Дом со шпилем, или Синдром Годунова

Наташа невольно улыбнулась. Беллу забавляли вспышки поистине африканской ревности Ефима, и она иногда любила подразнить его, но дальше шуточного флирта дело никогда не заходило. Коган знал, что может доверять Белле, и всю ярость выплескивал на мужчин, обращающих внимание на Лестрейндж и негодовал, если Белла смеялась...

– Умора, - не могла успокоиться Белла, - когда Фима ушел, тут еще такое было! Кто-то подменил Северину крем для бритья, и бедный поэт чуть не описался, увидев, что покрылся жуткими зелеными пятнами. Аж заикаться стал, бедный. Пятна, правда, легко смылись теплой водой, зато на пиджаке, на спине, оказалась наклейка "Дай мне пинка". Тут уже Лэтти, недовольная тем, что ее разбудили в такую рань, в полдевятого, летала на реактивном помеле и грозилась отправить Жанну в интернат для трудновоспитуемых детей. Я напомнила, что даже в этом случае она не сможет обналичить деньги со "школьного" счета девочки, и это слегка успокоило мадам. И хорошо, потому что иначе я бы ее стукнула: мало того что водит сюда любовника, хотя дом уже не ее, так еще и верещит на весь коридор и не дает тебе поспать.

– А я и не слышала никаких криков. Вырубилась начисто.

– Ну и хорошо, что ты хоть выспалась. Ты, конечно, крутая девчонка, но такое приключение ошарашит даже Рокки или Рэмбо...

*

В столовой восседала Лэтти, в скромном черном платье от Живанши, стоимостью в две средние зарплаты. Платиновые волосы блестели и переливались в свете ламп. Но красивое лицо бывшей актрисы застыло в раздраженной гримасе, а на скулах проступили красные пятна.

Напротив нее уткнулась в тарелку Жанна. По тому, как девочка избегала смотреть на мать и напряженно свела плечи, только что у них произошла очередная стычка.

– Ешь спокойно свой омлет, а не размазывай по тарелке, - прошипела Лэтти.
– Ты не в яслях!

– Ага. В дурдоме...

– Ну, я с тобой потом поговорю... Доброе утро, Наталья!

– Подумаешь, поговоришь ты, - буркнула Жанна, не поднимая глаз.

Женщина средних лет в черно-белой униформе принесла Наташе завтрак: омлет и тосты с сыром, и молча удалилась.

Наташа физически ощущала нарастающее напряжение в столовой; кусок застревал в горле от раздраженного молчания Лэтти и напряженных плечиков Жанны.

В столовую вошел Северин, лощеный, как голливудская звезда с обложки глянцевого журнала. От запаха его парфюма у Наташи запершило в горле и она чуть не хихикнула вслух, вспомнив рассказ Беллы о зеленых пятнах...

Церемонно поздоровавшись с дамами, поэт отодвинул стул рядом с Лэтти, сел... И на всю столовую раздался громкий характерный звук. Северин залился густой краской, ошеломленно переводя взгляд с одной женщины на другую. Лэтти поперхнулась какао, неловко потянулась за салфеткой и опрокинула чашку. Густая коричневая жидкость залила скатерть и потекла на платье вдовы. Жанна мстительно посмотрела на Дмитрия. Наташа невольно расхохоталась во весь голос над красным растерянным поэтом, который с первого взгляда не понравился ей. Она поняла, что Жанна, видимо, использовала подушку из магазина для розыгрышей, и подумала, что в данном случае шутка уместна. Высокомерный "отчим" сам напросился, явившись именно сейчас.

Лэтти отшвырнула салфетку и вскочила. Ее стул опрокинулся, разбив стекло в серванте. Блондинку трясло от гнева.

– Мерзавка!
– закричала она дочери.
– Я сегодня же отправлю тебя в интернат для трудновоспитуемых подростков!

– Бееее, - передразнила ее Жанна. Мать подлетела к ней и с размаху отвесила подзатыльник, так, что Жанна от неожиданности ударилась лбом о хлебницу:

– Все, лопнуло мое терпение! Собирай вещи! Сегодня же поедешь в интернат!

