Доминант

– Я тут подумал, - сказал я, когда Марта с мужчиной оказались друг против друга, - что мы не будем представлять тебе, Марта, этого человека. А это - Марта, - добавил я, обращаясь к массажисту, указывая рукой на Марту.

– Очень приятно, - ответил он.

– Марта, у тебя есть три пути, - продолжил я, – сразу лечь на стол (я указал на разложенную массажную кушетку ядовито-красного цвета), покинуть нас (специально так сказал, чтобы она уже ощутила общность нашего формата и расслабилась ещё больше) и уйти в душ, или пойти и выпить со мной кофе или бокальчик бренди, или что-то из этого всего с чем-то одновременно.

– Я хочу чуть-чуть бренди с тобой, потом столько же в душе, а потом столько же, пока буду обтираться полотенцем, - проговорила она, рассматривая смотрящего на неё мужчину, и переведшая взгляд на меня на последней фразе.

По её реплике и её концовке можно было определить, что что-то пошло так, и Марта мгновенно ступила на путь к самой себе, что, в свою очередь, окатило радостью какого-то редкостного характера. Всё последующее тут же представилось неизбежным, в отличие от предполагаемого и предполагаемого до этого, и уж представилось сулящим такое эмоциональное переживание, что я висками почувствовал пульсацию крови, мысли же о возможном, всё-таки, несвершении того, что наметилось и уже к этому шло, оборачивались раздражением и наводили грусть.

– Я тебя понял, Марта! – в радости воскликнул я и потащил её в столовую. – Присаживайся.

Я стал доставать бокалы и наливать нам по половинке.

– А ему не предложишь? – спросила она тихо.

– Если ты не против.

– Даже за.

Я налил порцию в ещё один бокал и отправился с ним в гостиную.

– Не обидьте, не откажитесь. Если вы ценитель, тогда оцените, - протянул я бокал мужчине.

– А ведь я вас обижу, если откажусь, - не спросил, а сказал он.

– Ага, - промычал я, не открывая рта, и состроил подходящее случаю выражение лица. Где и когда мы разучились принимать гостей и быть ими, подумал я о всех, кроме себя?

Мужчина взял от меня бокал и сделал глоток.

– Ну, как?

– Я не могу сказать, - ответил он через несколько секунд, попытавшись «прислушаться» ко вкусу, - что я ценитель или знаток хороших алкогольных напитков, я быстрей реагирую, если есть что-то раздражающее во вкусе, и мне кажется, что я пока ничего такого не чувствую. Вроде неплохо. Даже, очень неплохо, - продолжал он смаковать.

– Эти бренди ещё две недели назад были в бочках, я вам это гарантирую. Скоро мы придем, - добавил я и пошёл обратно к Марте.

Марта быстро справилась с половиной содержимого своего бокала.

– Отчего такая спешка? – спросил я.

– Хочу быстро или начать, или кончить.

– Кончить?

– Кончить, закончить, какая разница? Правда?

– Конечно, как скажешь.

– Я в душ.

– Не подливаю, - бросил я взгляд на её бокал в руке.

– Ага, не надо. В нижнем белье? – заговорщицки затараторила шёпотом она, намекая на комплект, который мы с ней выбрали, и который ждал её в душевой.

– В нижнем белье. Там, - указал я подбородком в сторону душевой.

– Не в полотенце?

– Нет. В трусиках и лифчике.

– И в лифчике?

– Да.

Мы с мгновение смотрели друг другу в глаза.

– Твой взгляд о чём-то говорит, я не могу прочесть, - растерялась она.

– У, какая. Я рассматриваю всякие варианты развития событий и их десятки. Я не смогу описать один, не умалив значения другого, но все вместе они составляют силу, к которой следует подготавливаться.

– Теперь мне неуютно.

– Может случится так, что ты передумаешь в какой-то момент продолжать, так пусть это произойдёт, когда ты будешь не так оголена, как не хотелось бы.

