Дом со шпилем, или Синдром Годунова
Шрифт:
– У Натальи Викторовны Навицкой... Она, кстати, немного знакома с Игорем Степановичем...
– "Ну, что, майор, стоишь, как чмо понурое? Наташа ведь хорошо помнит, как ты ее арестовывал и липовое обвинение предъявлял! Она запросто может сейчас запузырить тебя с крыльца пинком под толстый зад!"
– Я справлюсь у Натальи Викторовны, разрешает ли она вас принять. Подождите в гостиной, - Игнатий Петрович указал гостю на кресло и удалился.
Малышев под взглядом Когана чувствовал себя так, словно сидел не в удобном кресле с ортопедическими подушками, а на горячей плите.
– Если Наталья
– А то с вас станется припаять обвинение дворецкому, чтобы поскорее в прокуратуру сбагрить и "подпола" получить...
– Оскорбляете при исполнении, господин Коган!
– залился краской Малышев.
– ДА еще при свидетелях!
– А вы докажете, что я вас оскорблял, а не пошутил?!
В гостиную спустились Наташа и Жанна, смотревшие наверху альбомы.
– О-о!
– протянула Наташа.
– Вот так встреча, Игорек! Ну здравствуй. Как твои ничего?
– Ничего, - в тон ей ответил следователь.
– Привет, Ната.
– Тебе нужно посмотреть комнату Вилибалда Яковлевича?
– спросила Наташа.
– Ну надо, так проходи. Я тоже посмотрю...
– Жанна, - окликнула сестренку Алиса, - помоги-ка мне выбрать тему экспозиции в "Элис Шуз". Все уже как будто недавно было, ничего нового придумать не могу, а повторяться не хочется...
Гена одобрительно посмотрел на нее: "правильно, незачем девочке лишний раз туда заходить. Она и так сама не своя, да еще Лэтти ее совсем затюкала...".
– Вижу, ты подружилась с Наташей, - сказал он.
– Да, она как бы нормальная, - Жанна стала листать альбом с эскизами.
– Гена, а почему следак опять пришел? Он что, думает, что папу убили?..
– Я не знаю, - пожал плечами Гена, - но и сам думаю, что тут дело неладно.
– Может, это Димочка?
– спросила Жанна.
– Он все время говорил, как ему надоели преграды и как он хотел бы никогда не расставаться с Лэтти...
Гена и Алиса переглянулись.
– Северин, - задумчиво сказала Алиса, - я бы не сбрасывала его со счетов. Хотя... Как бы он это сделал? Да и он скорее похож на жиголо из "Плаща Казановы", а не на убийцу...
– Если бы убийцы были похожи сами на себя, их уже быстро выловили бы, и майор Малышев остался бы без работы, - парировал Гена, - а он все работает и вон какую ряшку себе отрастил. И потом, Алиса... Зачем ты рассуждаешь про жиголо при Жанне?
– Гена, я уже не маленькая и знаю, откуда дети берутся, - фыркнула Жанна.
– Это нам этику и психологию семейной жизни только в старших классах преподавали, - поддержала сестренку Алиса, - а у нынешних школьников программа гораздо полнее, и они уже к восьмому классу знают то, о чем мы не подозревали даже в десятом...
– Вот так в свои 45 лет чувствуешь себя динозавром, - буркнул Гена.
– Ну, это твои проблемы, а я в свои 38 лет так не считаю!
*
Комната Вилибалда Яковлевича оказалась на вершине той самой башни, увенчанной флюгером-драконом. Это была студия с четырьмя окнами - по количеству сторон света. Ширмы и арки делили огромное, как танцкласс, помещение на спальню,
библиотеку, кабинет и гостиную. Винтерштерн предпочитал мебель в немецком и готическом стиле - основательную, тяжеловесную, с множеством острых углов и стрельчатых очертаний. Черное дерево, темно-синий бархат. На стенах - жемчужно-серые обои с черной отделкой. Окна прикрыты сине-черными портьерами.На башню можно было подняться в лифте, но Коган "забыл" об этом и сейчас со злорадной усмешкой посматривал на упитанного Малышева, который долго переводил дыхание, преодолевая длинную винтовую лестницу.
Наташа с интересом осмотрелась. В дядиной комнате она была впервые. Одно из окон - в библиотеке - имело балкон. Судя по следам печатей на двери, именно там что-то случилось с Винтерштерном...
Игнатий молча включил свет во всей студии. Поднявшаяся за ним Белла посмотрела сначала на красного потного следователя, потом на улыбчивого Когана, и украдкой наступила начальнику на кончик сверкающего ботинка:
– Опять хулиганишь?
– Ничего, пусть жир растрясет, ж...драл, - мстительно шепнул Ефим.
– С него не убудет.
– Ты неисправим.
– Какой есть, мэм!
Наташа прошла за следователем в библиотеку. Две стены занимали книжные шкафы, заполненные до отказа. Три столика под бархатными скатертями, удобные кресла, настольные лампы - все для тихого отдыха с любимой книгой. На свободной стене висели две картины: штормовое море и замок на вершине горы. Камин в немецком стиле и мини-бар.
– Что же случилось с дядей?
– спросила Наташа у Малышева.
Он прошелся по библиотеке, полистал книгу на одном из столиков, откашлялся и рассказал Наташе то, что уже было известно.
Окно библиотеки выходит на православное кладбище... Рано утром во дворе под балконом дворник Винтерштернов нашел тело хозяина. Балконная дверь оказалась открытой, на одном из столов горела лампа и лежали раскрытая книга и очки, а рядом стоял бокал "Бордо". На балконе валялась золотая зажигалка Вилибалда Яковлевича, а в руке упавшего была зажата пачка "Трисурер".
– Вроде все ясно, - заключил майор, - сидел с книгой перед сном, выпил немного вина, пошел покурить на балкон, из натопленной комнаты, закружилась голова... Возраст солидный, все ясно, вроде можно дело закрывать. Но я тут покопал... Он в свои 74 года мне мог фору дать, хоть я и вдвое моложе. Его врач говорит: здоровье у хозяина было, как у сорокалетнего, все зубы на месте, давление - хоть в космос... Ходил в спортзал, в походы, купался до Крещения, метил в долгожители. Ты сама "морж", Ната, и знаешь, что у закаленного человека от перепада температур ТАК сильно голова не закружится.
– Думаешь, его столкнули?
– понизила голос Наташа.
– В том-то и дело, что до утра в башню никто не заходил, это уже установлено экспертизой...
– А, так ты научился правильно делать экспертизы?
– Нат, не напоминай. Тогда я тоже сразу понял, что ты не прикасалась к сумке. Но как только начал доискиваться до правды, как получил по фуражке, и дело забрали в Москву, а мне велели: "Цыц!".
– Ясно. Вальтера тогда уже "вели" ребята из другого ведомства, а ты со своей грацией медведя на коньках мог его спугнуть.