Домработница царя Давида

— Гос-с-споди, — сквозь зубы злобно сказал Васька и совсем отвернулся.

И всю дорогу до кухни — довольно длинную дорогу, два коридора, холл, а потом ещё один коридор — он шёл за Аней и что-то неразборчиво бормотал сквозь зубы, а войдя в кухню, первым делом сказал:

— Ну, и чего столько шуму было? Всё нормально. Получите свою девочку. Теперь мне есть дадут?

Нет, ну совсем маленький и глупый.

— Анна, не обращай на него внимания, — сказала дама Маргарита.

— А она и не обращает, — ехидно заметил царь Давид. — В том-то всё и дело, а, Васька?

— Прямо не знаю, как я жить буду без её внимания, — злобно буркнул Васька, с грохотом отодвинул стул и уселся, ни на кого не глядя. — Не обращает она… Зато на тебя обращает. Вот и радуйся.

— Я радуюсь, — весело сказал царь Давид. — А ты совсем глупый, Васька. Это плохо. Глупые не пользуются успехом у правильных девочек.

— А ты, значит, пользуешься?..

Васька, кажется, собирался ещё что-то сказать, но тут дама Маргарита возмущённо крикнула:

— Василий! Ты как с дядей разговариваешь?!

Царь Давид захохотал, Васька по своему обыкновению злобно фыркнул, дама Маргарита посмотрела на Аню и подняла брови. Аня тоже подняла брови и пожала плечами. Не будет же она рассказывать даме Маргарите о безобразном поведении её сына. О том, почему царь Давид выгнал тогда Ваську. И как Васька буквально преследовал Аню, даже следил за ней… А вот теперь при любом случае хамит то ей, то царю Давиду. Правда совсем глупый.

— Это мы так шутим, — благодушно сказал царь Давид, заметив переглядывания дамы Маргариты с Аней. — Машка, твой сын мне просто завидует. Я скоро женюсь, а он… не женится, да. Всё достойную партию никак не найдёт. Ни у одного пэра в Англии нет дочерей. А, Васька?

— Не знаю, не искал, — гордо заявил Васька и впервые поднял глаза на царя Давида.

Они какое-то время смотрели друг на друга молча, а дама Маргарита опять оглянулась на Аню и подняла брови. Аня наконец вспомнила о своих служебных обязанностях:

— Стынет всё. Кому суп наливать?

Кажется, от её вопроса все испытали облегчение. Наверное, эта нервная и бестолковая перепалка не нравилась не только ей. Но, как всегда, дядя с племянником не могли уступить друг другу последнее слово, а дама Маргарита просто не понимала, из-за чего они пытаются затеять привычный крик.

— Молодец, девочка, — одобрительно сказал царь Давид. — Умная. Суп — всем, да. Пусть знают, как надо готовить.

Аня не поняла, за что её похвалили, но на всякий случай сказала: «Спасибо», — собрала со стола глубокие тарелки и пошла к плите. Дама Маргарита встала, чтобы ей помочь, стала носить полные тарелки от плиты к столу и ставить перед каждым. Все молчали, дама Маргарита и Аня тоже уселись за стол молча, и как-то так получилось, что никто и слова не сказал, пока тарелки не опустели. Только тогда дама Маргарита откинулась на спинку стула, блаженно отдышалась и спросила:

— Анна, это что было? Из какой кухни? Как называется?

— Не знаю, — растерялась Аня. — Это я сама придумала… то есть, это почти нечаянно получилось.

— А рецептик? — азартно заинтересовалась дама Маргарита.

— А я что говорил! — с гордостью сказал царь Давид.

— Я бы ещё тарелочку съел, — как бы между прочим заметил Васька.

