Дополнительный прибывает на второй путь

На всякий случай Денисов обследовал остальные квадраты: бланк женщины с десятого места значился под номером Т No 124322. Ратц компостировал билет в пути следования. Другие были куплены позднее.

"Проверить "кассы" во всех вагонах, - пометил Денисов, - найти пассажира, который стоял в очереди непосредственно позади Голея..."

Ратц добавил к рассказу Вохмянина немного.

– ...Сидели минут семь, легли спать. Я тоже могу получить вещи?
– Он словно боялся, что ему откажут.

Антон открыл ящик, поднял небольшой в парусиновом чехле чемодан.

– Проверьте, - предложил Денисов.

Ратц молча посмотрел ему в глаза.

– Там ничего особенного: майка, рубашки.
– Узкоплечий человек все время сверялся с реакцией собеседника.

– Фамилия Голей вам знакома? Это фамилия убитого.

– Никогда не слыхал...
– Ратц развел руками.
– Он сказал, что бывал в Каменец-Подольске. Но когда, что? Сам я Нововиленский. Не слыхали?

Разговаривая, они перешли в соседнее купе, к месту происшествия. На Ратца, казалось, это не произвело впечатления, он только мельком поднял глаза к полке, где ехал Голей, и вновь опустил. Глаза у Ратца были голубоватые. Рядом с морщинистым, цвета необожженной глины лицом торчали крупные уши.

– У вас произошла размолвка в пути?
– спросил Денисов.

Ратц не спешил с ответом, Денисов уточнил:

– Может, Голей был против шторы?

– Ах это? Да, он был против.

– Почему?

– Не знаю, - старик снова развел руками.
– Если в комнате светло или где-то лает собака, мне уже не уснуть. Я и дома все занавешиваю.

– Дверь купе заперли вы?

– Дверь - я, - Ратц кивнул. Он сидел на краю полки, у двери. Когда старик поворачивался, Денисов видел его торчащие острые лопатки.

– Защелку не поднимали?

– Только на запор...

– Почему же дверь оказалась открытой?

– Не знаю, - он подумал.
– Может, кто-то открыл?

– Когда вы проснулись, в купе было темно?

– Когда опускают штору - так темно, - рассудительно сказал Ратц.

– Соседи находились в купе?

– Откуда мне знать?

Денисов помолчал.

– Но как в таком случае вы узнали про труп?

Ратц вздрогнул.

– Не знаю, - он отпер чемодан, словно пересчитывая, коснулся каждой вещи. Наверху Денисов увидел большую с глубоким вырезом майку.

– Вы едете один? Чье это?

Ратц поднял слинявшие голубые глаза.

– Мое.

Денисов задал еще несколько вопросов:

– Вы едете по делу?

– Путевку дали, - отойдя от темы, связанной с преступлением, он оживился.
– В пансионат. Я сорок шесть лет в системе Облпотребсоюза. Бухгалтер. Пока на пенсию не собираюсь.

– Уснули сразу?
– продолжал Денисов.

– Как провалился, в секунду.

– А проснулись?

– Мне показалось...
– Ратц подумал, - кто-то вышел из купе... Наверное, так было.

– Сколько минут прошло после того, как вы проснулись, и до того, как разбудили проводницу?

– Минуты три-четыре...
– Старик помолчал.
– Хорошие дни стоят...

Денисов посмотрел на него.

– ...Про наш Нововиленский колхоз до войны мно-о-го писали, Нововиленский, рядом - Новоподольский... Не слыхали? Еврейские колхозы...

За окном показался поселок, давший название московскому вокзалу и всему этому направлению дороги, - окрашенные охрой коттеджи, метлы антенн. Вдоль пути на низкой платформе стояли женщины с ведрами вишен. Несколько сотрудников милиции во главе с начальником линотделения Павелец-1 гуськом вышагивали к одиннадцатому вагону.

Антон по-командирски одернул форму, поправил крохотные пшеничные усики.

– Может, у коллег разживусь "Беломором"...

Дополнительный остановился.

Пора было заканчивать разговор, Денисов обернулся к Ратцу.

– Вы видели у потерпевшего деньги?

– Имеете в виду сторублевые купюры?..

Денисову показалось, что он ослышался.

– ...Он перекладывал их из баула в пиджак.

– Много?

– Тысяч восемь.
– Старик достал платок, молча вытер затылок. Неполная банковская упаковка.

– И ваши соседи видели?

– Женщина стояла в дверях... Не знаю...

Денисов подумал.

– А кошелек у потерпевшего был? Когда платили за постели...

– Кошелька, по-моему, не было. Я больше не нужен?

Заметив, что Денисов освободился, начальник линотделения Павелец-1 постучал по стеклу.

– Что для передачи в Москву? Привет...
– Они поздоровались.

– При потерпевшем была крупная сумма, - Денисов мысленно искал ей объяснение.

– В аккредитивах?

– Свидетель видел сторублевые купюры. Не менее восьмидесяти...

– Восемь тысяч?!

Разъясняя, Денисов в окне увидел Ратца - он покупал вишню. Навстречу старику, откинув на плечи замшевую куртку, от станции шел Вохмянин. Поравнявшись, недавние соседи по купе церемонно раскланялись.

...Сразу после Павельца в отведенном Денисову и Сабодашу купе появился электромеханик - в куртке, с чемоданчиком.

– Распределительный щит смотреть будете?

– Доброе утро, - Сабодаш уже отдувался, хотя особой жары все еще не было, а рядом с дверями даже ощущался ветерок.
– Будем свободны через несколько минут.
– С Денисовым, с понятыми Антон заканчивал протокол осмотра, о котором предупреждала Газимагомедова.

– Тогда я пошел!
– Электромеханик, похоже, был с гонорком.
– В пятом тоже пассажиры ждут!

– И там света нет?
– спросил Денисов.

– Генератор не возбуждается.

– Причина известна?

– Может, предохранители полетели или карданный привод...
– Электрик показал негнущуюся, прямую как доска спину.
– Может, и вовсе ремень потеряли...

Уходя, он все же аккуратно прикрыл за собою дверь.

Денисов поднялся.

– Встретимся за завтраком...

Сабодаш поправил лежавший перед ним на газетном листе нож. Обнаруженный рядом с трупом, длинный, с самовыбрасывающимся блестящим лезвием, нож следовало ближайшим поездом переслать Газимагомедовой.

– Договорились. Закончу протокол и приду.

В служебном купе Денисова уже ждали. Суркова успела освободить место у группового щита, там возился электромеханик. Вагон был венгерской постройки - на стене, примыкавшей к туалетной комнате, рядами белели изоляторы.

Шалимов стоял у окна.

– Пробки?
– поинтересовался Денисов.

– Хотел сам исправить, да только время потерял.
– На Шалимове были очки в тонкой металлической оправе, придававшие лицу вид сугубо канцелярский.
– Остарел, что ли? Повреждения не нашел.