Дорога Токайдо

— Сам ты спишь, — добродушно огрызнулся через плечо Гадюка. — Я слышал, будто твоя жена, пока тебя нет дома, пудрит лицо рисовой мукой и ходит со свернутой циновкой под мост Бунго обслуживать речников с барж.

— А твоя старуха любится с барсуками и могильщиками.

При очередном толчке голова Кошечки ударилась об опорный шест, и она прикусила кончик языка. Ощутив солоноватый привкус крови во рту, женщина страшно разозлилась.

Держась за бамбуковый каркас. Кошечка высунулась из корзины, чтобы излить свой гнев на голый зад и подошвы ступней Гадюки — единственные части его тела, доступные ее взору, — и беззвучно охнула. Прямо под ней за краем тропы, щерясь обломками скал, зиял глубокий овраг. Она торопливо втянула голову в плечи: место для ссоры с носильщиками выглядело явно неподходящим. Было известно, что эти грубияны порой сбрасывали слишком сердитых или скупых клиентов с горных круч, а потом со смехом вспоминали свои подвиги, распивая сакэ.

— Эккорасасса! — с присвистом выдохнул Гадюка на крутом повороте. Это был знак опустить носилки.

Кошечка услышала стук крепких дубовых палок, когда носильщики переложили на них с плеч опорный шест и поставили каго на землю. Посередине тропы стоял, подбоченясь, низенький и щуплый самурай. Вероятно, для того, чтобы казаться крупнее, он надел форменную широкую куртку, плечи которой были подбиты ватой и укреплены так, что торчали в стороны, как два треугольных крыла. Его напарник задумчиво восседал над складной шахматной доской, установленной на пне под соломенным навесом.

Как и большинство беглецов, Кошечка искренне полагала, что все окружающие гонятся только за ней. Она закутала лицо головной повязкой и стала перебирать четки, читая нараспев «Лотосовую сутру», имитируя молитвенное размышление. Ее посох был привязан к шесту каго, поэтому, бормоча стихи сутры, беглянка прикидывала на глаз расстояние до тяжелой дубовой палки Гадюки.

— Кого везете? — стражник произнес этот вопрос гортанно и отрывисто, как человек, привыкший к повиновению.

— Всего лишь юродивого монаха для лечения ничтожной каменной женщины, — ответил Гадюка и низко поклонился. При поклоне тигр словно улыбнулся Кошечке с его ягодиц.

— Князь Кацугава не желает, чтобы сумасшедшие и попрошайки кормились тут за его счет или шпионили.

Слуга князя Кацугавы подошел ближе, чтобы осмотреть высокую шляпу, висевшую рядом с посохом Кошечки: «священники пустоты» часто служили лазутчиками властей.

— Ваша честь, этот монах только прочтет нужные заклинания, чтобы изгнать злых духов, а потом продолжит свой путь.

— Покажите бумаги! — теперь самурай стоял так близко, что Кошечка видела пыль, набившуюся между соломинками его гэта.

Гадюка вынул свою подорожную из сумки, висевшей на опорном шесте. Время, пока самурай рассматривал бумагу, показалось Кошечке бесконечным. Наконец стражник вернул документ:

— Проходите! — И, показывая свою власть, коротышка стукнул жезлом по крыше корзины.

Гадюка и Холодный Рис подняли шест и с криком «Хо-йой-йой!» опустили его на свои мозолистые плечи. Кроме этих выкриков, звучащих в такт тяжелым шагам, носильщики не обменялись ни словом, пока стражники могли их слышать.

Скоро Гадюка сделал знак опустить каго. После непродолжительной тишины до Кошечки донеслось журчание струи, ударяющейся о скалу. Опорожнив мочевой пузырь, Гадюка откашлялся, сплюнул и туже затянул набедренную повязку.

— «Князь Кацугава не хочет видеть сумасшедших и попрошаек на своей земле!» — передразнил он стражника. — Все сумасшедшие и попрошайки служат у Кацугавы. Я-то знаю, что этот дурак, торчащий посреди дороги как верстовой столб, — третий сын простого крестьянина, его отец выращивает просо. Холодный Рис, ты видел, как он держал мою бумагу? С важным видом, губы сжал — рожа как ракушка. А читать этот болван умеет не больше, чем жаба плясать.

«Каменная женщина!» — подумала Кошечка. Так называли бесплодных женщин. Из множества грубых слов Гадюки только эти задели Кошечку: женщины никогда не произносят это выражение вслух.

Гадюка сказал, что просит Кошечку поговорить с мертвецом. Может, эта «каменная женщина» умерла и теперь ее душа находится в аду для бесплодных, приговоренная вечно выкапывать ростки бамбука фитилем от фонаря? Или эта женщина еще жива и ее бесплодие вызвано чарами бездомного духа?

Когда Кошечка бежала из Эдо, она готовилась сражаться со смертными людьми. О бесплотных врагах она не думала.

Несмотря на такие раздумья, беглянка обрадовалась, услышав шипящее «Эккорасасса!», когда Гадюка и Холодный Рис опустили каго в последний раз. Татуированный атлет торопливо обежал вокруг носилок и отвязал шляпу, сундучок и посох мнимого комусо. Даже в холодном воздухе его мускулистое тело блестело от пота, когда он с поклоном пригласил Кошечку выйти из корзины.

— Добро пожаловать в нашу скромную деревню, — весело взмахнул он рукой. — До винной лавки от нас три ри, а до лавки продавца бобового творога — два.

Кошечка встала, с трудом расправляя одеревеневшие ноги, и оперлась на посох, ожидая, пока к мускулам вернется чувствительность. Ее копчик словно раскалывался на части, но ледяной ветерок быстро привел девушку в себя. Боль в голове прошла. Она с любопытством осмотрелась вокруг.

От двадцати до тридцати маленьких крестьянских лачуг были живописно разбросаны по склону поросшей кустами и лесом горы. Их остроконечные соломенные крыши спускались почти до земли и заканчивались карнизами. Стены строений, сложенные из некрашеного дерева и утрамбованной глины, стали темно-коричневыми от дождей и ветров. Огромные поленницы дров были также укрыты соломенными навесами.

Вода многочисленных горных ручьев и маленьких водопадов весело струилась по бамбуковым трубам, наполняя вырубленные в камне пруды и резервуары. Ее журчание не прекращалось ни на минуту. В склонах низких соседних гор были выдолблены аккуратные террасы, на которых крестьяне разбили свои поля.

Увидев монаха, женщины отложили прялки и крупорушки, а мужчины опустили цепы. Никто из крестьян не глядел прямо на Кошечку, но она нутром чувствовала их глухую враждебность. Такая встреча на предвещала ничего хорошего.

Староста деревни вышел вперед. Он не был стар, но от гнета забот его лицо раньше времени покрылось морщинами. Кожа под глазами мужчины свисала полукруглыми складками. Он отозвал Гадюку в сторону и негромко заговорил с ним. Но Кошечка сумела расслышать их слова.

— Что нового, племянник? — спросил староста.

— Этот комусо оказался так добр, что согласился подлечить мою глупую жену. Он поговорит с духом, который мучает ее.

— Что ж, будем надеяться, что этот монах не обманщик, как тот, которого ты притащил в прошлый раз, и не станет размахивать заросшим мхом черепом неизвестного святого, а потом выпрашивать у нас деньги на храм.