Дорога к мечте

Тома помог переложить папки на пол. Сложенный столик, хоть и прижатый к стене, все равно мешал. Божедару пришлось буквально протискиваться к двери, Тома почему-то не додумался выйти наружу.

— Пойдем, — он хлопнул Божедара по плечу и повел куда-то по узкому коридору мимо плотно закрытых дверей жилого отсека.

Приглушенный свет и композитный пластик, смягчавший шаги, делали этот коридор почти уютным. Если бы еще картин повесить на стены или хотя бы нанести какой-то ненавязчивый узор, чтобы разбавить тускло-серый цвет, но то ли в казне не было денег на такие излишества, то ли вездесущие психологи сказали свое веское слово, и стены щеголяли своей первозданной унылостью.

— Вот и пришли, святая святых корабля — капитанская рубка, — Тома пропустил его вперед, отодвинув тяжелую даже на вид дверь.

Полукруглое помещение впечатления не произвело. Все тот же преобладающий серый цвет. Дрожащие мониторы с цифрами и графиками. Двое дежурных, точнее Божедар затруднился определить, мельком взглянули на вошедших и продолжили заниматься своими делами.

— Сейчас мы тебе кое-что покажем, — заговорщицким тоном произнес Тома. — Геза, давай!

Божедар вспомнил список экипажа. Геза Борош, штурман. Кажется, они учились вместе с Тома. Вокруг меж тем потемнело. Казалось, стены становились прозрачными, являя людям всю безграничность космоса.

— Смотри, — Тома говорил прямо в ухо, — Земля. Вон там, узнаешь, что? Молодец, а там?

Божедар кивал. Ему было не до красот и величия открывшихся взору картин. Одно дело любоваться звездным небом с крыши дома, смотреть научно-популярный фильм про космос или бегать в планетарий, и совсем другое оказаться с этим самым космосом один на один. Божедару казалось, что он висит в безвоздушном пространстве. В душе нарастала паника, так это оказалось страшно. Внизу, наверху, справа и слева лишь пустота.

— Впечатляет, правда? — самодовольный голос Тома немного рассеял ужас, охвативший Божедара.

Приглушенный звук шагов говорил, что под ногами капитана твердая поверхность, что глаза обманывают, как и другие органы чувств.

— Да, — выдавил из себя Божедар и вдруг отчетливо понял: он и космос не созданы друг для друга.

Тома без умолку болтал, ему вторили другие голоса, а Божедар молился, чтобы убрали эти чертовы проекции, вернули привычный пластик и металл и успокаивающий писк приборов. Почему-то именно эти надоедливые и нудные звуки больше всего вселяли уверенность в том, что все обойдется.

— Божедар, как вы себя чувствуете? — незнакомый голос раздался совсем рядом.

— Нормально, — процедил он, мучительно соображая, где искать выход и вообще как можно ходить по зияющей пустоте? Организм, вестибулярный аппарат и все внутренние органы скопом протестовали против такого издевательства. Хорошо, что Тома не додумался отключить гравитацию, делая погружение в пучину космоса полным.

— Знаете, только что в оранжерее я был ужасно неловок и уронил несколько растений…

— Ох, — мысли Божедара тут же переключились на возможный ущерб. — Надо пойти…

Чья-то невидимая рука поддержала под локоть и повлекла в сторону. Божедар надеялся, что к выходу.

— Лучше? — его прислонили к стене.

Сквозь полуприкрытые веки пробивался неяркий свет, ровный гул вентиляции успокаивал.

— Да, — выдохнул Божедар, унимая колотящееся сердце, и открыл глаза.

Напротив стоял невысокий коротко стриженый мужчина с заметной сединой в волосах. И аккуратной козлиной бородкой. Божедар непроизвольно поморщился: только очков и не хватало. Надень на это узкое горбоносое лицо тонкую золотую оправу — и не отличить от того, кто сломал ему всю жизнь.

— Успокоительного? — никак не отвязывался приставучий господин.

Божедар помотал головой.

— Тогда пойдемте пить чай.

— Оранжерея, растения, — напомнил Божедар.

— Хорошо, — легко согласился тот.

Уже на подходе к своей вотчине Божедар, наконец, смог мыслить разумно:

— Вы же солгали, — не спросил он, а просто установил факт.

— Да, — не стал отпираться мужчина. — Господин капитан слишком любит спецэффекты, забывая, что у некоторых могут быть фобии. Как у вас, например.

— Вы психолог?

— Ангел Ангелов, к вашим услугам.

В закутке с креслами психолог чувствовал себя как дома: уселся, вытянул ноги и посмотрел на Божедара. Тот хотел было предложить чаю, у него в ящике были припрятаны как раз две бутылки холодного чая, но взгляд зацепился за противную эту бородку. Язык прилип к нёбу.

— Кхм, я вас раздражаю? — Ангел Ангелов подобрался и смотрел теперь на Божедара обеспокоенно.

— Простите, не вы.

— Понятно, я на кого-то похож, и воспоминание не слишком приятное.

Божедар разозлился: вот же пристал! Проницательный! И на этой волне, потеряв контроль, он рассказал про того, кто сломал ему жизнь.

— Понятно, — задумчиво повторил психолог и покивал каким-то своим мыслям. — Если все же уснуть не получится, зайдите в медицинский отсек. Я оставлю в вашей ячейке препарат.

Божедар с недоверием смотрел на удаляющуюся спину и не верил в реальность происходящего: чтобы психолог так просто отпустил свою жертву? Отступился от священной возможности покопаться в чужом мозге и наставить на путь истинный? Что-то странное происходит в этом мире. Что-то очень странное.

Поздно вечером примчался Тома с подносом.

— Ты ужинать не пришел, и прости меня, не думал, что…

— Спасибо, — сухо сказал Божедар и сел на койке, отложив очередной том отчета. Меньше всего ему сейчас были нужны извинения и напоминания о произошедшем.

— Мне Ангел таких люлей навешал! Вызвал к себе и пропесочил. А я, дурак, даже не заметил. Друг называется…

— Тома, все хорошо.

— Ты поешь, — встрепенулся тот. — Вот, жаркое сегодня. Вкусное!

Божедар через силу ел и думал, что же это за психолог такой, что вызывает командира корабля на ковер и отчитывает как мальчишку?

— Да ты совсем носом клюешь! — Тома принял его задумчивость за сонливость. — Отдыхай, — он мягко забрал поднос из рук Божедара и вышел, тихонько притворив дверь.

Утром он встал разбитый. Идти завтракать вместе с командой не хотелось, как и ловить жалостливые, а то и снисходительные взгляды. Он решил было остаться в каюте, а потом прошмыгнуть на рабочее место, но поступок даже самому казался таким детским и наивным, что пришлось брать себя в руки и идти в столовую.

— Привет, — сказал Божедар, входя.