Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая
Шрифт:
В конце XVII ст. в царской казне, в Оружейной палате, хранились между прочим: зеркало стенное с затворами, сделано по-киотному; в средине на затворах, больших и малых 23 стекла; меж всех стекол обито оловом белым; на затворех сверху и позади обито жестью красною и слюдою и репьями оловянными. — Зеркало стенное покрыто было кожею серебряною, и слюдою, по местам попорчено; круг стекла дорожник черный воловатый. — Станок зеркальный деревянный, покрыт кожею черною, печатано золотом; внутри один затвор оклеен атласом красным; посередь затвора обложено кружевом золотным; а по краям и по углам оклеено галуном, шелк зелен с золотом. — Вот описание нескольких зеркал, находившихся в комнатах боярина Артемона Сергеевича Матвеева и во время его опалы, в 1676 г., отобранных в царскую казну. «Зеркало хрустальное, около его станок хрустальный, а в нем врезаны кости, а в тех костях вырезаны лица, люди и звери. Пять зеркал больших с коронами, в станках деревянных. У одного зеркала станок с короною, а на нем вырезаны звери и змеиные головы и травы, позолочен весь. У другого зеркала станок с короною ж, а на нем наверху в короне вырезаны два человека, а около вырезаны травы и виноград, позолочен и посеребрен и писан красками. У третьего зеркала станок с короною ж, а в короне вырезаны два человека, а наверху птичка, а меж людей голова звериная, а по сторонам внизу два человека с трубами, да два рака. У четвертого зеркала станок, а на нем вырезаны травы, а внизу вырезана щеть, да три гребня, позолочен весь. У пятого зеркала на станку корона резная, а в ней, в средине, в кругу, написаны три человека под древом; станок деревянный, черный, а по нем крыто черепахою». В числе 76 зеркал, отписанных в казну в 1690 г. из имения князя В. В. Голицына и его сына Алексея, по случаю их опалы, находились: два зеркала в рамех, у одного — два человека
В комнатах зеркала помещались в простенках, между окон, или на глухих стенах, смотря по удобству, и всегда, как мы говорили, задергивались завесами на кольцах, тафтяными, атласными или бархатными, обшитыми сверху подзором, снизу бахромою, а по сторонам кружевцом, также из щелка или из золотного и серебряного плетенья.
В постельных хоромах, стены которых не были украшены живописью, ее заменяли картины, парсуны, или персоны, то есть портреты, и фряжские листы, эстампы, в рамах без стекол и за стеклами. Содержание картин подчинено было тому же господствующему церковно-назидательному характеру живописи, о котором мы говорили при обозрении комнатных украшений. Предметы для изображений брались преимущественно из царственных книг библейской истории и носили общее название притчей. Несмотря на то, картины довольно резко отличались от икон, потому что писаны были в живописном стиле иноземными художниками, жившими в Москве по приглашению царей. Со времени царя Михаила Федоровича иностранные живописцы, постоянно один за другим, приезжали в Москву служить своим мастерством при царском дворце, который они украшали и картинами, и стенописью. В 1642 г. выехал к нам немчин ИванДетерс, умерший в 1656 г. В это время его место, как придворного живописца, занял смоленский шляхтич Станислав Лопуцкий; его сменил, в 1667 г. Цесарские земли живописец Данило Данилов Вухтерс, писавший живописное письмо самым мудрым мастерством. К сожалению, он находился при дворце один только год и потом был отставлен, неизвестно по какому случаю. В то же время (1667 г.) выехал из Персии армянин Богдан Салтанов, записанный в 1675 г. за свое искусство и за службу и особенно за то, что он принял православную веру, в дворяне по московскому списку. В 1670 г. поступил в дворцовые живописцы на место Лопуцкого поляк Иван Мировской, украсивший живописью Коломенский дворец. С этого же времени является при дворце преоспективного дела мастер Петр Энглес, который, как и Богдан, в крещении Иван, Салтанов, своим искусством и деятельностью далеко превзошли всех своих предшественников и товарищей. Наконец, в 1679 г. ко дворцу взят был живописец «иноземец Анбурские земли» Иван Андреев Валтер, за написанную им персону стольника князя Бориса Алексеевича Голицына.
