Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)

Не могу знать. С содержанием радиограммы не ознакомлен.

– Твое личное мнение о плане действий?

– Потребовать девяносто минут на эвакуацию. Навести корабли на Москву, Вашингтон, Нью-Йорк, Лондон, Париж, на все ядерные штабы. Десантный корабль увести демонстративно, сообщив им координаты взлетного коридора. Оставить резидентов, конечно. Все.

– Мы успеем дать наводку за пятьдесят пять минут.

– Они согласятся на девяносто. Совет? Брякающий, неживой голос прокричал:

– Трем разрядам совет! К Расчетчику!

Я видел, как у седого и гитариста опустились плечи, экран потемнел, у меня сильно, больно колотилось сердце и онемело лицо. Потом седой сказал:

– Так, правильное решение!

– И экран опять осветился.

Сорвалось

Я придвинулся ближе. Федор и седой стояли немного поодаль друг от друга, пригнувшись, чтобы лучше видеть экран. На меня они совсем не обращали внимания. Словно меня здесь и не было. И я осмелел и встал между ними - чуть наклонившись, как и они. Настоящего смысла их небрежности я не понимал, конечно. Почему они вели при мне секретные разговоры? Честно говоря, я думал - убьют, чтобы не разболтал их секреты. И не боялся. Слишком устал. Тусклая зеленая поверхность корабля, коричневые фигурки на экране дрожали и расплывались, но я смотрел. Экран показывал часть выгона, на котором опустился вертолет. Винты машины лениво вращались, из открытой дверцы кто-то выглядывал, а вокруг полковника Ганина собралась целая толпа.

– Ну, ну! Аккуратненько!
– сказал седой.

Они там что-то делали с полковником. Я подумал - окончательно гипнотизируют, и сейчас же увидел, что вовсе не гипнотизируют, а передают ему такие же прямоугольные ящички, какой я видел здесь, у бывшего Сурена Давидовича. Все остальное изображение было коричневым, а ящички светились зеленым. Полковник положил их в нагрудные карманы мундира. Майор, который встречал Ганина, спросил:

– Хватит тебе двух «посредников»? Возьми третий.

– Не в руках же его нести!
– возразил Ганин.

– Наблюдают усердно, - сказал второй.
– Заподозрили?
– Он говорил о людях в вертолете. Из открытой дверцы выглядывали уже двое.

– Представления не имею, - сказал Ганин.

– Действуй «посредником» прямо из кармана. Нити выведи!..

Ганин сказал:

– Слушаю, Линия шесть!
– откозырял и строевым шагом двинулся к вертолету, к лесенке, спущенной с борта на землю.

А в вертолете произошло свое движение. Один наблюдатель стал смотреть вверх, а второй скрылся, и вместо него появился новый - без кителя и с пистолетом в руке.

Федор выругался. Седой тоже. Человек с пистолетом высунулся из дверцы и крикнул:

– Полковник Ганин! На месте!

Полковник остановился.

– Прошу доложить их ответ, товарищ полковник.

– Требуют девяносто минут на эвакуацию, - нетерпеливо сказал Ганин.
– В чем дело, капитан?

– Вам приказано оставаться здесь. Проследить за эвакуацией, - торопливо проговорил капитан и дверцу захлопнул.

Взвыли винты. С полковника Ганина сдуло фуражку, вертолет прыгнул вверх, и сейчас же экран погас. Федор злобно сплюнул. И они с Линией уставились друг на друга. Потом одинаковым жестом выплюнули «микрофоны» в ладони. Я отошел - на всякий случай.

– Что скажете?
– выдохнул седой.

– Один-ноль в их пользу, - сказал гитарист.
– Слушай, Линия, так же не бывает! Не бывает! Предположим, Портнов сообщил насчет пересадок Мыслящих. Еще о чем-то…

– И о засылке резидента с «посредниками», а?

– Вот и я про то же! Откуда им было знать? Ты гляди, все как по нотам - городишко обкладывают, бомбардировку готовят и этого, - гитарист ткнул пальцем в экран, - этого послали подальше.

