Дома стены помогают
Шрифт:
Она взяла ножницы. Миша высунул голову из-под стола и угрожающе зарычал.
— Ладно, и так сойдет, — решила Жанна.
В следующее воскресенье мы все вместе — Жанна, я и Миша — отправились на ВДНХ, где должна быть выставка декоративных собак.
Жанне удалось запихнуть Мишу в большую хозяйственную сумку с молнией посередине.
Сперва мы ехали в троллейбусе, потом в метро.
Мишина черная голова с неровными проплешинами виднелась в прорезе молнии. Темные глаза сердито сверкали, и время от времени он испускал пронзительный лай.
Жанна
Вместе с нами по улице шли владельцы собак. Собаки заполнили тротуар и даже мостовую, разные, всяких пород — пудели, болонки, доги, боксеры, эрдели, чао-чао, пинчеры и терьеры.
Миша бежал рядом с Жанной, мне казалось, что прохожие с усмешкой глядят на его неровно подстриженную шерсть, и я старалась не смотреть на него.
Неподалеку от павильона животноводства мы увидели просторное поле, огороженное цветными флажками.
В середине поля развевался кремового цвета флаг, на котором был изображен пудель с тщательно расчесанной шерстью и длиннющими ушами. Возле флага стояли судьи — три женщины и мужчина, лысый, с подвижным, словно у обезьяны, лицом.
У судей на груди были значки с изображением пуделя.
И они казались чрезвычайно серьезными, как будто бы выполняли какую-то очень важную работу.
Кругом толпились хозяева с пуделями. Мне еще никогда не приходилось видеть столько пуделей — черных, коричневых, палевых, белых, серых. Но все-таки больше всего было черных, таких, как Миша.
— Вот увидишь, — сказала Жанна, — нас будут снимать в кино. Ведь пудели самые красивые собаки на свете.
— Ну уж, самые, — усомнилась я. — Доги еще красивее, а лучше эрдельтерьеров вообще никого нет!
Жанна пренебрежительно скривила губы:
— Сказала тоже, ни доги, ни эрдели в подметки пуделям не годятся. Красивее пуделей нет ни одной собаки!
— Может быть, еще серые туда-сюда, а черных, как Миша — словно собак нерезаных…
— Ну, знаешь… — начала Жанна.
— Ладно, не буду.
— То-то же, — сказала Жана. — А Миша все равно получит большую золотую медаль.
Раздался удар гонга: судьи вызывали собак и хозяев построиться на ринге.
И тут Миша мгновенно выказал характер, вцепился в хвост коричневого пуделя, стоящего рядом.
Пудель завизжал что есть сил. Но Миша и не думал отпускать его хвост.
Хозяйка пуделя, толстуха в цветастом платье, разразилась отчаянным криком.
— Помогите! — кричала она. — Убивают! Помогите!
Мы с Жанной бросились отдирать Мишу от пуделя. Миша зарычал и выпустил чужой хвост. Судьи начали кричать все вместе:
— Девочка с черным пуделем, в сторону, подальше…
К Жанне приблизился судья с подвижным лицом.
— Будешь держать дистанцию, — распорядился он. — Не подходи близко ни к одной собаке, слышишь?
— Слышу, — мрачно ответила Жанна.
— Становиться в один ряд, — крикнул судья. — Всем, всем!
Жанна стала
в самый конец.— Пошли, — скомандовал судья. — Медленно, друг за дружкой.
И собаки вместе с хозяевами начали шагать по кругу.
Потом судьи отделили собак по цвету — белых пуделей с белыми, коричневых с коричневыми, черных с черными.
Хотя уже на исходе был сентябрь, солнце палило совсем по-летнему. Было жарко, и даже неутомимый Миша сник, полузакрыв свои неистовые глаза.
— Потерпи еще немного, — уговаривала его Жанна. — Зато получишь большую золотую медаль.
Женщина-судья в ярко-синих брюках со значком на груди, изображающих пуделя, подошла к Жанне.
— Как зовут? — спросила женщина-судья.
— Меня? Жанна.
— Не тебя, а собачку. — Миша.
— Красивый мальчик, — веско произнесла женщина-судья, — экстерьер отличный.
Жанна расцвела от счастья. Глянула на меня, я стояла за веревкой, огораживающей ринг, выразительно подмигнула.
— Но он очень плохо одет, — снова сказала женщина-судья.
— Кто плохо одет? — удивилась Жанна.
— Твой Миша. Он ужасно подстрижен. Кто это его стриг?
Жанна снова глянула на меня. Но это был уже совсем другой, негодующий взгляд.
— Халтура, — жестко определил, подойдя к женщине-судье, мужчина, похожий на обезьяну. — Разве так стригут, скажите на милость, Сильва Васильевна?
— Стопроцентная халтура, — согласилась Сильва Васильевна. Грудь ее возмущенно вздымалась, казалось, ушастый пудель на ее значке укоризненно качает головой.
— Это что-то ужасное, — сказал обезьяноподобный мужчина.
— Невообразимый кошмар, — прошипела Сильва Васильевна. — Чтобы так изуродовать собачку!
Они отошли от Жанны. Жанна обернулась ко мне.
— Вечно ты берешься не за свое дело!
— Как? Но ты же сама просила…
— Кто? Я? Да ты что? — прошипела Жанна.
Миша поднял голову и облаял меня, будто понимал, что я одна во всем виновата.
— Знаешь что, — сказала я. — Если так, то я лучше уйду…
Жанна поняла, что еще минута, и я выполню свое слово.
— Ладно, — примирительно сказала она. — Хватит. Не будем ссориться.
Снова раздался гонг. И снова хозяева собак вместе с пуделями медленно зашагали по кругу. Конечно, Миша выделялся.
Все пудели были щегольски подстрижены, тщательно расчесаны, а Миша выглядел и в самом деле каким-то общипанным.
Что ж, я в конце концов, не парикмахер и мне еще ни разу не доводилось стричь хотя бы одного пуделя.
Вечером состоялось награждение собак медалями и памятными значками. Миша получил всего лишь малую серебряную медаль.
Ранние осенние сумерки спустились над аллеями и павильонами выставки. Внезапно похолодало, стал накрапывать дождь.
Миша шагал впереди нас, со своей только что полученной серебряной медалью на шее.
Злосчастный коричневый пудель обогнал Мишу, и мы с Жанной увидели — на шее его красуется золотая медаль на красной ленточке.