Служба всех поименованных художников не ограничивалась только работами для дворца; они обязывались также выучить живописи русских учеников. Некоторые выполнили это с большим успехом, и их ученики сделались впоследствии известными мастерами, как, например, Иван Безмин, Дорофей Ермолин — ученики Лопуцкого и Вухтерса; Карп Золотарев и араб Марк Астафьев — ученики Богдана Салтанова. Иван Безмин за свое искусство записан был даже в дворяне по московскому списку. Немецкий живописец Иван Детерс приготовил было также трех учеников, но они рано умерли. В конца XVII столетия из русских учеников образовалось нечто вроде школы, которая живописный западный стиль внесла даже в самую иконопись и церковную стенопись [122] . Возвратимся к картинам. Несмотря на то, что большая часть сведений по этому предмету ограничивается только указаниями, что тогда-то таким-то мастером писана по полотну картина, мы все-таки имеем несколько любопытных данных, по которым вообще можем судить о том, что именно изображали эти картины.
122
Вот несколько имен русских мастеров и учеников живописного дела, упоминаемых в это время по случаю разных дворцовых работ: Василий Познанский, Кипреян Умбрановский, Ерофей Елина, Лука Смольянинов, Григорий Одольской, Семен Лисицкой, Борис Давыдов, Михайло Чоглоков, Алексей Филиппов, Герасим Костоусов, Гаврило Бельков, Михайло Селиверстов, Леонтий Чулков, Петр Тропарев и мн. др.
В 1667 г. немецкий живописец Данило Вухтерс (Фуктерс) написал царю Алексею Михайловичу «Пленение града Иерусалима» и в феврале 25-го другую картину — «Град Иерихон» по полотну живописным письмом. В том же году он начал писать «около государевых лучших шатров двор по полотну из книги Александрии, т. е. деяния Александра Македонского. В том же году другой живописец, армянин Богдан Салтанов, писал также по полотну к государеву большому шатру двор государев и поднес государю картину «Притчу о царе Дионисии, мучителе Сивилийском», а ученик его, Карп Золотарев, в 1672 г. поднес картину «Чувство осязание». Впоследствии во дворце находились картины с изображением всех «Пяти чувств» [123] .
123
В 1682 г., в марте, истопник Семен Золотой был послан в Преображенское, в Покровское, в Измайлово, — «а велено ему обыскать в государевых хоромех пяти чуфств, писаны на полотнах живописным письмом», которых, однако же, не было там найдено.
В 1669 г. Салтанов написал государю картину по полотну «Рождение царя Александра Македонского». В 1669 г. живописцы Иван Мировской да Станислав Лопуцкий писали для Коломенского дворца «клейма (гербы) государево и всех вселенских сего света государств». В том же году Станислав Лопуцкий писал по холсту герб Московского государства и иных окрестных государств и подо всяким гербом планиты, под которым каковые. В 1677 и 1678 гг. Салтанов же написал по полотнам две притчи: Видение царя Константина, когда ему явися крест в облацех на небеси, и подписал на них золотом подпись — слова. «А поставлено то полотно в рамах деревянных у него в. государя в Верху у Золотого крыльца, на площади, у деревянной переграды».
В 1679 и 1680 гг. «преоспективного дела мастер Петр Энглес» писал царю Федору Алексеевичу притчи: «Царя Давида на престоле седяща, как он благословил сына своего Соломона на свое царство; да Царицу Южскую, как она пришла к царю Соломону с подносными дарами; да притчу Святая Святых, как созидал царь Соломон». Далее (в 1680 г.) «притчу — Брак царя Соломона на полотне большом, да другую притчу — Идолопоклонение», а также написал преоспективным письмом еще «Притчу пророка Иезекиа с пророчествы» из царственных книг. В то же время Ив. Салтанов с Ив. Безминым написал в хоромы царевен «Евангельскую притчу, как беседует Иисус со учители». В 1680 г. Иван Безмин писал на полотне (63 арш.) в Верх к государю лунное течение, солнце, месяц, звезды. В 1681 г. Безмин написал еще «Притчу царя Соломона, как приходила к нему на поклон Царица Южская». Картина была вышиною 2 1 /2 арш., в ширину 4 арш., рама золоченая с флемованными дорожниками. В 1686 г. в хоромы царевны Федосьи Алексеевны написана на полотне, длин. 6 арш., шир. 5 арш., картина по золоту травы розными цветными краски, которая и помещена в царевнином чулане, или спальне. В том же году в новые каменные комнаты царевны Софьи Петр Энглес написал на полотне преоспективную картину во всю стену по размеру. В 1689 г. в комнаты царицы Натальи Кирилловны было написано пятнадцать картин «Страсти Господни»: Распятие, Снятие со Креста, Положение во гроб и пр., в вышину каждая 1 3 /4 арш., в ширину 1 1 /2 арш.; рамы украшены двумя флемованными золочеными дорожниками, между которыми середина была посеребрена. В 1691 г. живописец Мих. Чоглоков с товарищи написали 20 картин. В 1694 г. царевичу Алексею Петровичу писали картину на полотне «Солнце, луну, кругом двенадцать месяцев», а в 1696 г. живописец Ерофей Елина написал ему «преоспективно», длиною и шириною в аршин. В 1697 г. ему же царевичу велено написать на полотне Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) и «преоспективно — медведя с медведицею и волка и зайцов», мерою ширины 1 1 /2, вышины 1 арш., на которое полотна пошло 4 арш. 15 верш. В 1694 г. Иван Салтанов с другими живописцами
