Дом у воды

— Да, — пробормотала Лена. — Я не стану звонить Свете. Она слишком расстроена вашим разрывом, и любое упоминание о тебе, Джин, доводит ее до слез. А ей волноваться не следует… — Она словно осеклась, переводя дух, и храбро заявила: — Ты — редкая скотина, Гаранин, и не достоин такой женщины, как Света. Мне плевать на ее деньги и славу, она просто классная девчонка. Добрая и отзывчивая. А ты все профукал и еще умудрился ей в душу плюнуть.

— Лена… — предупредил Пряшников, — остановись!

— Я молчу, — фыркнула Ленка и отошла к окну, скрывая слезы. А потом резко повернулась и выдала:- Знаешь, я бы тебе помогла. Честное слово, и приглашения бы на бал достала, и, может, посоветовала что-нибудь, но ты же не любишь ее! Понимаешь? Не лю-бишь! Для тебя сейчас началась охота, и это прикольно — загнать такую крупную добычу! Наплести сорок бочек арестантов, а потом, когда тебе поверят, бросить. Это твой стиль, Гаранин! По большому счету тебе никто не нужен! Ты баб использовал, используешь и, хоть женишься на принцессе королевских кровей, гулять не перестанешь! Понимаешь?

— Я тебя услышал, Лена, — тихо заметил Арсений, вглядываясь в зареванное круглое личико. — Мне все понятно. Не надрывай горло и легкие.

Он спокойно вышел в коридор, натянул куртку и вышел за дверь. На улице остановился, вдохнул воздуха и задумался, что делать дальше. Из подъезда следом выскочил Вадим.

— Не слушай ее, глупая баба, — поморщился он, хотя Арсений точно знал, что Пряшников гордится женой и дурой не считает.

— Ничего страшного, — отмахнулся он и зашагал прочь.

— Джин, — догнал его Вадька, пошел рядом. — Ну хочешь, я Светкин номер найду в телефоне жены, тебе сообщу. Позвонишь, поговорите…

— Пустая затея, — скривился Гаранин. — Можно только один раз позвонить, потом она в черный список внесет.

— Ну да, — пожал плечами Вадим и поежился от холода.

— Возвращайся, Вадик, — примирительно заметил Арсений. — Вон Ленка в окне торчит, тебя ждет.

Пряшников обернулся и, махнув жене, продолжил идти рядом.

— Если бы знать, что ты серьезно настроен…

— Ты за себя точно не знаешь, — пробурчал Гаранин. — Вот завтра встретишь другую и уйдешь о Лены. Что тогда?

— Я не ищу развлечений на стороне и не собираюсь…

— Я тоже не собирался, тем более после Полины, — хмыкнул Арсений. — Но появилась Света и все пошло кувырком. Мне без нее жить не хочется, а ты говоришь: «Бабы!».

Гаранин хлопнул бывшего друга по плечу, пробурчал что-то в знак прощания и ринулся прочь. Лишь пройдя почти весь Арбат, он осмотрелся по сторонам. Возвращаться к метро не стал: дойти до своего бывшего дома выйдет быстрее. Он прошел мимо памятника Окуджаве. Помедлил лишь на секунду около поэта, щуплого и ссутулившегося. Рядом кто-то из молодежи читал стихи. Что-то о любви. Арсений поморщившись, будто от зубной боли, свернул в какой-то переулок и медленно побрел к брату и его жене. Он шел тихой улицей, вглядываясь в огороженные дворы, окруженные сталинками. Замечал, как с деревьев валятся последние комья талого снега, и старался обойти глубокие лужи, дабы не прийти в гости с мокрыми ногами. Пару раз улыбнулся мелким собачонкам, вышедшим погулять и

поджимавшим лапки на мокром тротуаре. А потом в соседнем дворе скользнул взглядом по пустой детской площадке и замер, заприметив на лавке фигуру, показавшуюся знакомой. Пока Арсений

колебался, подойти или нет, воротца двора распахнулись перед белоснежным Порш Кайеном. Гаранин посторонился, пропуская машину, а потом сделал шаг. И пока ворота не закрылись, решительно прошел внутрь. Спокойно уселся на лавку рядом и осведомился как ни в чем не бывало:

— Не помешаю?

— Сиди, раз пришел, — хмыкнул Виктор Николаевич Пахомов, высматривая что-то в доме напротив.

— Мы с вами не знакомы, — попробовал объясниться Гаранин, но Пахом его перебил.

— Да я знаю, кто ты, — отмахнулся он. — Досье читал на тебя. Скоро сниться начнешь…

— Я наломал дров, — пробурчал Арсений. — Мне без нее плохо, а как подступиться, не знаю.

— Поезжай, объяснись, — нехотя заметил Пахомов, не отводя взгляда от объекта созерцания. — Может, простит тебя…

— Как объясниться? — ухнул Арсений, понимая, что зря обратился к Светиному крестному.

— Ртом, баклан, — криво усмехнулся Виктор Николаевич. — Открываешь рот и начинаешь излагать. Есть еще язык жестов, но я бы не советовал…

Гаранин, не обратив внимания на усмешку, вскинулся нетерпеливо:

— Да я не знаю, как подступиться! Любые признания обесцениваются ее богатством. И кто угодно ткнет в меня пальцем и обвинит в корысти!

— Я, например, — согласился Пахомов и, наконец, соизволил глянуть в лицо. — Что-то ты помятый весь и выглядишь как больной, — протянул он небрежно и добавил сгоряча: — Побрейся, подстригись и подумай, как вернуть любимую женщину. Если любишь, конечно…

— У меня есть план, — пробурчал Арсений. — Но он фантастический, — заметил скривившись.

— Полететь на машине времени в прошлое и самому себе дать подзатыльник? — с хитрым прищуром осведомился Пахомов.

— Если бы, — отмахнулся Гаранин. — Будь такая возможность, я бы ей воспользовался не задумываясь.

— Просто, чтобы огрести от самого себя? — снова хмыкнул Пахомов и глянул внимательно.

— Да нет же, — в сердцах бросил Арсений, понимая, что это его единственный шанс достучаться до Светы, пусть даже через посредника. — Я испугался, услышав о ребенке. Начал чушь всякую пороть.

Мне бы отдышаться и подумать немного. Но не получилось! Кто же знал, что вы за ней прилетите.

— Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино, — с тоской выдохнул Пахомов. — Я это кино всю жизнь показываю. Вон видишь окна на третьем этаже, — заметил с болью. — Они там жили. Светка с родителями. Пока Иштвана один козел не грохнул…

— Так вроде не нашли убийцу, — встрял Арсений, показывая свою осведомленность.

— Нашли, — скривился Витька. — И наказали даже. Только друга мне это не вернуло. Света для меня как дочка. Можно считать, кровинушка родная… Оттого и больно на ее страдания смотреть.

— А вы вроде не родственники, — не понял Гаранин. — Как же кровь родная?

— Она болела сильно. Вообще помереть могла. Но а мы втроем сопротивлялись, как могли. Это я ее родителей и себя имею в виду. Ну и она сама умница. Настоящий боец. Такую болячку поборола!

— А чем болела? — пробормотал Гаранин.

— Лейкоз, — скривился Пахомов. — А у меня первая группа крови. Королевская, говорят! Так я ее донором был. У Лильки вторая группа, а Иштван желтухой в раннем детстве переболел. А моя первая всем подходит. Ну и лекарства, конечно, пересадка костного мозга. Денег ушло немерено, но спасли. Но до сих пор боимся рецидива. Вон вертолет прислали из-за обморока. А вот про твое медвежье величество даже не подумали, прости, — едко бросил Пахомов.