Домашний быт русских цариц в Xvi и Xvii столетиях

И государь указал, а велел золотных мастериц да детину их вести к пытке, а приведчи к пытке, роспроситл их накрепко и стращати всякими пригрозами, такиль они тот плат с мышьяком взяли у детины спроста, и неумышленьем ли тот мышьяк для каково злого дела в Верх взносили и преж сего в Верх мышьяку или сулемы ненашиваляль и т. д. — Мастерицы у пытки сказали, что они виновати в том, как велели мышьяк исторопясь сокольею солью заменить, а тот был у них мышьяк принесен в Верх с проста, а лихова у них никакова умышленья не бывало. А детина их сказал, что мышьяк принес к ним в Верх спроста, неведая, а на лихое дело того мышьяку к ним не принашивал, и сам он тем мышьяком и сулемою никакова дурна не делывал и людей не порчивал. И дьяк Сурьянин велел того детину стращать и поднять на пытку двожды, а пытать ево не велел. И тот детина ни в чем не винился, а говорил прежнияж свои речи.

Мая 5 государь для имянин дщери своей царевны Ирины Михаиловны золотных мастериц Окулину Волкову да дочь ее Марью Ярышкину пожаловал, велел их из за пристава свободить и велел им быти у своего государева дела в Светлице в мастерицах по прежнему; а человека их Онашку из за пристава до своего государева указу свобожать не велел. Он был освобожден июня 3.

Приворотный корень обратим

В 1635 году 30 генваря, одна из царицыных золотных мастериц, таже Антонида Чашникова, выронила нечаянно у мастериц в палате, т. е. в Светлице, где все они работали, платок, а в том плату «заверчен корень неведомо какой». Платок и с корнем подняли две белыя мастерицы и тотчас же объявили, т. е. представили государыне. На другой день по государеву указу и по именному приказу царицы велено дьяку царицыной мастерской палаты Сурьянину Тороканову об этом сыскати на крепко. Дьяк тотчас начал розыск распросом: где мастерица Чашникова тот корень взяла, или кто ей тот корень и для чего дал и почему она с ним ходит к государю и к государыне в Верх, т. е. во дворец? Чашникова отвечала, что тот корень не лихой, а носит она его с собою от сердечные болезни, что сердцем больна. Само собою разумеется, что такой ответ был недостаточен: царское слово сыскати накрепко требовало самого полного и строгого исследования. Дьяк стал спрашивать со всякою пригрозою: если она про тот корень, какой он словет, и где она его взяла, или кто ей дал и для чего дал, подлинно не скажет и государю в том вины своей не принесет, то государь велел ее в том пытати накрепко Мастерица повинилась и сказала, что в первом своем распросе не объявила про корень подлинно, блюдясь от государя и от государыни опалы; а теперь про тот корень скажет подлинно: «Ходит де в царицыну слободу, в Кисловку к государевым мастерицам к Авдотье Ярышкине и к иным, жонка, завут ее Танькою; и она де той жонке била челом, что до нее муж лих, и она ей дала тот корень который она выронила в Светлице; а велела ей тот корень положить на зеркальное стекло, да в то зеркало смотреться и до нее де будет муж добр. А живет та жонка, на Здвиженской улице. Дьяк тотчас велел жонку Таньку отыскать и привести пред себя.

Когда посланные за ней дети боярские поставили ее к допросу, она сказала, что завут ее Танькою, а мужа у ней зовут Гришка Плотник, а живут они на Знаменке на дворничестве, т. е. в дворниках у дворянина Головачова. Потом жонка Татьянка, как нужно было ожидать во всем заперлась и ответила, что она отнюдь в царицыну слободу в Кисловку ни к кому не ходит и золотной мастерицы Антониды Чашниковой не знает и иных никаких мастериц не знает и к ним не ходит. Их поставили с очей на очи. Мастерица говорила, что она Танька в Кисловку к мастерицам ходит, что там у ней с нею и познать учинилась, что она била ей челом, что до нее муж лих, бьет и увечит и она, Танька, дала ей корень, а велела положить его на зеркальное стекло, да в то зеркало смотретца и до тебя де будет муж добр.

Ворожея во всем запиралась, говорила, что мастерица тем ее клеплет, что она ее и не знает и коренья ей никакова не давывала. Да об том у них меж себя было спору много. Дьяк, видя их спор, начал их спрашивать, разводя порознь, со всякою пригрозою. Но ворожея стояла на своем. Дьяк потом распрашивал ее на одине со многою пригрозою, объявил ей, что если не повинится, то будут ее пытати накрепко и огнем жечь. Пригроза пытки, подействовала и ворожея призналась, однако в том только, что действительно дала корень мастеря де от лихова мужа, чтобы ее муж любил; но в Кисловку ни к кому не ходит, и ни кого там не знает. Тоже она говорила и на очной ставке с мастерицею, всячески запираясь, не смотря на улики, что в царицыну слободу к мастерицам не ходит и с ними не знается. Тем и заключился предваритеЛьный допрос. Записав речи, дьяк отдал подсудимых держать приставам.

