Дом у озера Мистик

Джо встал и мягко положил руку на плечо Ника.

— Я его не приму.

— Джо, прошу тебя… — тихо сказал Ник.

— Я согласен дать тебе отпуск на столько, на сколько ты захочешь. Я знаю, что ты переживаешь, но, если ты уйдешь, тебе же будет хуже. Ты не должен быть один. Но тебе надо бросить пить.

Ник вздохнул. Все так говорят: «Я знаю, что ты переживаешь». Но как они могут знать? Никто из них, придя домой, не видел свою спальню, залитую кровью. Даже Джо, который еще до восемнадцатого дня рождения был настоящим алкоголиком и вырос в мрачной тени пьяного отца, даже Джо не мог до конца понять его.

— Ты ошибаешься, Джо. В конечном счете мы все одиноки.

— Вот такие рассуждения и довели тебя до этого состояния. Уж поверь, я знаю заповедь алкоголика: «Никому ничего не рассказывай, никому не доверяй». Николас, но ты должен доверять хоть кому-то. Тут целый город за тебя переживает, и у тебя есть маленькая дочка, которая считает, что это ты каждую ночь вешаешь луну на небо. Хватит думать только о том, что ты потерял, думай о том, что у тебя осталось. Или ты хочешь закончить, как твоя мать, на скамейке в парке, пока тебя не убьют? Или, может, хочешь стать таким, как я, у кого есть две прекрасные дочери, но они сбежали однажды отсюда — на Восточное побережье, чтобы быть подальше от пьющего отца? — Джо достал из кармана визитную карточку и протянул ее Нику. — Когда окончательно придешь в себя, позвони по этому номеру. Я тебе помогу, мы все тебе поможем, но первый шаг ты должен сделать сам.

— Ты выглядишь, как перегретый суп из дерьма.

Ник даже не взглянул на Энни.

— Ничего себе выражение, ты в Стэнфорде научилась так разговаривать?

— Нет, но меня, по крайней мере, учили не садиться за руль пьяной.

Ник огляделся и провел дрожащей рукой по волосам.

— Где Иззи?

— А, так ты ее все-таки помнишь!

— Черт возьми, Энни…

— Мы, то есть твоя дочь и я, очень беспокоились о тебе прошлой ночью. Но ведь тебе на нас наплевать, верно?!

Ник вдруг почувствовал себя ужасно усталым, таким усталым, что у него не было сил долго стоять на ногах. Он прошел мимо Энни и вышел из здания больницы. «Мустанг» Энни стоял перед автоматическими стеклянными дверями. Едва не падая, Ник схватился за холодную металлическую ручку двери и замер, закрыв глаза и сосредоточиваясь на каждом вздохе. Он слышал, как Энни прошла мимо него, ее теннисные тапочки ступали по асфальту с мягким шуршанием. Она открыла машину, села за руль и громко захлопнула за собой дверцу. Ник вяло подумал, представляет ли она, каким грохотом это кажется человеку, у которого голова как бомба с запущенным часовым механизмом. Энни посигналила Нику. Звук, казалось, резал его барабанные перепонки. Он забрался в автомобиль и с тяжелым вздохом рухнул на сиденье.

Машина понеслась по неровной дороге. Ник был уверен, что Энни нарочно прибавляет скорость на каждом ухабе и каждой рытвине. Он держался за ручку на дверце так, будто от этого зависела его жизнь, костяшки его пальцев побелели, ладонь стала влажной.

— Пока ты собирался, я поговорила с твоим капитаном, мистером Нейшеном. Он сказал, что ты берешь отпуск на какое-то время. Он сказал, что ты потерял сознание.

— Здорово.

Энни тихо присвистнула:

— А что это у тебя вся рубашка перепачкана? Да, представляю, как отлично ты провел время. Видно, это для тебя лучше, чем оставаться дома с дочерью.

Ник поморщился и закрыл глаза, он был готов провалиться сквозь землю, только бы не слышать этих слов. В его памяти всплыли слова Джо: «Ты хочешь закончить жизнь, как твоя мать? Или, может, хочешь стать таким, как был когда-то я?» Он подумал об Иззи, каким она его запомнит и куда уйдет, как только у нее появится такая возможность? И еще он подумал о том, что будет с ним, если Иззи его покинет.

Ник покосился на Энни. Она сидела прямо, ее руки располагались на руле точно в положении «без десяти два часа», взгляд был устремлен на дорогу.

— Энни, могу я тебя попросить кое о чем?

— Конечно.

— Отвези меня в мотель «Убежище» на седьмой автостраде. И побудь несколько дней с Иззи.

Энни нахмурилась:

— «Убежище»? Это же помойка, и почему…

Нику казалось, что он ступил в глубокую часть бассейна, полного грязной, мутной воды. Сейчас он был не в состоянии спорить.

— Пожалуйста, мне нужно некоторое время.

Энни бросила на него встревоженный взгляд и снова переключила внимание на дорогу.

— Но Иззи…

— Я тебя прошу! — Его голос прозвучал просительно, даже жалобно, но Ник ничего не мог с собой поделать. — Можешь побыть с ней некоторое время, пока я приведу себя в порядок? Я знаю, я прошу слишком много…

Энни ничего не ответила, и в машине повисло неуютное молчание. Проехав примерно милю, Энни включила поворотник и свернула с автострады. Через несколько минут она уже въезжала на парковку перед мотелем «Убежище». Над входом мигала неоновая вывеска. Она гласила: «Извините. Свободно» — и довольно точно отражала суть.

— Приехали, Ник. Не знаю…

— «Дом, милый дом», — усмехнулся Ник.

Энни повернулась к нему, и Ник удивился: он не ожидал, что она посмотрит на него с такой теплотой. Она наклонилась к нему и убрала волосы с его лба.

— Я тебе помогу. Но на этот раз, Ники, лучше бы тебе не осрамиться. Твоей замечательной девочке вовсе ни к чему терять еще и отца.

— Господи, Энни… — прошептал Ник.

— Ник, я знаю, что ты ее любишь. Просто давай пойдем друг другу навстречу. Доверься мне, а еще лучше — себе. Поверь в себя.

Хотя Ник и твердил себе, что ему плевать, если он снова потерпит неудачу, но ему был нужен этот второй шанс. Он устал, очень устал от своей глухой тоски и страха. Слова «я хочу попытаться» висели тяжестью на его языке, но у него не было сил произнести их вслух. Он мог припомнить немало случаев, когда хотел получить шанс, и много случаев, когда его мать говорила: «Ники, поверь мне, на этот раз это всерьез». Он отвык доверять людям.

Ник вышел из машины и стоял, глядя, как Энни уезжает. Когда ее автомобиль скрылся из виду, он сунул руки в карманы и направился к входу. Выудив из нагрудного кармана кредитную карточку, он зарегистрировался в мотеле и получил номер на ночь.

Комната была тесной, темной и пахла мочой. В центре — продавленная двуспальная кровать. Бугристый матрас был накрыт унылым тканым покрывалом. Окно без занавесок смотрело на кирпичную стену соседнего здания. На цементном полу — потертое покрытие ковролина, скрученное по краям. За дверью «под дерево», криво висевшей на поржавевших петлях, была ванная размером со шкаф. Ник, и не заглядывая внутрь, знал, что он там увидит: пластмассовый душ, унитаз в сетке трещин, ржавые круги вокруг металлического слива раковины.