Дом солдатской славы

За столом я увидел командира 7-й стрелковой роты старшего лейтенанта Наумова — широкоплечего, довольно полного мужчину лет сорока.

Из рассказа старшего лейтенанта Авагимова я уже знал, что Наумов был политруком, а несколько дней назад командир роты выбыл в госпиталь по ранению, вот и остался он за политрука и командира.

— Очень рад, — ответил Наумов на мой рапорт, крепко пожимая руку. — Пулеметчиками я доволен, молодцы ребята.

Поинтересовавшись, как у нас с патронами, Наумов предложил мне располагаться тут же. Но мне хотелось получше узнать подчиненных, подробнее ознакомиться с обстановкой на участке, и Наумов отпустил меня во взвод

Свирин, Иващенко и Хант сидели на полу у стены и набивали пустые ленты. Мы с Вороновым присоединились к ним.

Сначала работа шла молча. Затем завязался разговор. Солдаты наперебой рассказывали о прошлых боях, вспоминали погибших товарищей. Из их рассказов я понял, что они хорошо знают друг друга и не стесняются высказать правду-матку в глаза товарищу, если он допустил какой-либо промах. Иващенко, например, припомнил, что Хант однажды неправильно выбрал огневую позицию, и расчет поплатился за это: один боец был ранен. Из этой же беседы я узнал, что все они уроженцы ныне оккупированных территорий: Воронов — из Орловской области, Иващенко и Бондаренко — с Украины. Мне нетрудно было понять, что каждый из них не пожалеет сил для того, чтобы освободить родную советскую землю от фашистской нечисти. Это были настоящие защитники Сталинграда, лозунгом которых стало: «За Волгой для нас земли нет!».

В дружеской непринужденной беседе незаметно пролетел час. От командира стрелковой роты явился посыльный: вызывают.

У Наумова уже сидели командиры взводов.

— Вот что, товарищи, — сказал нам ротный — по сведениям нашей разведки, фашисты собираются во второй половине ночи или утром начать наступление. Атака ожидается со стороны Солнечной улицы.

На столе перед Наумовым лежала схема, вычерченная от руки, и он показал по ней направления ожидаемых атак противника.

— Со стороны Солнечной улицы возможно появление танков, поэтому противотанковые средства приказываю перебросить влево. Приготовьте побольше противотанковых гранат и выделите от каждого стрелкового взвода по два человека для уничтожения танков бутылками «КС». Вам, лейтенант, — обратился командир роты ко мне, — надо подобрать огневую позицию в машинном отделении и обеспечить отражение атаки пулеметным огнем. — Наумов обвел нас взглядом и закончил:

— Если вопросов нет, по местам. Еще раз передайте бойцам, что к Волге враг пройдет только через наши трупы. Пока хоть один из нас способен держать оружие, фашисту не пить волжской воды.

Один из командиров спросил:

— А не известно ли, хотя бы примерно, какими силами будет начато наступление?

— Трудно сказать, — пожал крутыми плечами Наумов. — Во всяком случае гитлеровцы будут превосходить наши силы не меньше, чем втрое.

Он усмехнулся:

— А нам что, впервой?

Одна стена мельницы была обращена на запад. Именно отсюда скорее всего можно было ждать атаки гитлеровцев. Поэтому нам предстояло так установить пулемет, чтобы он обеспечивал наибольший угол обстрела.

Придя от командира роты, я позвал Воронова, и мы вместе с ним осмотрели машинное отделение. Оно было разбито, на полу среди битого кирпича валялись шестерни, тут же стояли ржавые машины, изуродованные снарядами.

В соседнем помещении, где размещались основные мукомольные агрегаты, царил такой же хаос. Стены здания, сложенные из красного кирпича, были настолько массивны, что их не пробивали ни бронебойные снаряды, ни снаряды крупного калибра. Угрозу для бойцов представляли только те, что могли попасть в окна.