Чрез пять дней, февраля 5, государь, слушав это дело, велел ехать к пытке окольничему Василью Ивановичу Стрешневу да дьяку Сурьянину Тороканову и про то дело сыскивать и мастерицу и жонку Таньку распрашивать на крепко. В первых своих речах Антонида сказала, что ей жонка Танька дала корень от сердечные болезни, а потом сказала, что для того, чтобы до нее муж был добр, следовательно речи свои рознила, потому и должна открыть все подлинно. Если она у той жонки взяла корень для лихова мужа, то, по своему воровству, ей довелось тот корень держать у себя на подворье, а к государю во дворец его носити не пригоже. А коли она тот корень принесла в Верх и она для чего принесла и по какому умышленью; и его государя и царицу и их царских детей портить не хотелаль и кто иной ее с тем не засылал ли? Или она сама по какому умышленью тот корень в Верх принесла и для чего принесла? А жонку Таньку расспросить: сказывает она, что тот корень дала мастерице, для того чтоб до нее муж был добр, и она б сказала подлинно какой тот корень словет, и где она его взяла и сколь давно она тем промышляет, и кому иным или ей, Антониде, опричь того какие коренья давалали, и в царицыну слободу в Кисловку ходит ли, и с мастерицами знается ли, и будет знается и почему у них с ними познать; и государя с государынею и их царских детей не порчивала ли, и иным кому портить невеливала ли, и коренья им не давала ли, и на то дело кто у ней сам или засылкою не пытался ли? Ввечеру окольничий Стрешнев и дьяк Тороканов ездили к пытке и распрашивали их, разводя порознь, по статьям.

У пытки мастерица говорила свои прежния речи, прибавив, что корень во дворец принесла спроста, без всякого умыслу и портить никого из государской семьи не хотела. — Не смотря на то ее велели попытать слегка, повторив тот же самый допрос с некоторыми незначительными дополнениями. Так ли она над государем, царицею и царскими детьми кореньем или иною какою порчею не порчивалали, и засылки к ней о том от верхних боярынь или от постелъниц или из иных чинов от каких людей не бывалоль? Только один ли корень она взяла у жонки, не брала ли чего и еще, и с иными коренщицы не знается ли? Но прежний ответ был получен и с пытки.

Более подробностей рассказала у пытки ворожея и коренщица Танька; вот ее слова: родом она города Орла, бывала стрелецкая жена, да после того овдовела и шла за бродящого человека за Гришку Плотника. Оба они живут на Москве на дворничестве у Меншова Головачова. В нынешнем в 1635 году генваря 27, прислала та мастерица Антонида к ней малова своего, чтоб она у ней побывала и как к ней пришла и она ей говорила, чтоб она ей сделала, чтоб ее муж любил; и она де дала ей корень, зовут его обратим, а велела ей тот корень положить на зеркальное стекло да в то зеркало смотретца. В остальном во всем она заперлась и ничего не прибавила во время пытки и при уликах на очной ставке, даже тогда, когда ее стали жечь огнем [223] . Сказала только, что корень дала мастерице не с умышленья, по ее просьбе; и держала его у себя спроста. И государя и государыню и их царских детей кореньем, и иным ничем не порчивала и портить не хачивала и засылки к ней об том от верхних боярынь и от постельниц и от мастериц и из иных чинов ни от каких людей небывало, и в царицыну она слободу к мастерицам и к иным ни к кому не ходит и с ними ся не знает». Тем и окончился этот розыск. О судьбе этих лиц в сыскном деле находим известие, что сосланы в Казань за опалу в ведовском деле царицын сын боярский Григорий Чашников с женою, да на Чаронду Гриша Плотник с женою с Танькою и велено им жити и кормитца на Чаронде, а к Москве их отпустить невелено, потому что та Гришина жена ведомая ведунья и с пытки сама на себя в ведовстве говорила.

223

Устроены, говорит Котошихин, для всяких воров пытки: сымут с вора рубашку и руки его назади завяжут, подле кисти, веревкою; обшита та веревка войлоком и подымут его к верху: учинено место, что и виселица (дыба), а ноги его свяжут ремнем; и один человек палачь вступит ему в ноги, на ремень своею ногою и тем его отягивает. И у того вора руки станут прямо против головы его, а из суставов выдут вон; и потом сзади палачь начнет бити по спине кнутом изредка, в час боевой ударов бывает тридцать или сорок; и как ударит по которому месту по спине, и на спине станет так слово в слово будто большой ремень вырезан ножем мало не до костей…… И жгут огнем, свяжут руки и ноги и вложат меж рук и меж ног бревно, и подымут на огонь, стр. 91 и 92.

