Дом тысячи дверей

– Раз уж ты пришла, - заговорил вдруг В. не своим голосом, - я хочу покончить со всем этим прямо сейчас. Давай расстанемся.

Она не ответила, но лицо ее окаменело. В. догадывался, что у нее сейчас на уме только одно – не дрогнуть перед ним, не дать ему понять, как глубоко он ее ранил. Ранил тем больнее, что, похоже, ему-то самому все происходящее безразлично. Она вскинула бровь и застывшими губами произнесла:

– А что делать мне?

В. снисходительно махнул рукой. Какая-то его часть явно упивалась ролью вершителя чужих судеб. Он царственно молвил:

– Жить…

Лицо его не изменилось. Но и П. не вздрогнула, глаза ее не наполнились слезами. Она только твердо ответила:

– Хорошо. Будь по-твоему. Но мне кажется, что ты совершаешь ошибку.

И прежний В., и теперешний В. не хуже нее знали, что В. совершает глупую непростительную ошибку, о которой пожалеет потом тысячу раз, но и тот, и другой молчали.

Она, встав со стула, любезно поинтересовалась:

– Это все, что ты хотел мне сказать?

Он молча кивнул.

– Хорошо, - повторила П., - хотя оба понимали, что в происходящем нет ничего хорошего.

Она развернулась и ушла. Прежний В. остался в приемной, теперешний В. последовал за П. Она сбежала вниз по лестнице, нетвердыми шагами прошла к гардеробу, взяла свое пальто и вышла на улицу в темноту ночи. Ветер немилосердно трепал ее распущенные волосы, а холод проникал под теплое пальто, словно вознамерившись пересилить душевную стужу, завладевшую ею.

П. присела на скамейку, и В., невидимый для нее, присел с нею рядом. Она так и не позволила себе заплакать, хотя в ее глазах стояли слезы, блестевшие в свете фонаря. В. хотел обнять ее и утешить, но знал, что она не почувствует его прикосновений. Он сидел рядом с П. и думал: почему же в нем проснулась эта пакость? Почему он так хотел расстаться с самым дорогим для него человеком?

В. не мог больше безмолвствовать, он хотел рассказать П. о своих чувствах, хотел хоть как-то оправдаться перед нею. Он стал говорить, а П. молчала, опустив голову, и В. казалось, что она его слушает. Он говорил:

– Как мне объяснить это тебе и как постичь самому? Я слышу тихий зов вечности, только когда я один, бесконечно один. А когда я с тобою, я не вижу и не слышу ничего, кроме тебя. Ты захватила все мои помыслы, мой разум и мое сердце, а я догадываясь, что ты никак в этом не повинна, все же вознамерился тебе за это отмстить. Или не отомстить, я не знаю…

Я знаю только, что когда я с тобою, я счастлив, но не свободен, моя душа прикована к тебе и я не могу взлететь. Я иду на дно и тебя тоже тяну вниз. Мы связаны по рукам и ногам своим счастьем, но неужели любовь может сковать? Наверное, нет, и стало быть мы скованы цепями себялюбия, или жадности или еще чего-то, я не знаю…

Но знаю только, что не могло случиться по-другому. Я не мог расстаться с тобой, и не расстаться с тобой я не мог. Не гневайся на меня, и без того я достаточно наказан чередой бесконечных дней, в которых нет тебя. Мне не за что просить прощения, но все же прости. Прости, что я променял наше безмятежное будущее на мучительное прошлое. Прости, что я не умел любить тебя. Прости, что никогда не смогу покаяться тебе в этом.

Прости.

В. хотел еще один, последний раз, взглянуть на Нее, но холодный ветер налетел на него, закружил и унес прочь.

...

Если бы В. мог видеть себя со стороны, то увидел бы, что он лежит на заснеженном полу кабинета Мистера, а над ним склонился сам Мистер, который заботливо растирает ему руки и ноги и озабоченно шепчет:

– Слишком быстро, слишком глубоко, слишком полно. Опять не доглядели…

Мистер разогрел свои ладони и положив их на лицо В., легкими движениями потер его щеки, словно стирая с них какую-то грязь. И в тот же миг В. открыл глаза.

Падал тихий, мягкий снег. На В. смотрел хорошо знакомый ему старикан с седоватыми усами, который на сей раз облачился в костюм сверкающего брусничного цвета с гобеленовым рисунком и нахлобучил шляпу, представлявшую из себя нечто вроде канотье с квадратными полями. Трудно было не засмеяться при виде столь нелепого наряда, но В. сейчас было не до смеха. Он почему-то чувствовал себя так, словно по нему проехался паровоз, но что с ним случилось, он не помнил. Мистер улыбался В., впрочем, безо всякого ехидства, так старый дедушка мог бы улыбаться своему любимому внуку.

– А где Леяна?
– спросил В., поднимаясь и почесывая гудящий затылок.

– Ты, скажем так, немного задержался и она тебя не дождалась, - ответил Мистер.
– Леяна ушла. Но не волнуйся, вы обязательно еще увидитесь. А кроме того, мы с тобой премило поболтаем и без нее.

– А где я был? Где я задержался?
– недоумевая спросил В.
– Я куда-то уходил? Я ничего не помню…

– Был да был, что с того, - весело проговорил Мистер.
– Сейчас ты здесь, и лично я очень рад тебя видеть, а ты рад мне?

– Я, эээ… ммм… да… то есть, конечно… - промямлил В.

Мистер рассмеялся:

– Не очень-то искренне, ну да ладно.

В. тупо смотрел на Мистера:

– Что произошло?
– спросил он.

Мистер в этот раз не стал ходить вокруг да около, а ответил просто:

– Ничего страшного. Ты побывал в своем прошлом.

Он обнял В. за плечи и усадил его на мохнатый плед. В. какое-то время приходил в себя и постепенно вспоминал все, что было. Скопление разноцветных огней… А потом П., его любимая, ей холодно, и он виноват в ее страданиях…

– Ну, ну, - Мистер, как обычно, читал мысли В.
– Со всяким может случиться. Не казни себя. Крайне бессмысленное занятие. Пользы ни на грош. А вреда уйма. Прошлое останется в прошлом. Лучше на-ка вот глотни, - и Мистер подал В. стакан, наполненный золотистым светом, правда не так щедро, как наполняла его Леяна. В. с наслаждением выпил и сразу же почувствовал себя бодрее.

– Вот и славно, - усмехнулся Мистер.
– Теперь все придет в норму.

В. постепенно становился самим собой, хотя воспоминания еще не полностью вернулись к нему.

– Итак, я здесь, чтобы ответить на все твои вопросы, - проговорил с важным видом Мистер.
– Ты ведь этого хотел?

В. кивнул. Вроде бы он и правда хотел что-то такое узнать…

– Тогда спрашивай!
– воскликнул Мистер.
– Спрашивай о чем угодно!

В., как назло, не мог вспомнить ни одного из тех вопросов, что так мучили его еще недавно. Он перебирал в памяти события прошлых дней, но воспоминания были какими-то туманными. Наконец перед его взором предстало странное лицо Джаджа. В. спросил Мистера: