Доминатор

Лицо Синтии Борэйн превратилось в пылающий темно-красный шар.

— Давайте-ка проясним все до конца. Вы хотите сказать, этот болван Харизм забыл наш багаж?

— Не забыл, мисс Борэйн. Он никогда не посылает чемоданы.

— Но как же наша одежда? Сколько времени мы проведем в этом Центре Вселенной?

— Кто знает, мисс Борэйн? Это могут быть недели, а могут быть и месяцы.

— Месяцы? Не имея возможности переменить одежду?

— Бог позаботится о вас, мисс Борэйн. И что такое одежда? Пойдет дождь? Тогда лучше всего будет голая кожа. Станет холодно? Можно будет укрыться одеялом. Поднимется ветер? От него есть укрытия. Вы считаете необходимым скрыть свою наготу? Для этого нет лучшей одежды, чем хайк. А теперь я хочу предложить вам немного конфет. Они немного утолят ваш голод. — Он извлек из широких одежд круглую коробку и раскрыл ее.

— Похоже на рахат-лукум, — заявил Ломан.

— Это не он. Но вам наверняка понравится. А мне будет приятно, если вы разделите со мной немного еды. Смотрите. — Он положил в рот одну из мягких конфеток.

— Они неплохие на вид, — признала Синтия Борэйн.

— Действительно, — согласился Ломан.

— А вы, мистер Уайльд? — пригласил старик.

Уайльд увидел устремленный на него взгляд Серены. Она вся спряталась под накидкой, видны были только ее глаза. Он взял одну из конфет; она издавала характерный аромат, немного напоминавший марципан.

— Очень вкусно.

— Я знал, что вам понравится, мистер Уайльд. А ты, дитя мое?

Серена тоже взяла конфету.

— Теперь мы все почувствуем себя лучше, — сказал старик. — Мисс Борэйн, вам приходилось слышать о борборе?

— Нет.

— В него входит несколько компонентов, но главный из них — сок растения, известного под названием caloptropis procera. Белая жидкость, извлеченная из коры. Мистер Уайльд, вы знаете, что женщины пустыни используют борбор против своих врагов?

— Что? — Ломан конвульсивно сглотнул.

— Именно так, мистер Ломан. Одна-единственная капля чистого борбора, попавшая в глаз, немедленно ослепит мужчину. Ну, и женщину, конечно. А при приеме внутрь эта жидкость поражает мозг, подавляет волю, обращает человека в бессмысленный ком глины.

— О, мой Бог! — воскликнула Синтия Борэйн. — А я съела это.

— Вам нечего бояться, мисс Борэйн. Смесь, которую ваш желудок в настоящий момент переваривает, не принесет вам длительного вреда; она была очень тщательно приготовлена. А Богу нужен ваш мозг, чтобы изменить в нем устоявшиеся оценки того, что есть жизнь. Он восстановит его должным образом, вы скоро убедитесь в этом. Вне всякого сомнения, конфета уже оказала на вас успокаивающий эффект, удаляя опасения, закоренелые подозрения, порождая в вас желание поверить мне, довериться мне, вручить себя мне.

Уайльд понял, что старик прав. Ему казалось, что на шее у него ничего нет. Он отчаянно попытался встать, хотя на самом деле это не казалось ему сейчас важным. Невероятным усилием он разогнал клубящиеся облака, поднимавшиеся из глубин его мозга и пристально посмотрел в улыбающиеся глаза. Собрав все свои силы, он перегнулся через проход, схватил старика за бороду и дернул.

— А теперь, мистер Уайльд, скажите, почему вы так поступили? — спросил старик.

Уайльд медленно, преодолевая нежелание мышц, открыл и закрыл рот; его язык, казалось, был полон свинца.

— Я хотел увидеть лицо Бога, — ответил он.

5

Укуба улыбнулся. Как Уайльд и предполагал, его борода оказалась фальшивой, но он конечно же был достаточно стар и вполне мог бы иметь такую же настоящую. Кожа была бледной, а лоб высоким. Большой прямой нос разделял два огромных темных глаза. Его лицо представляло собой путаницу сплошных морщин, на скулах уже не осталось плоти, но глаза были живые и веселые.