И до самого конца ужина все дружно и оживлённо обсуждали особенности разных национальных блюд, рецепты и приправы, вкус и запах… Вполне мирный разговор. Но Аню так и не покидала смутная тревога, то самое плохое предчувствие, которое появилось в момент приезда дамы Маргариты и Васьки, и до сих пор не рассеивалось, а только крепло. И ведь никаких причин для плохого предчувствия нет, — убеждала она себя. Просто ей не нравится Васька, просто она думает, что он и при бабушке может повести себя так… ну, так, как обычно. А как может отреагировать бабушка — это лучше даже не представлять. Хотя Васька — племянник царя Давида, бабушка не захочет, чтобы царь Давид расстраивался, так что вряд ли отреагирует слишком жёстко. Но чтобы бабушка терпела что-то такое, что ей не нравится, — такого Аня тоже представить не могла. Вот откуда её плохое предчувствие, наверное.

После ужина убирать со стола и мыть посуду выразили желание все. Даже Васька. Аня удивилась, но не протестовала и не вспомнила о штрафных санкциях за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. Может быть, все просто хотели продлить в общей работе это состояние умиротворённости, которое возникло к концу ужина. Или просто людям заняться нечем. Или мытьё посуды для них — это что-то вроде экзотического развлечения. Хотя дама Маргарита своими прекрасными руками всё делала очень быстро, умело и бесшумно, и даже резиновые перчатки не надела. А Васька вытирал тарелки и вилки-ножи-ложки бумажными полотенцами, очень старательно, но неловко. Царь Давид устраивал остатки от ужина в холодильник. Аня мыла плиту. Все болтали о каких-то пустяках и мешали друг другу. Общий трудовой подвиг растянулся почти на час. Одна Аня справилась бы минут за двадцать.

Наконец никто уже не смог найти ни одного несделанного дела, и царь Давид сказал:

— Ну, я пошёл. Почитаю немножко — и спать. У меня завтра две лекции с утра.

— А я бы кино посмотрела, — сказала дама Маргарита. — Вась, ты будешь телевизор смотреть? И Анна с нами посмотрит.

— Я не могу, — виновато отказалась Аня. — У меня работа. Завтра корректуру обязательно надо отдать. Всем спокойной ночи.

И выскочила из кухни, торопливо пошла в свою комнату, напоследок всё-таки успев услышать, как Васька насмешливо пробормотал:

— Многостаночница…

Царь Давид тут же стал говорить что-то сердитое, но что именно — Аня уже не расслышала.

Ей действительно надо было сдавать работу завтра, но работы там оставалось всего несколько страниц, говорить не о чем. И утром успела бы дочитать. Но вот домой надо было позвонить прямо сейчас. Смотреть невесту решили ехать в субботу, а завтра уже пятница. Надо же предупредить бабушку. Она же обязательно захочет приготовить что-нибудь особенное. Бабушка очень любила готовить. И удивлять гостей своей готовкой любила. А тут ещё гости такие, избалованные ресторанами всех столиц…

Бабушка ответила сразу, будто с телефоном в руке ждала её звонка. И сразу озабоченно спросила:

— Что там у тебя? Всё в порядке?

— Как будто я только тогда звоню, когда у меня что-то не в порядке, — немножко обиделась Аня. — Привет, бабуль. Вы-то с мамой как там? А то Давид Васильевич хочет в субботу привезти к вам Маргариту Владимировну и Василия. Ты не против?

— Давид ещё днём звонил, так что мы всё обговорили уже, — откликнулась бабушка. — Я уже и готовить кой-чего начала. И он сказал, что с собой всяких нарезок захватит. Нужны они кому, как же… Ну, если только так, для красоты стола. Сказала, что не надо, да ведь он упрямый, как пень, не переспоришь. Ты сама там не вздумай чего готовить, чтобы сюда везти. Всё будет нормально, не волнуйся. Или ты не потому волнуешься? Что, родственнички не нравятся? Или ещё какие причины? Говори как есть, а то чего резину тянуть, только зря телефон тратить.

— Маргарита Владимировна нравится, — как есть сказала Аня. — А Васька не нравится. Грубит всё время.

— А с Давидом он как? — озабоченно спросила бабушка.

— Давида Васильевича любит, — с неохотой признала Аня. — Когда у Давида Васильевича нога болела, Васька ему сам ботинки надевал, шнурки завязывал. И снимал потом тоже сам.

— Ну да, ну да, — без всяких признаков восхищения проявлениями Васькиной любви сказала бабушка. — Единственный наследник. Можно и шнурки завязать разок-другой.