Дорога на космодром
Шрифт:
Не успели утихнуть разговоры о «городе», как в Америке родилась новая сенсация. 25 августа 1835 года нью-йоркская газета «Сан», ссылаясь на перепечатку из приложения к серьезному английскому журналу «Эдинбург джорнел оф сайенс», начала серию публикаций, в которых сообщала, что находящийся на мысе Доброй Надежды Джон Гершель сумел разглядеть на Луне горы, леса, даже отдельные деревья, похожие на тиссы и сосны, луга, на которых паслись животные, похожие на бизонов, огромного «лунного единорога», многих других животных и птиц и, наконец, разумных жителей Луны, похожих на летучих мышей!
И снова только и говорили о Луне! Недавно перечитывал я прекрасную книжку В. Вересаева «Пушкин в жизни» и наткнулся на такую запись, датированную
Однако не у всех тогда хватало духу подшучивать над этими сообщениями. Ведь наблюдения приписывались английскому астроному сэру Джону Гершелю, чей авторитет в науке был чрезвычайно высок.
Этому авторитету он был обязан прежде всего своему отцу Вильяму Гершелю, который и до наших дней остался первым астрономом Британии. Любая строчка из длинного списка его открытий могла бы вписать его имя в историю мировой науки. Вильям Гершель считается основателем звездной астрономии. В выпущенных им каталогах двойных звезд, звездных скоплений и новых туманностей было свыше тысячи объектов. Он был первым, кто обнаружил движение Солнечной системы в нашей галактике. Он впервые исследовал инфракрасную – тепловую – часть солнечного спектра, построил величайший для своего времени телескоп, открыл планету Уран, два его спутника и два новых спутника Сатурна, – это я, конечно, еще не все перечислил.
Славу фамилии укрепляла младшая сестра Вильяма – Каролина Гершель, работавшая вместе с братом и самостоятельно открывшая 14 туманностей и 8 комет. Джон Гершель родился, когда отцу было 54 года. Но отец успел передать сыну страсть исследователя и свои мечты! О чем мечтал отец? Вот что писал он своему коллеге Невилю Маскелайну в письме от 12 июня 1780 года: «Что касается меня, то, если бы мне пришлось выбирать, жить ли на Земле или на Луне, я, не колеблясь ни одной минуты, выбрал бы Луну…»
Страстный интерес к Луне Гершель-младший пронес через всю свою жизнь, как эстафету. Для него это было не просто «интересной темой», а честью фамилии, почти семейным делом. Когда пришел его смертный час и священник, сидя у постели умирающего Джона Гершеля, тихо и вкрадчиво рассказывал ему о радостях загробной жизни, астроном остановил его слабым движением руки и сказал задумчиво:
– Все это прекрасно, но самым большим удовольствием для меня было бы увидеть обратную сторону Луны…
Вспомните эти идущие из самого сердца слова, когда вы равнодушно крутите лунный глобус…
Я специально, быть может, излишне подробно, рассказал об этой семье, чтобы вы поняли степень потрясения всех читателей нью-йоркской газеты: если уж САМ Гершель, президент Лондонского королевского астрономического общества, видел леса, гиганта-единорога и летающих лунатиков, значит, все! Значит, это факт неоспоримый!
Пожалуй, за всю историю существования журналистики не рождалась газетная «утка» столь невероятных размеров: ни одна газета мира никогда, ни до, ни после этого, не оскорбила ученых столь чудовищной ложью.
Джон ГЕРШЕЛЬ (1792-1871) – английский астроном, сын выдающегося астронома и оптика Вильяма Гершеля, открывшего планету Уран и впервые доказавшего на основе астрономических наблюдений действие закона всемирного тяготения за пределами Солнечной системы. Продолжая дело своего отца, Джон Гершель открыл свыше 3000 двойных звезд и определил их орбиты. Он был также одним из пионеров фотографии, ввел термины «негатив» и «позитив».