Колдовство да царицын след

1638 г. ноября 16 извещали государю мастерицы Марья Сновидова да Степанида Арапка и рассказывали: как был государь в Троицком осеннем объезде [224] и без него государя приходила в Верх к мастерице Дарье Иаманове неведомо какая жонка, а видели то они мастерицы да два сторожа, светлишной да портомойной. Да она ж Дарья, украдчи остатки государевых деланых скатертей, отдала тем сторожам неведомо для чего. Да как государь пришел из объезду и приехав из того объезда подруга ее мастерица Авдотья Ярышкина, шла в Верх по каменной лестнице и она Дарья говорила ей, что сыпала песок на след государыни царицы Евдокии Лук.; и то слово слышала она Авдотья да светлишная писица Ненила Волонская, а от писицы слышала мастерица Анна Коробанова. Да как после того царица шла по переходам мимо Светлицы и в те поры они изветчицы говорили ей Дарье про светличную пропажу государских скатертей и она им сказала: толькоб де мне царицу уходить, а ныне де мне дешевы и слышали то слово золотные мастерицы. Да она ж Дарья, как государь был в Троицком объезде, ездила за Москву реку к серпуховитину Ивану Соймонову ночевать; а приезжала к нему покрыта государским полотном, в которых полотнах делают государским детям сорочки, и она то полотно, ездя, изодрала. Вот какие светличные события происходили на этот раз в отсутствие государя и царицы. Надо было сыскать подлинно и обо всем расспросить. Государь указал сделать розыск тому же окольничему Стрешневу и дьяку Сурьянину Тороканову.

224

Государь с царицею в этот год ходили молиться к Троице, в Переяславль и в Адександрову Слободу с 4 по 30 октября.

При первом распросе мастерица Дарья сказала, что приходила к ней в Верх золовка ее Матренка Бахирева и стояла с нею у нижней Светлицы, а потом она взяла ее к себе в верхнюю Светлицу, потчивала медом и отпустила домой: остатки скатертей отдала сторожам потому, что они ни к чему не пригодятся (три лоскута, по смете всего с поларшина) песку на след царицы не сыпывала и слова говорила такие: толькоб государыня ее пожаловала, а иные ей не дороги и к Соймонову ночевать не езживала.

Мастерица Авдотья Ярышкина рассказала, как и из-за чего началось дело. Как государь с царицею пришли из троицкого объезда, она, быв в Верху, пошла к себе; и как будет на крыльце против полатки, где стоят на карауле, тут стояла мастерица Марья Сновидова с сестрою Домною: и Домна приказывает мужу Марьину, чтоб он ея сестру, а свою жену поучил гораздо за то, что она покрала в Светлице коробью у мастерицы Анны Коробановой, а она тое свою сестру завтре в Светлице перед всеми мастерицами выучит, чтоб она вперед не дуровала. Тогда мастерица Марья, оправдываясь, начала говорпть: то де на нас поносит мастерица Дарья Ламанова и только де она в том на нас посягает, ино де и то будет наруже, как она на след г. царицы сыпала песок. Услышав от нее то слово, Авдотья ударила ее Марью плетным батогом в голову: не ври де ты, жидовка! Как ты такое слово говоришь, от чего голове твоей пропасть! Потом на завтрее, пришед в Верх, она Авдотья сказывала то слово своим подругам; да слышала то слово и писица Ненила.

Изветчицы Марья и Степанида показывали, что как царица шла с переходов мимо Светлицы и Дарья в то время говорила: лишеб мне уходить царицу, а они ей недороги. Еще сказывала ей подруга их таж Дарья: есть де у ней такая баба, что всему тому пособит, да и звала к той бабе за Москву реку. Судьи поставили мастериц на очную ставку. С очей на очи Дарья Ламанова во всем запиралась; о царице говорила по случаю пропажи, толькоб государыня в той пропаже ее пожаловала, а они де ей все недороги. Судьи объявили ей: если она вины своей не принесет и правды не скажет, то государь указал пытать ее накрепко и огнем жечь.

Постояв немного, она заплакала и учала виниться. В том слове, что будто на след государыни сыпала песок — виновата; нечто будет то слово подругам своим она молвила со пьяна. Да и в том она виновата, что за Москву реку к Ивану Соймонову, покрывся государским полотном, ночевать ездила и как приехала потом к себе на подворье и муж стал ее спрашивать, куды она ездила и где ночевала? И она боясь мужа своего побой, сказала ему, что грешным де обычаем прожгла она царевны Ирины Мих. сорочку и ездила за Москву реку прибирать к той сорочке новое полотно, вместо прозженного, которым и была покрыта. Но о жонке, которая приходила к ней в Светлицу, она подтвердила только прежния свои речи. На другой же день, государь, слушав сего дела, велел мастериц и сторожей пытать: «как мастерица Дарья на след государыни сыпала песок, как она Дарья звала с собою за Москву реку Степаниду Арапку к бабе, а говорила, надабе де государское сердце уходить, а иные де ей подруги ее сошлися даром, и для-ль государские порчи хотела итить к бабе или для инова какова дела и кто с нею в том деле и какие люди в думе были; и в Верх к ней Дарье в Светлиду та ли баба, которая живет за Москвою рекою, приходила или какая иная и для чего приходила?