Дом у кладбища
Шрифт:
– Я думаю, что вы все знаете, зачем мы здесь собрались. Перед нами находятся очень важные улики. Мы пока не знаем, причастны ли эти вещи к убийству или нет и что с ними случилось на самом деле, но частный детектив обязан проверить все версии. Эти вещи могут помочь раскрыть преступление двухсотлетней давности, а кровь, присутствующая на них, означает, что мотивом данного преступления является месть. Убийца измазал в крови своих жертв их личные вещи и письма и спрятал их. Орудия преступления мною найдены не были, это говорит о том, что убийца, осуществив план мести, избавился от орудия убийства или хорошо его припрятал. Данные письма свидетельствуют о том, что жертвы этого преступления, Даниэль и Розалинда, любили друг друга и мечтали пожениться, но муж Розалинды, Роханд, их разлучил. Причём ради своей цели решил пойти на всё. Прошу вас проявить внимание и бдительность, когда я буду читать их письма. Вообще это, конечно, плохо, но в данном случае нас обязывает
«Дорогой друг! Я каждый день мечтаю о новой встрече. Иногда Вы мне снитесь. Я имею честь брать Вас за руку, Вы не поверите, но не далее как вчера снится мне, будто мы с Вами в саду. Вы помните наши встречи? Прогулки по большой аллее? В то же время, в тот же час, на прежнем месте. Нежный шёпот, признания… И мы, рука в руке, идём по нашей аллее, всё как прежде!
Дела у меня неважно, болею, но Вы не беспокойтесь обо мне, даю слово дворянина вернуться к Вам целым и невредимым. Как долго я не получал от Вас писем! Мне кажется, что прошла целая вечность. Без Ваших милых речей, струящихся из Ваших уст, сердце моё будто деревенеет, mon Beatrix. В Ваших глазах сосредоточена Ваша трогательная непосредственность!
Пятого числа сего месяца имел честь быть на балу. Говорили о политике – скучнейшие разговоры. Я уж было хотел бежать, но не тут-то было! Я имел честь быть приглашённым госпожой де Этампль. „Как скверно Вы танцуете!“ Каково услышать подобную дерзость! Вы, верно, сейчас смеётесь, а мне в присутствии высшего света, этих щеголеватых дам и кавалеров, было не до смеха. Стоял и, краснея, клял проклятые балы. Ну, не обращайте внимания на байки старого ловеласа. Некогда Вы сказали, что Ваши комплименты сведут меня с ума. Дитя моё, не бойтесь лишиться рассудка. Ваш принц поцелует Вас, и Вы проснётесь, mon Beatrix, чтобы вновь очутиться в моих объятьях.
Ко всему вышесказанному прилагаю своё сердце. Будьте же счастливы, как желает Вам ваш покорный слуга.
P. S. Вы дали мне слово, и я на Вас надеюсь».
– О каком слове идёт речь? – спросила Лиана.
– Прошу тебя, наберись терпения, я ещё не закончил. Когда я дочитаю, мы обсудим план дальнейших действий.
– Хорошо, – тихо ответила она.
В гостиной все замолчали, только Александр Михайлович тихонько стонал и держался рукой за голову. Камин хорошо разгорелся и от него веяло теплом, рядом висела кочерга и немного раскачивалась от поступавших тёплых слоёв воздуха.
– Итак, – сказал Феликс, – продолжим наше занятие.
«Скажу Вам, друг мой, не тая, что я готова отдать за Вас душу, не только руку и сердце. Где-то там, в глубине меня, живёт белый голубь, если он когда-нибудь вылетит наружу, то он полетит к Вам. Я очень обеспокоена Вашей болезнью. Я жду нашей встречи не менее нетерпеливо, чем вы. Я согласна на все Ваши условия. Каждый вечер я зажигаю свечи и беру Ваши письма, прижимаю к сердцу, целую и мысленно перемещаюсь в тот далёкий 1880 год, когда мы тайно убегали от моего мужа и прятались в саду, посреди ветвистых лип, долго часами целовались и признавались друг другу в любви. Чудесное было время, замечательное! А потом подолгу сидели, обнявшись, на нашей скамейке. Годы летят, остаются лишь воспоминания, но я ни о чём не жалею. Главное, что у меня есть Вы, у Вас есть я! Никогда не забуду наш последний поцелуй. Я плакала, а Вы целовали меня, Вы целовали мои слёзы, а я плакала… Я замёрзла, а Вы, обняв меня, шли рядом. В Вашей груди тихо стучало сердце. Оно шептало: „Не расставайтесь, не расставайтесь“… Но впереди нас ждал долгий разговор. Мой муж, когда узнал, что я встречаюсь с Вами, пришёл в ярость и запер меня на неделю в моей комнате. Всю неделю я целовала распятие и молила Господа, чтобы с Вами ничего не случилось. В парадной слышались шаги, и моё сердце замирало при мысли о Вас… Я Вас умоляю, будьте осторожнее. Роханд готов на всё. Он клялся мне, что увезёт меня подальше от этих мест. Клялся мне и сказал, я не могу это повторить, что лишит нас обоих жизни, если это понадобится. Ещё он сказал, что не потерпит измены. И жестоко покарает за нарушенную клятву вечной любви. Но мне всё равно, что он решил. Теперь я больше не его жена, мне не нужны его подарки. Я так ему и сказала, а он поцеловал мне руку и сказал, чтобы я успокоилась, что мне нельзя волноваться. Но сам был крайне взволнован. Ему было больно слышать мои слова. Что ж, пусть, я больше не его. Всё решено. Пути господни неисповедимы. Аминь. Да поможет нам всевышний.
