Домашний кинотеатр
Шрифт:
Хвала Аллаху, в эту секунду в дверь постучала Эмине- 21 cютлю, бывшая кормилица, так и оставшаяся в доме в качестве помощницы по хозяйству. Она принесла поднос с завтраком. «Уфф, вроде отделался…пока».
– Султанша всех миров и моего сердца позволит мне покормить её?
– Ладно, на сей раз ты прощён, – с напускной строгостью произнесла Мерьем, и оба поняли, что это она только «для порядка». Капризуля тоже была голодна, и пара с воодушевлением принялась за завтрак, как и подобает молодым любовникам после бурной ночи.
21
Молочная кормилица
В комнату вновь постучали. На сей раз – тётя Халиме. Она напомнила о том, что уже через час придут гости, чтобы традиционно поздравить молодых с началом совместной жизни. И как их только угораздило об этом позабыть?!
На обед с гостями Мерьем выбрала надеть красное платье с глубоким вырезом, выгодно подчёркивающее все достоинства её фигуры – то самое, что когда-то подарил жених, а она ещё артачилась и заявляла, будто ни за что не станет его носить – дескать, не её стиль. Нынешним утром она посмотрела на это платье другими глазами. Ей захотелось предстать перед мужем именно в нём! И обязательно украсить декольте новой подвеской – свадебным подарком мужа. Мерьем удалилась переодеваться в свою бывшую комнату, которая теперь после свадьбы стала служить ей гардеробной. Деликатно постучав в дверь, Кенан вошёл, когда Мерьем уже почти была готова, и с хозяйским удовлетворением супруга понаблюдал, как его сокровище завершает туалет. Ему всё же удалось заметить то багровое пятно на груди жены и другое – на бедре, пока та натягивала чулки. Примечательно, что если Птичка с недовольством взирала на эти напоминания, то у доктора Кенана они вызвали нешуточный прилив желания обладать своей малышкой. Теперь с этим желанием ему предстояло бороться до самого вечера. Не беда, подождёт – ему не впервой! Он так долго её ждал!
Рецепт молодости
Стамбул, 1913 год
– Неужели, он всё-таки не уехал в Измир? – Нармин- 22 ханым не находила себе места.
«Значит, обманул меня, а сам остался дома?»
Не хотелось верить словам и домыслам калфы (служанки). Когда привязан и любишь, всякое сомнение терзает душу. А Нармин успела очень сильно полюбить своего нового друга. С тех пор, как они близко познакомились с Кенаном, она словно воспарила на крыльях, помолодела и душой, и телом – будто он сотворил с ней чудо. Даме несказанно повезло – ей достался не просто молодой (молодых много), а к тому же восхитительно красивый и породистый жеребец. Он удивительным образом сочетал в себе черты аристократа, благородного поэта-романтика и мужика, охочего до женского тела. Особенно, когда приходил в гости после трудного дня в больнице и с порога набрасывался на неё, чтобы снять напряжение. В такие вечера она чувствовала себя куском мяса в лапах голодного льва, что ей, зрелой даме, по-особому нравилось. Поэтому она вовсе не обижалась на поведение своего красавчика. Тем более, когда этот лев скалился и рычал в самый прекрасный момент близости. Это у малолетних особ на первом месте любовь и романтика, а в бальзаковском возрасте, когда правят инстинкты и физиология, ей попросту хотелось молодого самца – сильного и пылкого, жадного до того, что она может предложить.
22
Госпожа (тур.)
Любовник тоже не оставался в накладе и получал от вдовы всё необходимое мужчине. Юные стеснительные девы с неразбуженной сексуальностью – что они понимают? И что умеют? Конечно, лестно быть чьим-то проводником и наставником в области наслаждений. Но горячему молодцу зачастую надо, чтобы партнерша не стеснялась воплощать его самые смелые и откровенные желания, да и сама что-то предлагала интересненькое. С вдовой не надо было никого уговаривать, обучать и раскручивать – всё взаимно и на равных. Главное, что прежде, чем преподавать кому-то уроки любви, необходимо их освоить самому, что он и делал. Ученик он был темпераментный – уже в первую встречу показал, на что способен.
«Может, что-то случилось дома или попался тяжелый больной?» – надежда умирает последней. Нармин с изящно расписанной чашечкой кофе устроилась на диване. Она вспомнила, как схитрила в первую встречу и угостила Кенана 23 ракы, дабы создать непринуждённую обстановку. Обычно, когда он захаживал, мадам отсылала служанку из дома: «Нечего этой пучеглазой пялиться на моего красивого и смущать мальчишку».