– Не совсем тебя понимаю, но главное, что не исчезла тревога.

– Ну, мне кажется, что у тебя больше сформируется сожалений, если ты будешь голой в момент, когда настанет, если настанет, неблагоприятное событие, когда тебе, вдруг, что-то не понравится, и ты сделаешь негативный вывод о встрече вообще. И чем меньше времени от начала встречи, тем больше вероятность наступления такого момента. А я не хочу потом не иметь возможности повести с тобой речь о повторении этого опыта.

– Выпей лучше. Расслабь свою мозговую деятельность, - улыбнулась она, и я увидел её сзади.

У меня промелькнула мысль: «Вы все - идиоты!», - но я быстро её загасил, и не потому, что мне не хотелось портить себе вечер, но потому, что Марта попала под это описание, а мне не хочется думать о ней плохо. Нет, в этом смысле я, конечно, с собой соглашусь. Очень многие люди не просчитывают до мелочей грядущие или планируемые события, а потом с удивлением, в лучшем случае, задаются вопросом, что же пошло не так. Зато мне, как я себе уже это говорил не раз, не следовало объяснять своего поступка. Начинаешь объяснять свои поступки - так тебя сразу начинают рядить в сумасшедшего. А возьми, разложи поступок каждого на мысли, откроется точно такая же картина. Такая же… Как же! У некоторых наличие мыслей, и то редкость, а чтоб ещё повести речь об их упорядочении…

Вот, возьмём эти чёткие бренди. В них всё идеально: цвет, форма, игра теней. Качни бокал, и жидкость идеальной плёнкой обволочет стенки сосуда, придавая ему живость, дополнительную привлекательность, игривость и блеск. Этот бокал и жидкость в нём идеальны – идеальный объект в мире неказистых предметов - редкое явление. Как и редкие люди, которые умны, но скромны, целеустремлённы, но гиперсоциальны, проницательны, но снисходительны, чётки, но позитивны и активны. Может мне бы хотелось иметь такого друга. Ольга сказала, что я не живу эмоциями. Оля, Оля. Ты хороший человек, продвинутый психо-, кто ты там, но тебе незримы эмоции силы высшего порядка. Вот почему ты могла сказать такое. Ты просто не видишь, какой силы эмоции испытываю я. Твой эмоциональный приёмник, как человеческое ухо, которое улавливает звуковые волны в определённом диапазоне от восьми до двадцати тысяч герц, ограничен и настроен на определённый диапазон силы эмоции, и если человек чуть больше переживает ситуацию или чуть меньше, ты не проймёшь это, а скажешь, что человек этот не руководствуется в своих представлениях эмоциями. Нет, Оля, мои эмоции тебе даже не снились.

В душе выключилась вода. Через две-три минуты начнётся такое... Сейчас Марта обтирается: наклоняется голенькая, проводит полотенцем от стопы по голени к бедру, ещё раз, потом то же проделывает с другой ножкой. Постоянно поглядывает на себя в зеркало, довольная и недовольная одновременно своей фигурой. Картинка становится ещё красивей, когда Марта натягивает на себя нижнее бельё (хоть и посоветовала мне унять мою мозговую деятельность, но сделает, как я сказал) и делает последние глотки бренди, всё так же рассматривая себя в зеркало. Потом направляет взгляд на халат.

Марта выходит в «своём» белом халате. Мгновение я смотрю ей в глаза. Какая она красивая, просто идеальная. Лицо – сказка. Губки, глаза, щёчки, волосы – всё под всё. До мурашек по коже.

– Ну, пойдём, - говорю, приглашаю.

Мы входим в гостиную, я ободряюще приобнимаю Марту за талию, хотя, как мне кажется, она в этом уже не нуждается. Моя квартира действует на неё расслабляющее, я тоже, да и времени с первого, самого щекотливого момента прошло немало, чтобы у неё уже хотя бы чуть-чуть, но получилось успокоиться и расслабиться.