Дом у воды
Шрифт:
— Это подлог, и мы договорились этот вариант не рассматривать, — рыкнул Бессараб. — Еще раз предложишь, вылетишь с работы.
— Ага, — хмыкнула Ангелина. — Напугал, сил нет! На следующем собрании учредителей подговорю Светку и переизберем тебя, Иван Григорьевич! Наши семьдесят процентов против твоих тридцати.
— Я у нее долю выкуплю и наконец уволю тебя, — рассмеялся Бессараб.
— Ты же тогда от скуки помрешь, — заявила Ангелина и гордо покинула кабинет. Иван долго пялился на закрытую дверь, раздумывая и гадая, в какую беду попала Света. Когда сегодня утром по дороге на работу позвонил Михеич и принялся буровить какую-то ерунду про пельмени, то Бессараб не сразу
— Девушку как зовут? Как выглядит?
Михеич что-то уточнял у жены. А потом, когда все сошлось до малейших подробностей, Бессараб, не сдержавшись, выругался. Грязно и витиевато.
— Твоя знакомая, что ли? — обиженно протянул Михеич, не понявший, каким образом угодил под раздачу.
— Это моя дочь, — рыкнул Иван.
— Дочь? — удивился Михеич. — Так она у тебя только школу заканчивает…
— Та приемная, — уточнил Бессараб. — А эта — родная.
— Так… — попробовал встрять Михеич.
— Головой отвечаешь, Молот — пробурчал Иван, тяжело вздохнув.
Михеич, которого почти тридцать лет никто не называл боевым позывным, внезапно приосанился и тихо пробормотал:
— Понял, Бес. Не боись. Присмотрю.
Глава 8
Олеська без умолку болтала, прижимаясь ручонками к широким бокам Гаранина. А он под смех и визг пассажирок закладывал на узкой дороге крутые виражи, поднимая вверх белые пушистые волны снега. А когда добрались до горки, выяснилось, что Павка с Любой прихватили настоящие санки: тяжелые, с деревянной резной спинкой и толстыми полозьями. В них уже усаживалась вместе с детьми Люба, дородная глазастая женщина в платке и потертой дубленке, когда, спрыгнув с вездехода, к санкам подбежала Олеся.
— А ты в другой раз, — скомандовала Люба. — Все не поместимся!
Света почувствовала обиду за девочку и, наклонившись к Олеське, объяснила:
— Мы сейчас на волокуше поедем. Она легкая и быстрая!
— Эти санки мой дедушка делал, — печально вздохнула малышка. — Витька с Данькой катаются, а мне почему нельзя?
— Кто сказал, что нельзя? — удивился Гаранин, когда тяжелые сани двинулись вниз по накатанной поверхности. — Не вздумай реветь, иначе сейчас домой отвезу, — пригрозил он и, присев на корточки, слегка ущипнул девочку за нос и тихонько добавил: — Мы пока на волокуше, а потом поменяемся. И ты съедешь на санках с горки. Идет?
Олеська радостно кивнула и бросилась к пластмассовому «тазу».
— Подожди, — упредил ее Арсений. — Сначала я, затем Света и ты.
Они уселись друг за дружкой и покатились вниз под крики и вопли поднимавшихся на гору Любы и детей.
— Мама, мама, мы тоже так хотим! А санки тяжелые!
— Дайте и нам прокатиться!
Гаранин в ответ заорал «Йо-хо-хо!» и пронесся мимо, а Олеська пробормотала тихонечко: «Ничего мы вам не дадим!». Волокуша проехала по накатанному снегу, а потом, словно получив ускорение на трамплине, резво плюхнулась в рыхлый снег, погружая своих пассажиров с головой в сугроб. Света одним движением выдернула из белого плена Олеську и сразу поставила на ноги. А потом забултыхалась сама, будто что-то мешало встать на ноги. Она почувствовала, как неведомая сила потянула вниз, в самую снежную гущу, попыталась вырваться, но крепкие руки не отпускали и увлекали дальше в сугроб.