– Второе письмо во многом проливает свет на тень прошлых веков, но где же жила Розалинда до того, как они поженились? – размышлял вслух Феликс.
– Она жила с Рохандом, он же был её мужем, – констатировала Лиана.
– А где жил Роханд?
– Вероятно,
что в окрестностях Де Труаля, здесь много всяких полуистлевших построек.– Значит, замок достался ему по наследству от его родителей, в окрестностях которого они и встречались.
– Завещание, написанное Рохандом, было запечатано другой печатью, не такой, как письма Даниэля и Розалинды, это наводит на мысль о том, что он всё же завладел замком после их смерти.
– Почему ты так уверен? – возразила Лиана. – У нас нет трупа!
– Труп на кладбище.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что я обязан докопаться до истины.
– Мы уже ничем им не сможем помочь.
– Не забывай, что мы живём в самом загадочном доме столетия. Мы должны раскопать его загадку.
– И что, ты намерен перевернуть весь дом?
– Я переверну всё кладбище!
– Что ты сказал?
– Мы перезахороним их останки вместе, когда найдём их. Если получится, то мы восстановим церковь, сделаем красивый алтарь и перезахороним под алтарём, чтобы этот миф о проклятии де Труалей рассыпался в пыль.
– Значит, ты решительно не веришь в проклятье? – поинтересовалась Лиана. – Ведь если дом отдают за бесценок, значит, что-то здесь не так!
– Вот в этом и нужно разобраться. Мой друг сказал, что такому преуспевающему человеку нужен подобающий дом.
– А тебе, такому неудачнику, дом…
– Прекрати! – заорал Феликс и треснул кулаком по столу. Подсвечник упал, и некоторые письма загорелись.
Дом вздрогнул, и все сидящие испугались.
– Что же я наделал…
Феликс начал тушить письма, наступая на них ногами.
– Ты хочешь сказать, что проклятье не существует? – спрашивала Лиана. – Ты хочешь узнать ответ на этот вопрос? Я тебе отвечу, да, оно существует потому, что здесь и сейчас остались только мы, все остальные покинули этот дом, бежали, а ты… Ты решил разгадать загадку де Труалей, ты купил эту старую развалюху…
– Хватит! Прекрати! – кричал Феликс, собирая с пола клочки бумаги. – Всё! Всё погибло! – шептал он, схватившись за голову руками.
– Ничего не погибло! – решительно встала на сторону Феликса Виолетта Михайловна. – Я сейчас тебе помогу.
– Прекратите! Прекратите орать! – не выдержал Александр Михайлович и тоже заорал.
– Ну что, – разжигала костёр Лиана, – есть ещё вопросы, на которые ты хочешь получить ответ? Посмотри на меня, посмотри на маму, на папу… Они же здесь только из-за нас!
Скандал набирал силу. Александр Михайлович держался за голову и стонал. Как планировал Феликс, вечер удался на славу! Сердце колотилось и ухало. Эхо доносило до его ушей обрывки страшных фраз, после которых он окончательно поверил в проклятье. Письма удалось спасти, они сильно не пострадали, но он всё равно чувствовал вину за то, что натворил.
– Что это? К чёрту успокоительное! – кричала Лиана и ударила по руке мать. За что получила пощёчину и расплакалась. Стопочка с лекарством пролетела через всю гостиную и, ударившись о пол, разлилась. – Давай отсюда свалим!
– Значит, так! – сказал Феликс. – Захлопни пасть и слушай меня. Ты потеряла веру в себя, у тебя нет уверенности в завтрашнем дне, ты боишься… – она плакала и смотрела ему прямо в глаза. – Все люди через это проходят.
– Да, я боюсь. Я боюсь и за тебя, и за себя. У меня нет уверенности в завтрашнем дне, да и в надвигающейся ночи у меня нет уверенности потому, что я хочу ночевать, как все нормальные люди, в своей кровати!
– Хорошо, я буду рядом с тобой всю ночь, на такой вариант ты согласна? Ты проведёшь со мной ещё одну ночь, – он прижал её к груди и осыпал поцелуями.
– Ещё одну незабываемую ночь?
– Если хочешь, проведёшь незабываемую.
– Прости, любимый, сама не знаю, что на меня нашло. Значит, люди говорят правду, существует оно… проклятье.
– Не важно, существует или нет, главное, что мы с тобой вместе.
– Это проклятое проклятье сведёт меня с ума.
Правая щека горела, и от этого лицо казалось красным. Слёзы уже высохли, но она продолжала всхлипывать. Феликс обнял её за плечи и бережно проводил в спальню. Её душила обида и другие непонятные чувства. Хотелось побыстрее забыться сном. Голова болела. Мать! Родная мать впервые в жизни дала мне пощёчину. Любимый! Будущий муж хочет разгадать какую-то детективную абракадабру, да ещё и ночевать в доме с привидениями. Мне нет ещё и тридцати! Душа её маялась и не могла успокоиться, и только тёплые нежные объятья спасали от нового скандала и рвущихся наружу чувств.
Следом за ними вышли и родители Лианы, тоже в разбитых чувствах. Камин медленно догорал. Драгоценности, лежащие в беспорядке на столе среди обгоревших писем, сверкали дьявольским светом. Но вскоре и он погас, и комната наполнилась растворившимся в воздухе дымом. Хозяева ушли, и сумрак ночи вступил в свои законы. За окном блестела луна. Среди пушистых облаков ей было мягко и комфортно.
В доме все ложились спать. Александр Михайлович сидел на кровати. Головная боль усилилась.
– Мне кажется, что меня кто-то саданул по башке сзади, – утверждал он, – поэтому я и свалился.