Доминик Уэйн-Пинч

– И кто это будет?

– Пусть это будет сюрпризом для вас обоих, – она хитро улыбнулась и вновь притронулась к горячей чашке кофе.

Арон сидел, закрыв глаза, на крыльце своего дома и неспешно выдыхал сигаретный дым изо рта. Начинало холодать, и выдыхаемый им горячий пар оставался в воздухе густым белым дымом, заполняя все пространство вокруг него. Услышав подходящие к нему шаги, он нехотя открыл глаза и посмотрел на пришедшего. Это был его отец.

– Чего пришёл? Уму разуму меня учить? – в его голосе отчетливо слышалось недовольство.

– Разве отец приходит только за этим? А как же забота и любовь к своему чаду?

– Я уже не ребенок, если ты не заметил.

– О, тогда почему «уже не ребенок» все еще нигде не работает, а только проматывает деньги своего отца?

– Упрекаешь меня за это? Да какой ты к черту отец! – он отвернулся от отца и сделал затяжку.

Желая оградить сына от потребления никотина, Питер за считанные секунды отбирает сигарету у сына и, кидая её на землю, топчет ногой. Арон, не моргнув и глазом, берёт и поджигает другую, снова делая затяжку.

– Прекрати! Не понимаешь, что этим убиваешь свой организм?!

– Твоё общество убивает меня не меньше, – лицо Арона помрачнело, а вид стал более серьезным и обиженным, будто у маленького ребенка.

– Как же хорошо, что скоро все изменить-ся.

– Изменится? Ты о чем?

– Скоро я перестану беспокоиться за твою жизнь и смогу заняться собой.

– Да что ты, черт возьми, говоришь?! – вспыхнул он. – Хватит говорить загадками!

– Батшиба позвала нас к себе на ужин сегодня.

– И что? Как связан этот ужин и изменения в моей жизни?

– Посидишь, послушаешь умных людей, может и что-то изменится.

– Чего? Никуда я не пойду! – заупрямился он. – У меня другие планы…

– Проматывание моих денег в ночном клубе в компании непристойных девиц – это и есть твои планы на сегодня?

– Даже если и так. Тебя это не касается.

– О, ещё как касается. Напоминаю: пока ты нигде не работаешь, тебя содержу я. Все твои развлечения могут в один миг закончиться, если я перестану давать тебе деньги. Улавливаешь суть?

– Испугал!

– Так что решил?

Арон снова делает затяжку и, выдыхая дым, согласно кивает, смотря на отца.

Улыбаясь, Питер вытаскивает одну сигарету из кармана сына и, поджигая её, затягивается.

– Знаешь, за те деньги, которые я тебе даю, мог бы купить и получше. Вкус просто отвратительный. Как ты их куришь?

– Да какая тебе разница? – недоумевал он. – Не ты же куришь, а я.

– К счастью, да.

Поднимался ветер. Холод пронизывал Питера насквозь так, будто бы он был не материальным, а чем-то несуществующим – настолько он ощущал холодные прикосновения ветра на себе. Коричневый плащ уже не согревал так сильно, как раньше. Он сделал шаг к двери дома, и вошёл внутрь.

Пит не помнил, когда последний раз был в доме своего сына. Атмосфера вокруг него была мрачной и густой, словно чёрный туман, запутывавший его сознание. Где-то там, в глубине одной из комнат, еле-еле горела одна единственная лампочка. Заметив её, Пит стал продвигаться к ней через всю темень и, когда, наконец, дошёл до неё, остановился. Сзади послышались шаги.

– Экономишь на свете? Значит, ты всё-таки умеешь экономить мои деньги.

– И что? Может, я просто не люблю излишки света.

– Охотно верю. Кстати, в чем ты собираешься идти на ужин? Не в этих же лохмотьях, правда? – Пит вопросительно уставился на сына, но вместо ответа, застал его серьезность в лице. – Да ладно…

– Послушай, мне все равно, что ты думаешь о моем внешнем виде. Я одеваюсь так, как хочу. Это ясно?

– Правильно. И чего я вообще лезу? Всего-то хочу, чтобы мой сын, хотя бы сегодня выглядел нормально. Что ж, ты – не исправим.

– Ну, а ты в чем пойдешь? В каком-нибудь очередном скучном костюме?

– Не в скучном, а сдержанном! – поправил его Пит.

– Стараешься для Батшибы? Думаешь, в её вкусе мужчины в «сдержанных» костюмах?

– Прекрати, – лицо Питера вмиг посерьезнело. Он отвернулся от сына и направился к выходу.

– Сегодня ровно в шесть у Батшибы. Если опоздаешь или не придешь – тебе конец.

На часах была половина шестого. Доминик активно занималась приготовлением блюд на этот вечер, пока Батшиба оформляла гостиную и стол к ужину. Большой деревянный стол был накрыт белой скатертью, поверх которого располагались супницы из дорогого сервиза. Их края были описаны золотыми линиями, а по середине располагался узор из фиолетовых цветов.

Рови же влетала в кухню чуть ли не каждые десять минут, показывая себя в новом образе роковой красавицы.

– Ну, что? Как вам этот наряд?

– Такой же чудесный, как и все предыдущие, – устало ответила Батшиба. – Рови, хватит уже бездельничать! Оставляй это и скорее иди помогать нам. Осталось всего полчаса до их прихода. Думаешь легко нам было приготовить все за пару часов?

– Мама, ты не понимаешь! Я должна выглядеть идеально!

– Это ты не понимаешь, Рови. Какой смысл наряжаться идеально, если все не по-настоящему? Арон поверит нам в любом случае. Даже, если ты пойдешь в мешке из под картошки.

– Сравниваешь меня с картошкой? Эй, Доминик! Как думаешь, какого быть картош-кой?

Доминик не повела и бровью. Ее глаза были открыты, хоть она ничего и не слышала. Будто провалившись в сон, она думала о чем-то своем.

Прядь рыжих волос упала Доминик на шею, стоило Рови начать тормошить ее за плечи.

– Ты заснула?

– Сон? Нет. Я просто задумалась, – приходя в себя, сказала зеленоглазка.

– О чем же?

– Я думала об Ароне и обо всей этой затее. Зря я тогда это предложила. Кажется, это выглядит немного жестоко…

– Не переживай понапрасну Доминик. Арону полезно будет понервничать.

В глазах Доминик мелькнуло несогласие – темно зелёный огонек, который в мгновении ока заполнил ее глаза, прежде, чем она успела поднять их.

– Хоть, я ни разу и не встречалась с ним, но из твоих рассказов о нем, думаю что он поступает так, потому что ему одиноко.

Казалось, Доминик впервые была в чем-то не согласна с Батшибой, и та это заметила. Только сейчас, неизвестно зачем принимая сторону Арона, Доминик поняла, что все это время сама принимала неправильную сторону объектива, ставя крест на свои желания и мечты. Она смотрела в лицо Батшибы и ждала трезвого ответа.