— Вы решительны и проницательны, мистер Уайльд. Да, я — Бог.

— Вы не считаете свое имя несколько нескромным? А как вы называете Вседержителя? Аллахом, Иеговой или Господом?

— Я не выдаю себя за Создателя, мистер Уайльд. Слово «бог» в моем понимании означает того, кто обладает силой и властью. У меня есть и сила и власть. Больше всего мне нравится латинская форма, dominus, из которой следует, что бог доминирует во всем, что его окружает. Я доминирую во всем окружающем, мистер Уайльд. Я доминатор.

— Я не хотела быть невежливой, мистер Укуба. — На лице Синтии Борэйн было необычное для нее мягкое выражение. — Я не знала, что это вы. Надеюсь, что я не оскорбила ваши чувства.

— Но мисс Борэйн, как могли вы оскорбить мои чувства? Разве мысли о муравье, ползающем по полу у ваших ног, могут обеспокоить вас? Ну, а теперь расскажите мне о самом заветном из ваших желаний. Откройте мне самые глубины вашего сознания.

Синтия Борэйн улыбнулась.

— Толпы, — глубокомысленно пробормотала она. — Множества и множества молодых людей, и все стремятся ко мне, разрывают в клочья мою одежду. Толпы. Ужасные, прекрасные люди. Толпы.

— Ведь вам было нелегко признаться в этом, мисс Борэйн? Но ваше желание сбудется, можете поверить. А после этого, возможно, нам удастся погрузиться еще глубже в ваше подсознание. Мистер Ломан, может быть теперь вы?

— Поезда, — сказал Ломан. — Поезда, несущиеся по рельсам со скоростью сто, нет, тысяча миль в час. Мне подвластны неизмеримые тонны металла. Ту-ту-туу. Вверх-вниз.

— Должен заметить, мисс Борэйн, что вы выбрали себе для путешествия весьма неординарного компаньона. Мистер Уайльд, настала ваша очередь.

Уайльд смотрел в глаза Серены и чувствовал, как по его телу растекаются волны сонного оцепенения. Он ощущал гнев из-за того, что его одурачили. Затмение распространявшееся в мозгу, делало его работу, да и самую его личность, абсолютно несущественными. Все, что существовало в его мыслях, скрывалось за черным облаком, поднимавшимся из глубин подсознания. Думать, формировать мысли, обращать их в слова, а потом эти слова произносить — для этого требовалось напряжение всей силы его воли. И все он продолжал совершенно четко видеть свою цель, а гнев делал ее достижение важнейшим из всех дел на свете.

— Девочки, — вяло произнес он, — вернее, девочка. Прекраснейшая девушка на свете. И чтобы никого. Остров. Пальмы. Море. И только мы с нею.

— Знаете ли, мистер Уайльд, ваша нормальность почти столь же пугающа, как и инфантильность мистера Ломана. И это самое пламенное из всех ваших желаний?

— Никого, — пробормотал Уайльд. — Я и она. И все.

— Ну разве может быть романтическая идиллия, в которой участвовали бы больше двух человек. Но скажите мне, мистер Уайльд, ваш идеал красоты — блондинка или брюнетка?

— Пожалуй, беленькая. Блондинка будет получше. — Он не отрывал взгляда от черных, как полночь, глаз Серены.

— В таком случае, мистер Уайльд, ваше желание может исполниться. Прекраснейшая блондинка в мире. Но, возможно, вы будете настолько любезны, что сообщите мне что-нибудь о себе? Мисс Борэйн я знаю. Мистера Ломана представили как ее секретаря. Но вы — тайна для нас. Вы прибыли в Кано незванным, хотя и ссылаетесь на Эме Боске.

Думай, приказал себе Уайльд. Думай. Этот человек смог основать религию, которая привлекла к себе изрядное количество неординарных людей. Поэтому он должен обладать искусством политического деятеля а также эмоциональной притягательностью фанатика. Из вопроса нельзя было заключить, будто Укуба мог ожидать, что Эме к настоящему времени будет мертва. Но ведь кто-то в Центре Вселенной должен был задаться вопросом, удалось ли убийце исполнить свою миссию.