писал царю Петру Алексеевичу двадцать три картины «бои полевые» разными образцы, применяясь к немецким картинам, в свету по 2 1 /4 арш., вверх по полтора аршина, против немецкого образца; а в 1697 г. восемь картин «морского ходу воинских людей, применяясь к заморским немецким картинам или к фряжским листам»; все эти картины шириною были около двух аршин, а вышиною в полтора аршина.Были также картины, писанные на бумаге соковыми красками и золотом и называвшиеся живописными листами. В 1679 г. живописец Карп Золотарев написал для семилетнего царевича Петра Алексеевича, на александрийском большом листе, золотом и красками, «двенадцать месяцев и беги небесные, против того, как в Столовой в подволоке написано». В 1686 г. живописными листами, в флемованных рамах, украшена была комната царевны Софьи Алексеевны. Еще раньше, в 1683 г., у ней в числе таких листов находился какой-то родословный лист, в расписанной рамке. В 1694 г. царевичу Алексею Петровичу писали на четырех листах иконописным письмом «четыре стихии да двенадцать месяцев». В 1687 г. в комнате царевны Екатерины Алексеевны на трех живописных листах были изображены: на одном образ Успения Богородицы, на двух остальных св. Антоний и Феодосий Печерские.
Персоны, или портреты, украшали стены также в одних только постельных хоромах. Само собою разумеется, что в царском дворце занимали свое место только портреты особ царского семейства или высших духовных властей и некоторых иноземных государей. Многие портреты были писаны с натуры, или, как говорили тогда, с живства. С натуры, или с живства, писал государеву парсуну в 1661 г. живописец Станислав Лопуцкий. О портретных работах других, упомянутых выше, живописцев прямых сведений мы не имеем. Кроме иноземных живописцев, писавших такие персоны, при царе Алексее Михайловиче, с 1671 г. известен был как портретист, писавший с живства, иконописец Федор Юрьев. Иконописец Симон Ушаков писал также и портреты. В 1669 г. он написал красками по полотну государскую персону александрийскому патриарху Паисию. В 1682 г. в казне покойного царя Федора Алексеевича хранились три персоны: царя Алексея Михайловича, царевича Алексея Алексеевича, писанные на полотне, и царицы Марьи Ильичны, писанная на доске.
В 1671 г. живописец Салтанов поднес государю на Пасхе «пять персон розными статьями», на полотнах, каждая в полтора аршина длиною. В 1677 г. живописец Иван Безмин позолотил и посеребрил трои рамы, одна к Распятию Господню, другая к персоне царя Константина да к персоне царя Алексея Мих., третья к персоне царицы Елены да к персоне царицы Марьи Ильичны. В 1678 г., в феврале, тот же Иван Безмин писал государскую персону у себя на дому, а Иван Салтанов написал в хоромы государю по полотну Распятие да образ царя Константина и матери его Елены, да персону царя Алексея, персону царицы Марьи Ильичны и персону царевича Алексея Алексеевича в предстоянии у Распятия, как довольно часто изображались царственные лица. Эта картина сохраняется до сих пор в одной из теремных церквей. В том же году Ив. Салтанов писал персону царя Алексея во успении, а иконописец Федор Евтихеев писал (15 июля) в собор архангела Михаила на большой доске к государским гробам образ Спаса и к тому Спасову образу молящие в царских коронах царь Михаил Фед. и царь Алексей Мих. В 1681 г. иконописец Карп Золотарев написал государю в хоромы персону Иоакима патриарха в святительской одежде. В 1682 г. иконописец Симон Ушаков и живописцы Салтанов и Безмин написали царю Федору Алексеевичу две поясные персоны его отца, царя Алексея. В комнатах царя Федора находилась и его собственная персона — портрет, для которого в январе 1682 г. вызолочены рамы с флемованными дорожники, в вышину и в ширину по 3 1 /2 арш. В 1694 г. (в феврале) живописец Мих. Чоглоков написал «образ (персону), во успении государыни благоверной царицы и в. к. Натальи Кирилловны», на полотне, длиною 2 1 /4 арш., шириною 1 1 /2 арш. Рамы сделаны флемованные и прикрыты чернилами. В 1696 г. написана «персона царевны младенца Марии Иоанновны по преставлении ее», поставленная тоже в черную столярскую раму.