Из всего, что было напечатано, правдой было только одно: Джон Гершель действительно
работал на мысе Доброй Надежды в Капштадте – так называли тогда город Кейптаун – и изучал звездное небо Южного полушария. Все остальное, включая эдинбургский научный журнал, горы, леса, единорога и лунатиков, присочинил, сидя в Нью-Йорке, сотрудник газеты «Сан» Ричард Локке. Безвестная газетенка, которая существовала до этого всего два года, благодаря сочинениям Локке мгновенно стала газетой с самым большим в мире тиражом. Расчет у ее хозяев был простой: до мыса Доброй Надежды далеко, пока разберутся, можно сделать «большой бизнес». Так все и случилось. В конце концов разобрались, конечно. Настала очередь делать «большой бизнес» журналу «Джорнел оф Коммерс», который с восторгом стал разоблачать газету «Сан».Все это чистое хулиганство, на первый взгляд не имеющее отношения к теме нашего разговора. Но только на первый взгляд.
Мистификация американской газеты стала возможной прежде всего потому, что ее читатели хотели быть обманутыми. Вся эта история говорит о необыкновенном интересе людей к успехам астрономии, об их стремлении отыскать подобных себе если не по облику, то по разуму. Жители Луны оказались выдумкой, хорошо, пусть так. Но ведь есть Венера, Марс, быть может, мы все-таки не одиноки в Солнечной системе? И вполне возможно, марсиане даже превзошли нас по уровню технического развития и, если мы не можем добраться до них, они сами прилетят к нам. Надо только каким-то образом дать о себе знать, послать им сигнал, который был бы воспринят как сигнал существ разумных, – вот логичный ход мыслей, которые не раз высказывались в XIX веке учеными да и вообще просвещенными людьми разных стран.
Великий немецкий математик Карл Фридрих Гаусс предложил начертить на поверхности нашей планеты, например в Сибири, гигантское изображение теоремы Пифагора – те самые «пифагоровы штаны», которые «на все стороны равны». Это можно сделать путем прорубки многокилометровых просек в тайге или, наоборот, организовав огромные лесопосадки в степи.
– Если селениты действительно существуют и имеют понятие о геометрии, то они непременно ответят подобной же фигурой, – говорил Гаусс, – Таким образом, между Землей и Луной будет установлена связь, и не составит большого труда придумать алфавит, при помощи которого можно будет переговорить с обитателями Луны…
Гаусс считал, что можно также составить чертежи из зеркал, которые надо было бы регулировать так, чтобы они вспыхивали отраженным светом. Уже после смерти Гаусса ту же систему предлагали для посылки сигналов – «солнечных зайчиков» – на Марс.
– Не надо рубить леса, сажать деревья и строить дорогую зеркальную систему, – говорил известный австрийский астроном Литтров. – В качестве «классной доски» надо взять пустыню Сахару, прорыть в ней каналы в форме точных геометрических фигур, заполнить эти каналы водой, а сверху налить керосина. Ночью керосин надо поджечь. Такой сигнал сразу обратит на себя внимание инопланетян…
Пока шли все эти споры и обсуждалась логика некоего «галактического языка», понятного любым разумным (с нашей точки зрения) существам, астрономы продолжали совершенствовать свои телескопы, проводили новые интересные наблюдения. Приближался 1877 год, год Великого противостояния Марса. Событие это, когда Земля и Марс приближаются друг к другу на минимальное расстояние, случается приблизительно один раз в 15-16 лет. Таким образом, астроному удается за всю жизнь участвовать в двух-трех таких наблюдениях, и понятно, что во всех обсерваториях мира к году Великого противостояния готовятся особо: вероятность разглядеть что-то новое на поверхности нашего небесного соседа резко увеличивается. Готовился к встрече двух планет и директор обсерватории Брера итальянец Джованни Вирджинио Скиапарелли.