Выбрав удобное место, мы обложили амбразуру кирпичами и каменными глыбами, и огневая позиция была готова. Затем я поставил боевую задачу перед каждым бойцом и показал им на местности возможные направления вражеских ударов. На всякий случай каждый выбрал запасную позицию.

Рано утром противник обрушил на мельницу шквал артиллерийско-минометного огня. Сквозь пыль и дым трудно было разглядеть, что творится впереди. Но вот разрывы стали реже, и мы увидели, что гитлеровцы атакуют нас со стороны Солнечной улицы, как и предполагал командир роты.

Мы быстро перебросили пулемет налево, и Воронов нажал гашетку. Начался неравный бой. Гитлеровцы лезли точно очумелые, не считаясь с большими потерями. Им удалось продвинуться слева и подойти вплотную к мельнице. Но никто из бойцов не дрогнул. Автоматчики в упор расстреливали врага, забрасывали его гранатами.

В бою участвовала и санитарка 7-й роты худенькая белокурая Маруся Ульянова. Переползая от раненого к раненому, она то и дело строчила из автомата и громко выкрикивала:

— Бейте, бейте их, гадов поганых!

Потеряв около сотни убитыми и ранеными, фашисты, наконец, отступили на исходные рубежи. Здание мельницы снова задрожало от разрывов снарядов и мин.

В середине дня гитлеровцы повторили атаку, но и на этот раз успеха не имели.

Вечером меня вызвал Наумов.

— Ленты все снаряжены? — спросил ротный.

— Все, товарищ старший лейтенант, а что, опять атака ожидается?

— Пока не слышно, но вам предстоит другая задача, — ответил ротный и, развернув схему, лежавшую перед ним на столе, спокойно продолжал. — Два дня назад вот в этот дом пробрались четыре наших бойца и заняли оборону. Старший среди них сержант Павлов. Если противник возобновит наступление, то в первую очередь он попытается захватить этот дом. Поэтому вы со своим взводом после ужина пробирайтесь туда и закрепляйтесь. Дом мы должны удержать во что бы то ни стало.

— Ты выделяешь им что-нибудь из противотанковых средств? — спросил у Наумова присутствовавший при этом разговоре старший лейтенант Жуков.

— Нет, товарищ комбат, на всю роту четыре бронебойки осталось, — разводя руками, ответил Наумов.

— И все же три расчета пошли с ними, бронебойки им нужнее, — решительно произнес Жуков и, обращаясь ко мне, сказал:— Задача на вас, товарищ лейтенант, воздается очень ответственная. За оборону этого дома полностью отвечаете перед командованием. Я назначаю вас командиром гарнизона. Связь держите с командиром роты Наумовым. Вот и все. Можете готовить людей и оружие к выполнению задачи. Старайтесь бойцами не рисковать, пополнения не обещаем.

Выйдя от командира роты, я увидел высокого плечистого солдата со знаками ефрейтора на петлицах.

— В ваше распоряжение прибыл, — доложил он, — командир отделения ПТР Рамазанов.

— Сколько вас?

— Три ружья и пять человек, — на ломаном русском языке ответил Рамазанов. Подошли бронебойщики Сабгайда, Нурматов, Дымба и Бахметьев. Выяснилось, что двое последних — новички, только прошлой ночью прибыли с левого берега.

Собрав свою группу, я разъяснил предстоящую задачу, установил порядок движения от мельницы к дому на площади 9 Января. Затем спустился в подвал и доложил о готовности Наумову. Тот крепко сжал мою руку:

— Ну, желаю успеха!

Первый день обороны

Захватив как можно больше патронов и гранат, мы покинули здание мельницы.

Кончился последний день сентября. Над пылающим городом опустились густые вечерние сумерки. Мигающее зарево пожара на мгновение вырвало из темноты скелеты уже обгоревших, разрушенных зданий. Вокруг рвались мины, снаряды. Пахло едким дымом и гарью. Впереди шел старшина стрелковой роты Мухин, за ним я. За нами следовали Воронов и Иващенко. Они несли собранный пулемет (на катках решили его не везти, чтобы не создавать шума). Цепочку замыкало отделение бронебойщиков.