Кроме разных других персон, имена которых нам неизвестны, в хоромах царя Федора, в 1681 г., находились персоны короля польского и короля французского, может быть, Лудовика XIV, современника царю. В комнате царевны Марьи Алексеевны в 1687 г. висела в рамах с флемованными дорожниками персона покойного царя Федора, ее брата. В 1699 г. в комнате царевны Натальи Алексеевны в трех вызолоченных рамах висели персона брата ее царя Петра Алексеевича и живописные изображения его тезоименитых ангелов Петра и Павла. В том же году к персоне печатной на листу царя Петра делали рамы флемованные золоченые. Рамы на портретах и картинах были гладкие или резные, золоченые, серебрёные, иногда расписанные красками или просто вычерненные под черное дерево. В казне Оружейной палаты в 1687 г. хранились: парсуна царя Михаила Федоровича, писана по цке длина аршин 10 верш., ширины 1 арш. 1 1 /2 верш. Парсуна царя Алексея Михайловича писана по полотну, длина 3 арш. 2 верш., шир. 2 арш. 1 верш. Парсуна по преставлении царя Алексея Михайловича, писана по полотну, в черных рамах, длина 2 арш. без вершка, шир. 1 арш. 11 верш. Персона киевского митрополита Петра Могилы, длина 3 арш. без чети, ширина 1 арш. 9 верш.
Что же касается до фряжских листов, то здесь должно разуметь эстампы, гравированные на меди и на дереве. В царском быту они появляются еще в начале XVII столетия под общим названием потешных немецких печатных листов и, без сомнения, были известны и в XVI ст., как можно заключить и из Записки Барберини, который предлагал в 1565 г. выслать в Москву тетрадь рисунков с листьями, арабесками и тому подобным и просил также верных оттисков с изображениями разных государей. Подобными фряжскими и немецкими листами с XVII ст. торговали в Москве в Овощном ряду. Во дворец их покупали для государевых детей, вместе с игрушками. Малолетные царевичи и царевны, забавляясь этими листами, вместе с тем получали из них сведения о некоторых предметах естественной истории, географии, всеобщей истории и пр. Таким образом, например, в комнатах царевича Алексея Алексеевича, умершего в 1670 г., висело «пятьдесят рамцов с листами фряжскими». Самое название этих листов немецкими и фряжскими указывает на их происхождение: они вывозились к нам с Запада. В числе их, может быть, встречались гравюры известных художников. Впоследствии и у нас стали печатать эти листы на дереве, на лубу (луб — доска особой пилки), отчего, как можно объяснять и как вообще объясняют, они и получили название лубочных картинок. Но, вероятно, также, что листы могли получить свое прозвание от разрисовки и раскраски лубяных коробей, какие в XVI и XVII ст. были в большом употреблении. Судя по сохранившимся памятникам (подобные коробьи находятся в Историческом музее), нельзя не видеть, что лубочные картинки, и именно деревянной печати, носят полнейшее сходство с упомянутыми писанными коробьями, так что лубочный рисунок и его раскраска могли послужить образцом и для его воспроизведения печатным делом. Кроме того, есть известие, что еще в XV ст. на лубу писали, чертили чертежи, планы [124] , следовательно, луб употреблялся вообще для рисования вместо харатьи и бумаги, которые тогда были для простых людей очень дороги. Известно также, что для письма употреблялась и береста. Таким образом лубочная картинка могла существовать и до изобретения печатного дела. По свидетельству Кильбургера (1674 г.), в московской и киевской типографиях, кроме церковных книг, печаталось также много образов и эстампов на дереве [125] . В домовой казне патриарха Никона находим 270 листов фряжских, лист печатной большой подволочной; на большом листу часть Козмографии; на большом же листу Козмография [126] .
124
"Княжой боярин да соцкой тое воды досмотрели, да и на луб выписали и перед осподою положили, да и велись по лубу» (Правая грамота 1483 г. в Актах юридических. С. 3). См. нашу «Заметку о памятниках простонародной литературы» (Библиогр. зап. 1892. № 2. Стб. 79–83).
125
Краткое известие о Русской торговле, каким образом оная производилась чрез всю Россию в 1674 году. Спб., 1820. С. 183.
126
временник Моск. о-ва истории и древностей российских 1852. Кн. 15. С. 114.