Дом смерти

— Иди сюда! Я кое-что нашла!

В руку Тоби легло что-то черное и кожистое на ощупь. Продолговатая штуковина с четырьмя длинными мягкими зубцами с обеих сторон.

— Что это такое? — спросил он, стирая с гладкой поверхности песок.

— «Русалочий кошелёк». Говорят, русалки иногда забывают их на берегу, когда возвращаются в воду. Вроде как сумочку забыть в гостях. А моряки специально их ищут, на удачу.

— Нет на свете никаких русалок, — саркастично заметил Тоби.

— С чего ты взял?

— Да все об этом знают!

Ему было тринадцать. Поздно верить в сказочное волшебство, Деда Мороза и Зубную фею. Может быть, где-то в глубине души он еще верил в страшного полтергейста, но только по ночам, когда не мог уснуть.

— А что это на самом деле? — спросил он.

У мамы поникли плечи, как будто ветер перестал надувать ее паруса, потому что сын уже вырос.

— Яйцевая капсула. Рыбы откладывают туда икру, а потом появляются мальки, которые могут плавать самостоятельно. Но мне больше нравится версия про русалок.

Несколько секунд Тоби смотрел на то, что лежало в его руке. Мама поднялась на ноги и пошла по берегу.

— Мам! — крикнул он.

— Что?

— А давай положим его туда, где ты нашла. Вдруг русалка вернется и будет искать свой кошелек.

Мамино лицо озарилось улыбкой, от которой она выглядела, как подросток, а не женщина в преклонном возрасте за тридцать. И Тоби был счастлив. У него самая лучшая мама на свете, и если она хочет, он поверит в какое угодно волшебство.

— Предлагаю взять папу и съесть по мороженому. Я еще точно не все попробовала, — предложила мама, закапывая «русалочий кошелёк» во влажный песок. — Это же наш последний день. Можем наедаться до отвала! Идет?

— Идет.

Идеальный финал идеального отпуска.

Глава 9

Следующей ночью мы опять перебираемся через стену. Вернувшись, ставим на место скамейку и уже собираемся залезть в дом через кухонное окно, как вдруг находим птицу. Она лежит у больших черных урн для мусора сбоку от запертых ворот. Под странным углом к телу вытянуто крыло, в основании которого зияет рана. Но птица все еще дышит, тельце под перьями теплое. Клара берет ее в руки, и несколько секунд мы молча стоим, не зная, что дальше делать. В конце концов я снимаю толстовку. Очень осторожно мы заворачиваем в нее птицу.

— Давай ее где-нибудь спрячем. Только быстро.

В кухне мы, даже не сговариваясь, действуем слаженно. Клара находит старую коробку от каких-то продуктов, из которой получится что-то вроде гнезда. Я кладу на блюдце кусок хлеба, смоченного в молоке, и беру еще одно для воды.

В доме по-прежнему тихо и спокойно. Мы крадемся по коридорам и наконец находим пустую комнату. Она далеко от других. К стене придвинут одинокий, всеми забытый шкаф, на дне которого мы устраиваем для птицы дом. Перед тем как положить ее в коробку, Клара тщательно и очень осторожно промывает рану.

— Это птенец, — говорит она, поднося кусочек влажного хлеба к клюву птицы. — Бедняжечка.

— Наверное, он сейчас не в себе. Может быть, успокоится, когда пройдет немного времени. По крайней мере тут ему будет тепло.

— Не волнуйся, птенчик, — ласково воркует Клара. — Мы поможем тебе поправиться, и ты снова найдешь маму. — Несколько секунд она молчит. — Надеюсь, она лучше, чем наши. — Потом смотрит на меня и явно замечает, что я в замешательстве. — Гарриет говорит, твоя мама была та еще стерва.

Я пожимаю плечами. Не хочу поднимать эту тему. К тому же совсем забыл, что люди помнят, о чем здесь говорили в первые дни. И все-таки Клара разговаривала обо мне с Гарриет. От этого внутри разливается приятное тепло.

— Как мы его назовем? — спрашивает Клара, когда мы с неохотой закрываем дверь шкафа и встаем на ноги.

— Сама выбирай. А вдруг это не он, а она?

— Тогда Джорджи, — решает Клара. — Подойдет в обоих случаях. Нам надо по очереди присматривать за ним днем. У меня опять смена на посуде, так что заглянешь к нему утром, хорошо?

Я уже почти забыл о Джейке и их совместном мытье посуды. Чувствую укол ревности, но напоминаю себе, что Джейк ничего не знает ни о лодке, ни о птице, ни о пещере.

— Не вопрос.

— Вот и славненько. Тогда увидимся завтра ночью! — Она улыбается и вдруг обнимает меня за шею. Потом целует прямо в губы, отворачивается и убегает к себе в спальню.

Я застываю. Даже не дышу. Похоже, я в таком же шоке, как и птица, завернутая в мою толстовку. В губах покалывает. В голове стучит. Она меня поцеловала!

Уже залезая под одеяло, я целиком и полностью убежден, что вел себя как дурак, а поцелуй ничего не значил. Это ведь был не настоящий поцелуй взасос, а обычный дружеский чмок. И все-таки она меня поцеловала. Этого достаточно, чтобы страх отступил хоть на какое-то время. Не успеваю я закрыть глаза, как в предрассветной тишине слышится сухой кашель Джо.

Глава 10

— Какого черта они там делают? — спрашиваю я.

За последние несколько дней заметно похолодало, поэтому, чтобы выйти на улицу, я оделся потеплее. И все равно каждый раз, когда ковыряюсь в земле, из носа течет. Не помню, чтобы хоть когда-то было так холодно. Ужасно хочется вернуться в дом и завалиться спать до ужина. Мне удалось найти трех дождевых червей, которых я завернул в кусок туалетной бумаги и положил в карман куртки, чтобы потом отнести к Джорджи. Надеюсь, не успею их раздавить.

— Проводят обряд крещения, — отвечает Луис.

— Они теперь постоянно в церкви торчат. Обсуждают библейские сказания и все такое. — Уилл подпрыгивает, чтобы не замерзнуть. — Ты в последнее время ничего не замечаешь.

Ответить мне нечем. Уилл прав. Я и раньше не особенно обращал внимание на окружающих, но теперь все иначе. Даже когда не сплю, я думаю о Кларе, птице и о том, что принесет следующая ночь. Все остальное кажется ненастоящим. И мне это нравится. Я словно отделился от дома. Взять хотя бы текущий момент — прямо сейчас я думаю о птице.