– Думаешь, где-то капает?
– спросил седой.

– Думаешь… Э… Замкнутые?

– Да! Ты обязан доложить Расчетчику, Линия восемнадцать…

– Ба-алван!
– лениво протянул седой.
– В Расчетчике сейчас шесть Линий - они дурей тебя, думаешь? Уйдем в маршрут - закатим общую проверку всех Десантников. Сейчас все равно проверку не устроишь, идет операция… Сейчас задача - дать наводку.

Я жадно слушал. Вот оно что! Они хотели заслать Ганина как постоянного шпиона, резидента… И еще - с «посредниками». Чтобы он превратил в пришельцев и других людей. «Сорвалось, сорвалось!» - думал я злорадно. И больше не ощущал себя одиноким, брошенным, нет! Наверно, эти мысли что-то изменили в моем лице. Седой показал на меня:

– Вишь, глазами бы так и съел… Не ищи сложных причин, Угол. Причины все простые, К Портнову прибегала какая-то девчонка, до сей поры не отыскали… А, вот и Квадрат!

Сверху спускался Квадрат сто три.

– Оружие унесла собака, - доложил он.
– Пес Эммы Быстровой, Угол ее знает. (Киселев кивнул.) Около часа назад он погнался за Девятиугольником, у входа в «зону» подхватил чехол с оружием и унес.

– Блюдце послал?

– Сделано, Линия восемнадцать. Женщина с собакой обнаружена у совхоза, оружия при них нет. Сейчас их перехватит Шестиугольник пятьдесят девять с «посредником». Через десяток минут все узнаем об оружии. Я распорядился: Десантнику в собаке оставаться, оружие доставить к наводчику и там включиться в охрану.

– Одобряю, - сказал седой.
– Угол, едем! Заводи свою молотилку. (Киселев повернулся, побежал по откосу.) Квадрат, с мальцом решили вопрос положительно. Выполняй. Данные хорошие, чтобы к старту было нормально, смотри!
– с этими словами он исчез, и тут же глухо зафыркал мотоцикл. Уехали.

Квадрат Сто Три

Я вообще-то кисляй. Так меня Степка ругает, и он прав. В том смысле, что я теряюсь, когда надо действовать решительно. Удивительно, как у меня утром хватило решимости пойти за гитаристом, но тогда очень уж разобрало любопытство. А сейчас, когда я второй раз увидел бывшего Сурена Давидовича, со мной случилось что-то странное. Я просто осатанел - сердце колотилось тяжелой кувалдой, лицо немело все больше, и я всех Десантников ненавидел. Даже несчастного полковника Ганина, который совершенно уж ни в чем не был виноват, которого послали по-честному, как военного посла, передать честное предупреждение. И от ненависти я стал хитрым и быстрым. А, вам мало захватить весь мир! Вы со мной еще «решили вопрос положительно», и вам нравятся мои данные…

Нет! Я твердо знал: лучше разобью себе голову об их проклятый корабль, но ничего не дам с собой сделать! Я, как собака, чуял, что делать хотят нехорошее. И чутьем понимал, что единственное спасение - держаться как можно дальше от «посредников». Насмотрелись мы со Степкой, как действуют эти «посредники», так что я твердо знал одно: они действуют не дальше, чем в нескольких шагах. «От корабельного бластера не убежишь», - подумал я и ответил себе вслух:

– А плевать, пусть жжет…

– Ты о чем?
– мирным голосом спросил Квадрат сто три.

Он выглядел как Сурен Давидович и говорил как Сурен Давидович, но я отскочил, когда он шагнул ко мне. У меня только вырвалось:

– Что вы хотите со мной сделать?

Он все понимал. Он всегда и везде понимал все насквозь и сейчас, конечно, раскусил мой план - держаться от него подальше. Поэтому он уселся на корабельную опору и не стал меня догонять. Я заметил, что Десантники при каждом удобном случае старались прикоснуться к «посреднику» либо к кораблю.

Он сказал:

– С тобою надо начистоту, Алеша. Я понимаю. Ну, слушай…