Они сидели на этом же диване. Разговаривали, смеялись, он читал свои стихи. Полумрак и алкоголь добавили настроения. Положила руку ему на колено, взлохматила густые волнистые волосы. Потом взяла его ладонь и провела по своей коленке и выше по бедру, как бы показывая, где и как ей нравится. Кенан не очень-то умел определять возраст женщин. Да и непростое это дело. В любую эпоху женщина может выглядеть привлекательно независимо от возраста, если ухаживает
за собой. Где-где, а в Турции для этого особенно много условий и традиций. Поэтому в свои почти сорок лет вдова была ох как привлекательна. Времени и средств на красоту у неё хватало. Кокетливая прядь волос, будто случайно выбившаяся из прически, манящий аромат духов и таинственная полуулыбка придавали ей особый шарм. Сейчас перед молодым человеком была не взрослая подруга его матери, а очаровательная, чувственная и очень зовущая женщина.23
Ракы – турецкий алкогольный напиток из аниса
– Нармин-ханым… Вы… такая…необыкновенно красивая, – произнёс он слегка охрипшим от волнения голосом, словно околдованный, пристально глядя на хозяйку потемневшими глазами. «Ах, какой же он обворожительный, а глаза – просто умопомрачение», – она давно была влюблена в молодого дэнди.
– Это ТЫ красивый, мой 24 шехзаде… Только прошу тебя, не называй меня «Нармин-ханым».
Поэту не трудно выдумать романтические имена для любимой женщины и, забегая вперёд, скажем, что вскоре в ход пошли «магнолии», «ромашки» и прочие цветочные эпитеты.
24
Титул сына правителя
«Какой же ты горячий, уже и уши покраснели», – подумала хозяйка и нежно погладила его ухо, а затем загорелую шею, там, где родинка. Гость был настолько соблазнительный – так бы и зацеловала, залюбила всего. Только он первый не удержался и поцеловал Нармин. «А целуется –то как! Страстно и умело, видимо, не такой уж он и неопытный». После дерзкого поцелуя ещё как захотелось предаться тому удовольствию, ради которого и затевалась встреча. Изящными пальцами расстегнула рубашку, провела рукой по волосам на мужской груди до самого низа, задержалась – и там всё было восхитительно (девственница не оценила бы). Взяла его красивую ладонь, по-мужски большую, но с аристократически длинными пальцами) и положила себе на грудь. Он тотчас же её сжал. Желание овладеть этой дамой становилось непреодолимым. Они и не заметили, как, вальсируя, переместились в спальню, где всё было предусмотрительно подготовлено к жаркому продолжению встречи. Не выпуская дамы из кольца своих рук и не прерывая поцелуя, молодец ловко закрыл дверь ногой, и… понеслось… Ну, а поужинали они потом, причём с немалым аппетитом.
«Всё ж-таки, пошлю Аслы к Халиме-ханым – пусть разузнает, в чём дело. И в больницу пускай наведается! Неизвестность хуже всего!»
У вдовы не было необходимости изощряться в выдумках, чтоб привлечь и разжечь молодого любовника – он и без того был огненный. Ну, разве что, иногда – для разнообразия. Например, помыть друг друга в домашнем 25 хамаме, а после отдаться ему там же стоя, обхватив длинной стройной ногой его поясницу, пока он прислонился к стене и поддерживает её сзади. Кстати, и она любила иногда невзначай положить руку в задний карман его брюк, и откровенно так сжать упругое полушарие, чтоб он сразу закатил глаза и шумно задышал – ага, значит, понял намёк. Или чайком побаловаться. После горячего чая и поцелуи горячее – и не только в губы. «Когда он ещё дождётся такого от будущей жены? А может, даст Аллах – этой будущей женой станет она, Нармин? Только тянуть нельзя. Свершилось бы это, пока она в силах подарить ему ребёнка, лучше бы сына. Ох, опять размечталась…»
25
Турецкая баня
«Взялась на мою голову эта школьница! Чтоб ей пусто было! Нет, не верю, что он променял меня на неё! Я смогла привязать его к себе. Хотя сама привязалась к нему намного сильнее. Надо приказать Аслы, чтоб разожгла камин – что-то зябко в доме».
Как бы хотелось, чтобы любимый согрел. За несколько дней, пока не виделись, она успела соскучиться по его ласкам и объятьям. Кенан такой большой, сильный, тёплый – как обнимет, аж дух захватывает, сразу накрывает волна желания.
Её прекрасный принц был восхитителен во всем. Как сводил с ума его насмешливый взгляд из-под полуприкрытых ресниц – длинных и густых, его голос так и погружал в негу, когда он шептал на ухо романтическую чепуху во время близости.
Часто по утрам вместо завтрака он предпочитал её. Потом брился, быстро пил чай и уезжал на работу в больницу.
Глядя на языки пламени в камине, Нармин-ханым предалась воспоминаниям о том, как они, бывало, устраивались прямо тут на полу, на подушках – дома ведь никого, кроме них не было – пили вино, играли в нарды на желание. Им было весело. К чему излишняя стыдливость? Ведь нелепо стесняться собственного совершенства! Да ей и немного было лет, если разобраться, ведь в сорок женщина по-прежнему молода во всех отношениях, только знает она и свою душу, и своё тело премного лучше, чем в двадцать.