Она замахнулась, чтобы ударить девочку еще раз, но тут не выдержала Наташа. Вскочив, она подбежала к Лэтти сбоку и схватила в "замок". Блондинка попыталась в запале лягнуть ее красным каблуком, но капитан ВДВ Навицкая была лучше тренирована в рукопашной, а гнев еще удвоил ее силы. Им с сестрами в детстве тоже иногда попадало от родителей, но наказание всегда было заслуженным; родители никогда не срывали плохое настроение на дочерях. Крепко сжав тонкое запястье Лэтти, Наташа крикнула:

– Еще раз ударите ребенка, сами в камере окажетесь! Получите два года, узнаете, почем фунт лиха!
– она резко разжала захват.

– Вы мне руку сломали!
– всхлипнула Лэтти, еле удержавшись на ногах.

– Не врите, я умею рассчитывать силы! Будете бить Жанну - мой муж позаботится, чтобы вам отвесили по полной! Держите руки при себе, или проведете два года без маникюра, бутиков, депиляции и лабутенов! Будет у вас только душ по пятницам и кровать такая жесткая, что по утрам хребет отваливается...

– Ну да, - взвизгнула Лэтти, опомнившись от испуга, - вы про тюрьму все досконально знаете!

– И еще, там особо не поорешь, сразу в дыню насуют, там таких заносчивых хорошо встречать умеют! Еще раз позволите себе гадкие намеки насчет тюрьмы и уголовницы...

– Тоже мужа подключите?

– Да нет, зачем по такой ерунде? С этим я саам разберусь. У вас ведь есть квартира в городе? И альманах, которым надо заниматься? Вот туда и отправитесь, а Жанна останется здесь, если она вас так раздражает. Ясно?

Наташа произнесла это уже без раздражения, ровным жестким голосом, и это напугало Лэтти сильнее, чем недавняя гневная вспышка новой хозяйки дома. И экс-танцовщица не рискнула снова злить отставную десантницу, чтобы еще раз не попасть в ее крепкий захват. Кроме того, Навицкая на самом деле имеет право в любой момент выдворить ее из дома. Да еще эти прохиндеи-адвокаты из КУНИ на ее стороне...

– Ясно, - ответила Лэтти и вышла.

– Платье теперь не отстираешь, - задумчиво сказала Жанна, потирая ушибленный лоб. Наташа подбежала к ней:

– Дай-ка я посмотрю н твой лоб. Повернись к свету...

– Ничего. Забей. Пройдет, - вяло отнекивалась Жанна, ее голос зазвенел на грани плача. В столовую вошел Игнатий с аптечкой, и Наташа уже даже неудивилась способности дворецкого всегда появляться вовремя.

– Лэтти и раньше могла пощечину влепить, а сейчас совсем озверела, - сказала Жанна, морщась от щиплющей боли, когда Наташа обрабатывала ее ссадину.

– Больше она тебя не тронет, или будет иметь дело со мной.

– Да, она тебя боится...

– Я вижу. Потерпи еще немного. Чуть пощиплет.

– Ничего.

– Умница, - Наташа залепила Жанне ссадину пластырем-невидимкой.
– Ты как? Голова не кружится?

– Все нормально. Спасибо.

– Молодец, - Наташа почувствовала приступ жалости к затравленному ребенку и погладила девочку по голове. Жанна прижалась к ней в ответ, спрятав лицо в складках Наташиной блузки.

– Лучше бы ты была моей мамой, - сказала она в нос.

Наташа закусила губу. "С...а Лэтти! Мордой бы ее об асфальт!".

– Я тебя в обиду не дам, - сказала она.

В столовую вошли Белла, Ефим и Виктор. Белла на ходу рассказывала:

– Летит, как ошпаренная, чуть с ног меня не сбила. И спрашивает: "Это правда, что сейчас сажают мать, если она побила ребенка?"

– Приплыли, - покачал головой Коган, - я думал, она только прикидывается дурой, а она и есть кукла пустоголовая! Или ничего, кроме "Вог" или "Элль" не читает. Закон действует уже полгода, а она даже не слышала о нем!

– В первый раз может быть штраф или исправительные работы...
– Виктор взглянул на Жанну, осекся. И уже другим тоном заключил: