Дорога на Уэлен

— Ну может их заставили?

— Кто? Наши? Эти могли. Но это не важно. Есть еще одна причина тому, что я хочу уехать. И, пожалуй, самая главная.

— Какая же?

— Я просто боюсь.

— Чего?

— Понимаешь, я знаю! что в 2*** году, произойдет ядерная катастрофа, и большая часть территории нашей страны, окажется зараженной. Именно поэтому, я хочу, чтобы к тому времени, пусть не я, но хотя бы мои дети были в безопасности.

— Откуда ты это можешь знать. И почему ты не хочешь об этом сообщить руководству?

— Считай это бредом, манией или чем угодно, но я об этом знаю. Сообщить руководству? Вот ты мне поверил? Нет. А что по-твоему сделает руководство? Да просто запрет меня в сумасшедший дом, чтобы слухи не распространял и все. Скажешь не так? Тем более, что кроме слов, никаких доказательств у меня нет. Вот например я знаю, что десятого ноября 1982 года умрет Леонид Ильич Брежнев.

— Откуда?

— Оттуда. Неважно, ты все равно не поверишь. Вот приду я в милицию и скажу об этом, что произойдет?

— Пятнадцать суток дадут, шутнику.

— Вот видишь, сам все прекрасно понимаешь. А куда-то выше с этими сведениями меня просто не пустят. Поэтому если буду настаивать на своем, то скорее всего запрут в дурдом, чтобы не отсвечивал, и будут колоть галоперидолом, чтобы успокоился.

— Ладно, не нервничай, успокойся. Ты всегда был несколько странным. С самого детства. С того самого момента, как меня назначили быть твоим наставником. И от тебя еще тогда исходили странные мысли, которые иногда все же сбывались, хотя я никогда в это и не верил. Да не верю и сейчас. Поэтому давай остановимся на том, что тебе просто хочется посмотреть мир.

— Хорошо. Пусть будет так. Но запомни, если тебе покажется, что я прав, постарайся уйти хотя бы на юг. К тому времени, в Монголию будет попасть значительно проще, чем сейчас, а та война, практически его не заденет. Просто запомни это.

— Хорошо. Успокойся. Я запомню.

— А теперь самое главное, ради чего я собственно и приехал сюда. Я привез деньги.

— Ты же знаешь мое отношение к этому. Зачем, опять начинать.

— Это не те деньги, что я взял в квартире. От тех денег, считай ничего не осталось. Часть того, что я привез это сумма, полученная от продажи газона, который я тогда купил у твоего подполковника Кузнецова. До сих пор жалею, что продал его, но в противном случае, его пришлось бы просто выбросить. Дорогу от Якутска до Магадана, он бы не перенес. И часть, это то, что я смог заработать на севере.

— Да сколько ты там мог заработать? Какой у тебя оклад?

— Когда устраивался был двести пятьдесят. Сейчас на сотню больше, это не учитывать то, что как минимум пятьдесят-сто рублей, ежемесячная премия. По итогам года я получил четыреста пятьдесят рублей, и то только потому, что проработал всего полгода, другие получали больше тысячи. Там платят очень хорошо, иначе туда просто никто бы не поехал. Так что денег у меня хватает. Но! Я в ближайшие полгода собираюсь уйти. Но сам понимаешь, рубли там в США мне не нужны. Там это просто бумага, которая ничего не стоит. А оставлять их чужим людям я не хочу. И если ты откажешься, то придется сделать именно так. Считай выбросить на ветер, или спалить на костре. Пусть лучше, это будет подарок тебе и твоей семье. Хотя бы квартиру обставите, и то польза будет. А там глядишь и машину купишь, все польза будет.

— И сколько же там денег?

— Двадцать пять тысяч, или что-то около того.

— Ничего себе! Как ты умудрился накопить столько?

— Ну сам подумай. Я здесь купил газона за пятнадцать тысяч. И это еще по божески, вспомни в Ташкенте сколько давали за новую «Волгу» на рынке? Тысяч сорок, не меньше.

— Так то за «Волгу», да и в Ташкенте все не по-людски.

— А пятнадцать тысяч здесь значит по-людски?

— Ну, да. Ты прав.

— Так вот в Якутске, стоило только показать все что есть в автомобиле, мне даже не торгуясь отвалили двадцатку. Учитывая, что туда добраться очень сложно с автомобилями там большой дефицит. К тому же один газогенератор чего стоит. С бензозаправками сам знаешь вечная проблема, а вокруг Якутска тайга. На одних дровах хоть всю жизнь катайся! Так что это вполне честные деньги, ну и что-то от себя добавил. Зачем мне столько. А тебе пригодятся.