«Гаранин, чтоб тебе!» — хмыкнула она про себя, перестав сопротивляться. Арсений тут же поставил ее на ноги и принялся отряхивать. Света огляделась по сторонам. В двух шагах от нее заливалась от смеха Олеська, ее маленькие неприятели вместе с матерью с любопытством
следили, чем кончится снежное противостояние. А вот Павел неподалеку беседовал с щуплым сутулым мужичком.— Это наш участковый, — пробормотал Гаранин и, усадив Свету с Олесей на волокушу, быстро повез в горку.
— А я тебя ищу, Арсений Юрьевич, — протянул руку представитель власти. — Заходил к людям другой расы. Они же наблюдательные у нас, доложили, что ты с женой в Курыгино поехал. — И тут же с интересом уставился на Свету. — Назаров Аркадий Васильевич, местный участковый.
— Светлана, — улыбнулась она в ответ.
— Наслышан, наслышан, — радостно запричитал Назаров и заметил солидно: — Совет да любовь!
Света зарделась, а Гаранин заржал.
— Что хохочешь, как припадочный? — насупился Назаров. — Я же добра желаю.
— Так ты не на свадьбе вроде, — пробурчал Арсений, обнимая Свету. — Спасибо на добром слове. А зачем ты меня искал, Аркаша?
— Из-за кобыльего трупа, — почесал затылок участковый.
— Что? — не поняла Света.
— Из-за трупа туриста, найденного на Кобыльем острове, наш участковый вынужден ездить по деревням и опрашивать свидетелей, — перевел Гаранин и, улыбнувшись, уточнил: — Так?
— Ну да, — кивнул Назаров и добавил понуро: — Наша служба и опасна, и трудна…
— А я зачем понадобился? — хмуро осведомился Арсений. — Вроде все бумаги тебе сразу подписал…
— Так на жену твою посмотреть, — не смущаясь объяснил участковый. — Мы всех посторонних проверяем. Мало ли за кем следом наш труп приехал?
— А-а, — протянул Гаранин и поинтересовался ехидно: — Наш это чей?
— Вечно ты, Арсений, — хмыкнул участковый обиженно. — Приказано проверить все поселения на предмет чужаков.
— Так теперь Свету на допрос в Зарецк вызовут?
— Нет, — мотнул головой Назаров. — Она же тут не случайно оказалась, а специально к тебе приехала. И совсем не посторонняя. А наша!
— Ну и на том спасибо, — покивал Гаранин.
— Тут дело такое, — напустил на себя серьезность Назаров. — Проверяем группы туристов, что в эти дни бродили неподалеку, и местных жителей. Из наших никто не опознал, из туристов тоже.
— А кого опрашивали? — невзначай уточнил Арсений.
— Из Питера группа как раз пришла в Крушинино. В гостевом доме Свиридовых остановились. И одна группа из Казахстана — те дальше на Каргополь пошли, только одну ночь в Зарецке переночевали.
— А-а, — хмыкнул Арсений, прижимая к себе Свету. — Значит, и туристы его не знают.
— В том-то и дело, — обеспокоенно бросил Назаров и покосился в сторону Любы, наблюдающей за своими сыновьями и Олеськой, лихо съезжающими с горы на старых санках.
— Давайте чай пить! — закричала она. — У нас сало, вареные яйца и моченые грузди.
— А у нас бутеры с сыром и маслом, — добавил Гаранин. — И чай горячий в термосе.
— Под такую закуску бутылку бы, — размечтался участковый.
— А мы тебе про что? — захохотал Павка. — Сейчас для сугреву усугубим, а потом чайком с бутербродами заглянцуем. Оставайся, Аркадий Васильевич!
— Составлю вам компанию, — согласился тот солидно. — Грех не согреться дорогой.
— Только где расположимся? — непонимающе протянул Павка.
— Да тут рядом с горкой и устроим фуршет, — махнул рукой Арсений, переворачивая волокушу, дно которой оказалось подбито тонким листом алюминия.
Люба расстелила на образовавшемся «столике» потрепанную скатерку и достала из огромных саней, стоявших неподалеку, сумку с провиантом. Лошадка, впряженная в сани и слишком похожая на Звезду, покосилась на хозяйку умным карим глазом, но с места не сдвинулась.