Дон Алехандро и Тайное Убежище

— Положим, не каждый, а сильный. — Шарик принялся расхаживать по моему плечу. Иногда увлекаясь и перебираясь через голову на другое. Почему-то это знатно выбесило бывшую сеньориту Фуэнтес, и она погрозила нам кулаками. Дон Леон в точности копировал ее действия, но на расстоянии выглядело это не страшно, а смешно. — Итак, наш план. Во-первых, никаких больше экскурсий для некромантов на это кладбище. Даже для того, чтобы разобраться с Фуэнтес.

— А упокоить дона Леона?

— Как силы у этой твари закончатся, так он сам и упокоится. Но я еще не сказал вторую часть плана, а ты уже перебиваешь.

— Я не перебиваю, а уточняю. Все же дон Леон не посторонним чародеем тебе был.

— Вот именно, — нелогично заключил Шарик. — Он был мне не посторонним, но я оказался слеп и не понял, что он из себя представлял. Жалкое зрелище.

— Душераздирающее, — согласился я, имея в виду нынешнее состояние дона Леона. — Так что там со вторым пунктом плана?

— Ах, да. Во-вторых, я не хочу, чтобы мы с тобой марионетками вышагивали за нежитью. Поэтому некромантией займемся серьезно. Заодно и все твои ненужные связи научимся разрывать.

Шарик фантазировал все то время, что мы возвращались к дону Болуарте. Почему фантазировал? Потому что знаний у него не было, книг по некромантии в свободном доступе тоже не было и учителей по столь специфическому разделу рядом не пробегало. На мой взгляд, если уж ками так беспокоится о судьбе собственной тушки после смерти, можно привязать какие-нибудь испепеляющие чары, завязанные на отлетании души от тела. Можно, но нужно ли? Тому же дону Леону наверняка все равно, что там происходит с его останками. Хотя, конечно, бегать на подхвате у некромантки ему понравилось бы вряд ли.

Дон Болуарте время не терял. Пока мы отсутствовали, он не только изучил все письма, свои и чужие, но и начал сочинять ответ, задумчиво покусывая кончик карандаша. При нашем появлении он оторвался от этого интересного занятия, обвел глазами меня, даже попытался заглянуть за спину, но спохватился, что я слишком незначительная персона, чтобы прикрыть собой некромантку.

— Где сеньорита Фуэнтес?

— Осталась на кладбище.

— Позвольте, Алехандро, как это на кладбище? — возмутился Болуарте.

— Должна же она где-то ночевать. Не с Исабель же ее селить?

— Алехандро, это непростительная наивность, оставить некромантку на кладбище. Она там получит намного больше, чем мы сможем взять с нее услугами.

— Вот и учитель нашелся, — радостно потер лапы Шарик. — Сейчас мы сеньориту упокоим…

— Вы разбираетесь в некромантии? — заинтересовался я.

— Упаси Всевышний. Это грязные чары, недостойные благородного дона.

Болуарте сделал священный знак и посмотрел на меня так, как будто я его оскорбил подобными подозрениями.

— Но вы проявляете завидную осведомленность.

— Все мои знания — общеизвестные истины. Да и сама сеньорита выразила желание получить платой посещение погоста. Но в ее случае предоплату выдавать неосмотрительно. Доказали, что можете ее туда провести, — прекрасно, а остальное только после договора. Да что там договор? Она должна отработать уже это посещение. С вашей стороны непростительное легкомыслие, не обговорить этот вопрос.

— Дон Болуарте, могу предоставить вам полное право высказать все это сеньорите Фуэнтес лично, — огрызнулся я.

— И выскажу. Эх, молодость, молодость… Я вас понимаю, Алехандро, мне тоже в юности было трудно сказать нет женщине. Но я с того времени прошел длинный путь и могу преподать вам урок. Вот увидите, сеньорита как миленькая пойдет выполнять мое задание. Побольше твердости в разговоре. Только вот что, — спохватился он. — Вы гарантируете мою безопасность по дороге? Дадите слово, что вы не собираетесь меня устранить? Признаться, при даме мне было неудобно о таком спрашивать.

Честно признаться, я не видел причины, по которой для покушения нужно было непременно заманить герцога подальше от этой поляны. Возможно, подозрительность в нем уже перешла в стадию паранойи, иначе бы он понимал, что мне крайне невыгодна его смерть, потому что он залог успеха нашего дела в Гравиде.

— Дон Болуарте, как вы могли меня в таком заподозрить? Вы же понимаете, что Исабель мне не простит, если с вами что-то случится?

— Вы очень подозрительно спелись с этой сеньоритой Фуэнтес, — упорствовал герцог. — И ваши расспросы, разбираюсь ли я в некромантии, выглядят подозрительно. И отказ поклясться в том, что обеспечите мою безопасность, — тоже.

Впору было рассмеяться, но тогда дон на меня смертельно обидится, а это не то, что легко пережить в ограниченном пространстве.

— Дон Болуарте, вы вообще хоть кому-нибудь верите? Дочери, например?

— После того как меня чуть не убили по королевскому приказу, я и дочь могу заподозрить в том, что ее заставили так говорить. И сейчас вы только усиливаете мои подозрения, отказываясь от клятвы.

— Разумеется, я гарантирую вам безопасность, — ответил я. — Более того, сейчас мы под дополнительной охраной камии.

Я поклялся, что в настоящий момент не злоумышляю относительно будущего тестя, и это его настолько успокоило, что я рискнул спросить:

— Как вы вообще представляете мой заговор с сеньоритой Фуэнтес, на использование умений которой настаивали вы?

— Мало ли на что способен правильно мотивированный некромант…

Например, убить и поднять зомби из герцога, который нам полезней и удобней живым? Спорить я с ним смысла не видел: как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Увидит, во что превратилась сеньорита Фуэнтес, — сразу перестанет меня подозревать. Опять же могу исказить что-то важное при объяснении. Так что лучше пусть дон Болуарте глянет сам. Во-первых, успокоится относительно моего союза с сеньоритой, а во-вторых, может, идентифицирует получившуюся нежить. То, что для него — общеизвестные истины, для нас с Шариком — диво дивное и чудо чудное.

Окончательно я герцога не успокоил. В отличие от сеньориты, проделавшей всю дорогу до кладбища с полной невозмутимостью, дон Болуарте откровенно трусил: он временами втягивал голову в плечи и озирался, а на руках его то вспыхивали, то гасли какие-то чары. Но желание разобраться и призвать к порядку потенциального союзника оказалось сильнее страха, и герцог бодро дошел до самого кладбища, остановившись всего в метрах десяти.

Сеньорита засекла нас сразу и принялась бегать вдоль кладбищенской решетки, выражаясь непонятными фразами, которые на мое знание местного языка ложиться не хотели. Дон Леон ничего не говорил, только скрежетал зубами. Как только сохранил их столько? Хотя в его возрасте уже ложен быть полный рот протезов, может эти жуткие звуки как раз они и издают?