В общем Женька, в итоге согласился с моими доводами, но все же поставил условие, что будет тратить их только тогда, когда на сто процентов будет уверен в том, что меня уже нет в стране.

— И как же мне это доказать?

— Не знаю, думай!

— Ничего умного в голову не приходит. Тем более, что оказавшись на той стороне, мне наверняка придется просить убежища. Я хоть и не слышал, чтобы кого-то возвращали назад, но кто его знает, как получится. Поэтому связаться с тобой вряд ли получится, как минимум лет пятнадцать. Только из-за того, что запроси я на той стороне убежища и здесь наверняка будут трясти всех, с кем я, так или иначе общался. Так что писать тебе я не стану, чтобы тебя лишний раз не третировали, да и тебе тоже не стоит тратить деньги пока все не успокоится. А если придут с расспросами обо мне, вот тебе лишнее доказательство в том, что я уже на другой стороне. А будут спрашивать скажи просто что когда-то вместе росли, и ты, по моей просьбе помог мне приобрести списанный газон. Думаю, ничего страшного в этом нет, тем более ты мог не знать о том, что со мною происходило раньше. А шесть тысяч за списанный газон, не на столько великая сумма, скажешь, что я говорил о работе на прииске и все. Тем более, что официально и было заплачено именно столько. Кстати, интересно, как там Шлюхин?

— Шлюхин уже давно в Израиле. Последний раз вроде бы общался с кем-то из руководства приюта из какой-то там Хайфы, так что у него все хорошо, я думаю.

— Значит не заденем и его. Он конечно тот еще пройдоха, но все-таки хорошо мне помог. Поэтому если будут спрашивать о нем ничего не говори. Будем считать, что я сам связывался с ним. Да фактически, он ведь и сам предлагал такую версию. Вспомни! Ведь, по его словам, Сергей Понамарев после побега вернулся в приют, угнал грузовик и погиб, не справившись с управлением.

— Да, было такое.

— Вот этого и держись, а лучше вообще говори, что ничего об этом не знаешь. А меня всегда принимал за Валерку Баранова, тем более, что мы были с ним похожи, в приюте у тебя с ним, особой дружбы не было, а приехав сюда, я представлялся именно этим именем. Так что вся твоя помощь мне сводится только к покупке автомобиля.

— А зачем тогда ты сейчас приехал, ведь наверняка и это припомнят.

— Ну скажи, что захотел купить еще один списанный автомобиль. Я же с Севера, деньги там платят хорошие. тем более официальная цена газона шесть тысяч, это не так уж и много для Камчатки. Ну и по старому знакомству привез рыбки и икорки. А ты отказал мне под предлогом, что не хочешь участвовать в моих спекуляциях. А вообще знаешь, если никто не будет всем этим интересоваться, то есть такой хороший радиоприемник «Казахстан», на нем, даже здесь можно поймать «Голос Америки».

— Да знаю, у меня в каптерке такой стоит, ловит действительно хорошо.

— Я собираюсь уйти где-то от середины, до конца августа. Значит, где-то в то время или же чуть позже, по «голосу» наверняка сообщат об очередном перебежчике. Вот если услышишь, наверняка это буду именно я. Особенно если скажут, что перебежчик перешел в районе Аляски. Да и имя наверняка объявят. В общем прислушивайся. Заодно и поймешь правду говорят «голоса» или это пропаганда. С другой стороны, может ты и прав. Годик другой подождешь, пока все уляжется, а после можно и в дело пустить. Главное не тяни, и потрать все до копейки до девяностого года. А как откроют границы, я тебе напишу. Тогда уже будет проще.

— Валер, если ты оставляешь мне деньги, то может заберешь золото.

— Жень, в начале девяностых, даже чуть раньше все эти деньги обесценятся. И гораздо лучше будет, если ты сохранишь золото и после обменяешь его на что-то полезное. И еще если купишь машину, ни в коем случае не продавай ее хотя бы до 1995 года, поверь она тебе пригодится.

— Я не очень в это верю, но все-таки, возьми хотя бы тот перстень. Я все равно ничего не понимаю в тех камешках, и в итоге меня просто обманут. Золото ладно, пусть остается, а перстень, все-таки забери.