Доминант

– Тогда мозговой штурм, - объявил я.

Посыпались всевозможные предложения и мысли. Секретарь только успевала записывать.

Я старался встречаться с Мартой взглядом ровно столько, сколько и с каждым другим участником совещания. Она не произнесла ни одного слова. Это не было признаком, что её головка до краёв заполнена идеями, но гарантировало отсутствие в ней пустоты. Тем не менее, по моим расчётам она должна была хоть что-то сказать. Впрочем, Марта могла быть незнакома с методом мозгового штурма, и не знала, что в данный момент от участников приветствуются любые высказывания, даже фантастические.

Когда закончился мозговой шторм, приступили к обсуждению выдержавших критику выдвинутых идей. Я стал томиться тем, что Марта не участвует в обсуждении. Мне стало казаться, что всех это немного конфузит. Я стал искать момент, когда привлечь её к обсуждению. Кто-то из наших, не помню кто, сказал, что нынешнему успеху мы обязаны мне и директору по развитию, когда мы настояли на светло-голубом цвете для нашего логотипа, а теперь, разве можно представить другой корпоративный стиль для нас? Вот и сейчас, раз уж мнение разделились практически поровну, следует просто прислушаться ко мне и директору по развитию.

– А что ты думаешь, Марта, по этому поводу? Я понимаю, тебе, как человеку новому, сложно вступить в общий разговор. Но мы тебя подбадриваем.

Я всё просчитал, кроме ответа Марты: и тишину, которая возникнет вмиг, и внимание, с каким каждый обратит на неё взгляд, и её неловкость в этой связи - всё это затрётся в памяти, никто об этом не вспомнит, если не завтра, так через неделю; не через неделю, так через месяц; не через месяц, так через полгода. Но лучше б я выбрал другой момент, способ и повод, когда, как и для чего втягивать Марту в беседу.

– Безусловно, я пока мало что могу сказать по такому делу, потому что мало, что понимаю вообще. Я пока просто запоминаю, - ответила она, и как ей не шёл этот деловой тон и растерянный вид.

– Марта, вам организовывать работу салону, и эта одна из немногих трудностей, с которыми вам придётся сталкиваться. Правильное ли решение вы примите или ошибётесь, время покажет, но вы должны будете принимать их тогда, когда от вас этого будут требовать обстоятельства. А вот вашим подчинённым это не грозит. В этом отличие.

Не знаю, мне ли только подумалось, что Марта среди всех была единственной, кто пока не доказал, что она не та, которой не грозит принимать решения, не подчинённая по жизни, не простой исполнитель, или эти мысли проскочили у всех, кроме неё?

– Тогда, я бы предпочла толстую полоску.

– Аргументируйте, - предложил я.

– Кто будет посещать салон красоты? В основном девушки, женщины. В этом случае, если это полоска, то толстая.

Это было, как если бы она сейчас, вместо сказанного, молча надула шарик из жвачки до его лопанья, да так, чтоб ошмётки от пузыря облепили ей губы.

– Вы сейчас о чём-то интимном?

– Да, - ответила она, - контингент же в основном женский.

Я или чего-то «недопросчитал» в Марте, или я вообще перестал просчитывать людей.

– А, ведь, аргумент, Марта, - попытался я сгладить ситуацию, глядя Марте в глаза, а затем скользнул взглядом по лицам своих сотрудников.

Все сидели сфокусировав вниманием на чём-то своём, внутреннем, что и не позволяло их улыбкам тенью скользнуть по их лицам. Я это быстро разглядел. Почему-то больше всего меня взбесили опущенные глаза Татьяны, руководителя маркетинга.

– Вот я и говорю, - ответила Марта, глядя мне в глаза.

Я засуетился в поисках последствий от высказывания Марты.

– Сделаем, как сказала Марта. Это её дело, она будет отвечать, - резюмировал я.

Я откинулся на кресле, скрестил руки, обвёл глазами присутствующих и продолжил:

– Телефоны. Есть смысл купить для салона красивые номера?

Меня шпарило мыслями Марты, которые я считывал от неё, проводя анализ её поступка и слов.

– Лишние растраты, - ответил директор по развитию.

– Пока это затраты, а не растраты, - ответил я. – Есть продуктивные соображения?

Все молчали. Предыдущий ответ Марты пульсировал у меня в голове. И даже не постольку, поскольку она им заставила сконфузиться окружающих, чего не предусмотрел я, но больше оттого, что я оказался частью этих окружающих. Теперь она вбирала в себя слишком много энергии от других, и мне это не нравилось. Или она могла кому-то показаться симпатичней, чем есть на самом деле, или меня до некоторого момента будут помнить «поскользнувшимся».

– Марта? Хотя, нет, можешь не отвечать, - заулыбался я, – позволь мне ответить за тебя. Только ничего такого не подумай, всё ради сплочения нашего коллектива и вовлечения тебя в него. Мне кажется, я знаю твой ответ, судя по предыдущему. Если уж и покупать красивые номера, то, раз уж целевая аудитория девушки и женщины, несомненно телефонные номера должны будут содержать числа шестьдесят девять, повторяющиеся несколько раз, - в этом месте я понял, что меня занесло, очень занесло, я, может, в жизни не плюхался так в лужу, как сейчас, но мысль закончил, - и тогда в рекламных буклетах эту пару чисел можно будет размещать через тире. Но, шучу, шучу.

Улыбки на этот раз появились на всех лицах. Марта тоже попыталась улыбнуться.

Мы ещё раз прошлись по всем моментам: какие косметические, какие технические средства, да какие мероприятия приемлемы на стадии запуска салона. На это ушло минут сорок.

Я подытожил тем, что поблагодарил всех за заинтересованность и участие. Это было правдой – мне понравилось, как все себя вели (что-то произошло, может слухи об инциденте с руководителем логистики так на всех повлияли?). И мне показалось логичным, когда я сказал, что сейчас мы с Мартой отправимся в её новое рабочее место, а все остальные свободны.

До машины мы с Мартой дошли молча. Чувствовала ли она моё состояние, моё разочарование? Наверно, да. Между женщинами эти рецепторы распределены в огромном, но беспорядочном состоянии. Я засуетился в поиске высокой позиции, чтобы на мысленном уровне сгенерировать эмоциональное состояние, которое передастся и закрепится в Марте как знание, что моё разочарование проигрывает моему отношению к этому. Уже этого должно было оказаться достаточно, чтобы перестать ей терзаться, заручиться моей поддержкой, преисполниться надеждой. Но с каждой секундой понимал, что не в силах это сделать. Она меня делала. Делала своей слабостью, своим неудавшимся свойством - закваска из эмоций приводила у неё к параличу интеллекта, это исключало диалог. Она оказалась женщиной, слишком пасующей перед неурядицами. Женщиной, для которой спасением является ни свет в конце тоннеля, но проливающийся свет.