Допрос с пристрастием
Шрифт:
Но беззубый не обратил на своего сотоварища никакого внимания и продолжал гипнотизировать киллера жуткими змеиными глазами.
Мячика начал бить нервный озноб. Он много раз попадал в серьезные переделки и часто рисковал шкурой. Но тогда все обстояло по-другому: он начинал первым и с оружием в руках – отстрелялся и быстро уходил по оперативному простору, валя всех, кто попадется на разведанном заранее пути… Полчаса пикового напряжения сил и нервов – и все кончено, можно расслабиться, пить, гулять, драть телок и дышать чистым воздухом…
Сейчас, среди отмороженных нелюдей, в замкнутом вонючем пространстве, где душный воздух кишел бациллами СПИДА, туберкулеза, сифилиса и чумы, весь его опыт не мог защитить душу от противного страха смерти. Вот
– Ладно, устраивайся на верхней шконке, – обратился он к новоприбывшему. – Будешь жить пока мужиком. [75] Посмотрим, что ты за птица…
– А если нам не понравишься, то водицы из парашки хлебнешь да очко подставишь, – обыденным тоном пообещал остроносый.
75
Честный арестант, не относящийся к категории блатных (блатной жаргон).
Козырь озабоченно покачал головой и добавил:
– Только спи чутко, как бы тебя Гнилой в натуре не заколбасил. У него крыша конкретно едет. Ахате лишние проблемы ни к чему…
Вполне естественно, что ночью первоход Сысоев не сомкнул глаз. Он нервно ворочался на железных полосках шконки, которые тощий матрац, больше напоминающий простыню, не сглаживал и сгладить не мог. Было жарко, тело покрылось липким потом, не хватало воздуха… В камере шла своя – непонятная и страшная жизнь: кто-то хрипел во сне, в углу кого-то то ли душили, то ли насиловали, а может – делали и то и другое…
Утром, измученный и невыспавшийся, Мячик получил алюминиевую миску с несъедобной пшенной кашей, кусок черного, вязкого, как пластилин, хлеба и едва теплый чай, напоминающий цветом кошачью мочу. Он не притронулся к еде. И обессиленно лежал на спине, глядя в бетонный, покрытый темными разводами потолок. Неужели это жалкое существование продлится месяцы и годы?! А может, всю оставшуюся жизнь?!
Изможденный молодой парень старательно мыл пол. Над ним издевались, награждали пинками и называли Алиной. Из разговоров было ясно, что это его «опустили» минувшей ночью. Теперь он должен спать под шконкой, есть из параши и держаться подальше от «чистых людей».
– Смотри, петух позорный, если «зашкваришь» [76] кого, мы тебя «посадим», [77] – глумился Гнилой. – Помнишь, Козырь, как мы того фофана на ростовской пересылке «посадили»?
– Который «законником» [78] назывался? – ухмыльнулся шамкающий старик. – Еще бы! Он потом все свои восемь лет на спине пролежал…
– И этих киллеров сраных на Бутырке «посадили», – вмешался здоровенный браток, похожий на питекантропа. – Ну тех, которые всех подряд в Москве валили по заказу – и братву, и воров… Мой корефан там чалился, так говорит, их будто из-под бульдозера вытащили…
76
«Зашкварить» – осквернить человека, вещь, еду, сигареты своим прикосновением (тюремный жаргон).
77
«Посадить» – поднять провинившегося и с высоты человеческого роста ударить копчиком о пол, в результате чего ломается позвоночник (тюремный жаргон).
78
«Законник» – вор в законе (блатной жаргон).
– И правильно! – поддержали его два других братка. Все трое были похожи, как родные братья-питекантропы. – Шакалов, которые за деньги кровь проливают,
на куски резать надо! Чтоб неповадно!– Вот попалась бы мне та падаль, что Тиходонца вальнула! – мечтательно проговорил первый питекантроп.
Мячик даже дышать перестал.
– Да, Гошу все пацаны уважали! – кивнул Козырь. – И братва, и воры…
– Конечно! Он духовитый [79] был, сильный! Если бы эта падла вышла с ним один на один! Или с «перьями», [80] по-честному! А она, сука, в спину выстрелила!
79
Духовитый – смелый, отчаянный (блатной жаргон).
80
Перья – ножи (блатной жаргон).
Сысоев сжал зубы. Он стрелял не в спину, а в верхнюю часть груди и в голову. И потом, неужели эти вонючие уголовники действительно такие честные, порядочные и справедливые? Не берут чужого, не убивают беззащитных, не насилуют женщин? Тогда за что же они здесь оказались?!
– Ничего, менты рано или поздно схавают козла позорного, и он к нам попадет!
– Или по воле встретимся и кишки выпустим!
– Нет, на воле ему быстрая смерть… А на кнче помучается, кашки-парашки поест, очко разработает, а потом его в лепешку растопчут… Так правильней будет, заслужил, гад!
В этот момент лязгнул малый засов, откинулась «кормушка». Снаружи донесся пронзительный женский голос.
– Сысоев, тебе копия экспертизы, иди, распишись!
В камере наступила напряженная тишина. Мячик медленно слез со второго яруса, на ватных ногах направился к двери. Через минуту документ окажется у него в руках, и арестанты обязательно ознакомятся с ним – интересно, да и делать все равно нечего… А это может быть экспертиза как раз по Тиходонцу! Да и любая другая, хоть по мужу сженой… Сразу станет ясно, что он киллер-профессионал… И вторую ночь ему не пережить… А может, и до вечера не дотянет…
За окошком стоял рослый сержант, рядом некрасивая женщина в штатском из спецчасти перебирала стопку бумаг.
– Нет, экспертиза не вам, – сказала она. – Вам установление фамилии. Расписывайтесь…
Она передала документ сержанту, а уже тот сунул листок в окошко. Потому что женщину могли поймать за руку и затянуть в камеру. Нет, конечно, целиком втянуть не получится, но голову со ртом – вполне… Или облапают конкретно, да еще в руку чего-то всунут…
Мячик расписался. «Кормушка» захлопнулась. Он быстро пробежал текст. «При задержании назвался Тумановым, при себе имел паспорт на имя Туманова, впоследствии установлено, что настоящая фамилия Сысоев, а потому считать Туманова по всем документам Сысоевым…» Вполне безобидное постановление. А вот каким будет следующее?
– Что там тебе принесли, москвич? – спросил Козырь. – Ну-ка, пусть общество почитает…
– В Придонске Скворец работал, я там не был… Бородатого вдвоем валили – он же с охраной… На стекольном заводе мужика с бабой тоже Скворец работал, а я рулил…
Вопреки всем правилам, Мячик «раскололся» и давал подробные показания по всем эпизодам. Гусар с трудом успевал записывать. Коренев размеренно ходил по кабинету, и, когда оказывался за спиной киллера, тот нервно оглядывался.
– Теперь давай про заказчика! – скомандовал Лис, когда Сысоев, наконец, замолчал.
Тот замялся.
– А насчет отдельной «хаты» – точняк?
– Что ты, как девочка у парня – сто раз обещания выспрашиваешь? – раздраженно спросил Лис. – Им грош цена! Захочет – женится, не захочет – обманет. А целку все равно сломает!
Киллер тяжело вздохнул.
– Свели меня с человеком… Тот сказал: большой заказ в Тиходонске…
– Кто свел? – быстро спросил Лис.
– Да так… Есть один. Только я его не знаю…