Домик
Шрифт:
Ш у р а. Пожалуйста, Ольга Федоровна.
Е с а у л о в а. Дай Передышкину. Пусть Передышкин читает. Я не в состоянии.
П е р е д ы ш к и н (быстро распечатывает телеграммы одну за другой и пробегает). Так.
Е с а у л о в а. От кого?
П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
Е с а у л о в а. От кого, кого?
П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
Е с а у л о в а. От знаменитого Степанина?
П е р е д ы ш к и н. От знаменитого Степанина!
Е с а у л о в а. И что?
П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует. Приедет.
Е с а у л о в а.
П е р е д ы ш к и н. Приедет. (Читает другую телеграмму.) Так. Ленинград.
Е с а у л о в а. Что?
П е р е д ы ш к и н. Группа студентов физико-математического факультета. Двадцать пять человек. Горячо приветствуют. Приедут.
Е с а у л о в а. Ты сошел с ума!
В а т к и н. Еще две с половиной тысячи, а всего с академиками пять тысяч семьсот.
Н е у х о д и м о в. По самым скромным расчетам.
П е р е д ы ш к и н. Киев. Академик Запорощенко. Горячо приветствует.
Е с а у л о в а. Приедет?
П е р е д ы ш к и н. К сожалению, не может. Уезжает в длительную командировку.
Е с а у л о в а. Ух!.. Пронесло!
П е р е д ы ш к и н. А это я что-то совсем не разбираю. Как будто не совсем по-русски. Что-то такое У-ЭС-А, что-то такое непонятное.
Ш у р а. Может быть, по-немецки. Дай-ка сюда. Я по-немецки понимаю. (Берет телеграмму.) У-С-А, Нов-Иочк. Нет, это не по-немецки.
В а т к и н. Дай сюда. Может быть, по-французски. (Читает.) У-С-А. Совершенно верно, какой-то Нов-Иочк. Что за Нов-Иочк?
Е с а у л о в а. Дай. (Читает.) "У-С-А. Унион Стэт Америк, Нью-Йорк". Из Нью-Йорка!
П е р е д ы ш к и н. Вы слышите: из Нью-Йорка. Ну, Персюков. Ну гад!
Е с а у л о в а (медленно разбирая телеграмму). Сенк го вери матч фор юр инвитейшен ай гоп ту би ин де сити оф Конск...
П е р е д ы ш к и н. Конск - это понятно. По-американски так же само, как по-русски.
Е с а у л о в а. Оф Конск... Господи боже мой!.. За ферстен септембер...
Ш у р а. Первого сентября, что ли?
Е с а у л о в а. Плиз фор ми аппартамент оф ферст класс...
П е р е д ы ш к и н. Класс - это понятно. Так же само, как по-русски.
Е с а у л о в а. Фор ми май вайф дотер энд секретэр френдли... Что? (Пошатнулась.) Альберт Эйнштейн!
П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует? Приедет?
Е с а у л о в а. Приедет. Первого сентября. С женой, дочерью и секретарем. Просит приготовить аппартаменты в одном из наших первоклассных отелей.
П е р е д ы ш к и н. Что это еще за "отелей"? "Апартаменты"! Что это значит - "апартаменты"?
В а т к и н. Это когда несколько комнат сразу, вроде целая квартира.
П е р е д ы ш к и н. Понятно, понятно. Значит, под целую квартиру подкатывается. Видать, экземплярчик!
Н е у х о д и м о в. В одном из наших первоклассных отелей? Откуда же, когда в городе всего одна гостиница "Волга" на двенадцать номеров, да и то постоянно занятая нашей головкой. Мы же в ней все и живем.
П е р е д ы ш к и н.
Он, наверное, привык там у себя в Америке ко всяким разносолам. Экземплярчик, экземплярчик.Е с а у л о в а. Альберт Эйнштейн! В Конске! Я захвораю. (Яростно.) Ну, Персюков... Ну, дорогой друг мой Персюков... Ну, не знаю прямо, что я теперь с тобой сделаю!..
Входит Персюков.
П е р с ю к о в (оживленно). Только что установили временную мемориальную доску. Хоть она и гипсовая, но, представьте себе, имеет очень культурный вид.
Ледяное молчание.
А что касается бюста, то вы даже не можете себе и представить, что произошло. Сказка! Бюст будет мраморный!
Молчание.
Что вы на меня так смотрите? Мраморный, мраморный! Оказывается, в двух километрах от Конска находится месторождение превосходного мрамора. Оказывается, один местный чудак-краевед уже два года ходит по учреждениям и кричит, что обнаружил богатейшие залежи желтого мрамора. Но его, понятное дело, никто не слушает. А теперь... (Замечает молчание окружающих.) А теперь... Что такое? Почему вы все молчите? Шурочка, почему они все молчат? В чем дело? Что-нибудь случилось?
Ш у р а. Алеша, беда!
П е р с ю к о в. Какая беда?
Е с а у л о в а. Что это значит? (Протягивает Персюкову первую телеграмму.) "Фарнезийский Геракл Диана с колчаном Персей убивающий медузу восемнадцать этрусских ваз натуральную величину почтовым пятьдесят два бис и переведите пятьдесят Огурцевич". Чего пятьдесят? Кому пятьдесят? Кто это Огурцевич?
П е р с ю к о в (возбужденно). Ах, от Огурцевича есть телеграмма? Что ж ты молчишь! Можешь себе представить, я заказал скульптуру на разные мифологические и советские темы для установки на бульваре против домика Лобачевского.
Н е у х о д и м о в. На каком бульваре? У нас нету никакого бульвара.
П е р с ю к о в. Так придется сделать. Неудобно, чтобы домик Лобачевского находился где-то на задворках и выходил на пустырь. Тем более что скульптура стоит сравнительно недорого, всего пятьдесят тысяч, а бульвар сразу заиграет. Там, правда, весь вид портит старая аптека, но ее можно передвинуть. Передвигают же в крупных центрах дома. Не так ли?
Е с а у л о в а. Персюков!!! Да у тебя голова на плечах есть? Стой! Не смей меня перебивать. Довольно. Ну, Персюков... Ну, друг мой Персюков...
П е р с ю к о в. Тетя Оля...
Е с а у л о в а. Молчание! Говори: ты приглашения кому-нибудь посылал?
П е р с ю к о в. Не посылал. То есть две-три телеграммы я действительно посылал. Но имей в виду, - за счет Парка культуры и отдыха.
Е с а у л о в а. Две-три телеграммы?
П е р с ю к о в. Ну, может быть, четыре. Во всяком случае, не больше пяти-шести. От силы восемь.
Е с а у л о в а. Да как же ты смел!
П е р с ю к о в. Господи, так всегда делают. Иначе никто не пришлет приветствий. А это было бы очень больно. Да ты не волнуйся. Все поприветствуют и откажутся. Никто не приедет. За это я тебе отвечаю.