Дорога Токайдо

Кошечка мысленно поблагодарила слушателей, увидев, что они вытирают рукавами слезы.

— Женщина, околдовавшая меня, не была обычным человеком, — тут Кошечка понизила голос, чтобы привлечь внимание крестьян к продолжению рассказа. — Это очаровательное существо, чьи губы ласкали мои уши, чьи пальцы скользили по моей обнаженной спине…

Слушатели все как один сделали вдох и наклонились вперед. Кошечка тут же одернула себя. Нет, она не развлекает сейчас гостей в «Благоуханном лотосе». Эти крестьяне хотят услышать рассказ о демонах похоти, но желают, чтобы он был, по крайней мере, нравоучительным.

— Женщина, которая меня околдовала, на самом деле была дьяволицей-кошкой [15] с глазами как угли и зубами-бритвами. Она перегрызла горло нежной красавице с голосом звонким, как у жаворонка, выпила ее кровь, спрятала тело несчастной под крыльцом, потом вырыла могилу и закопала убитую, а сама приняла ее облик. Я начал подстерегать по ночам пьяных прохожих, я убивал и грабил их, забирая деньги себе, а их имущество продавал, чтобы заплатить любимой за ее ласки. Мои друзья, подозревая, что я попал во власть злого духа, спрятались однажды за ширмой и дождались, пока я и моя любовница вошли в соседнюю комнату. Она снова и снова требовала, чтобы я удовлетворял ее похоть, и наконец я повалился на ложе без сил, словно мертвый. Тут возлюбленная стала высасывать мою душу через концы моих пальцев, и друзья поняли, что она дьяволица.

15

В мифологии дальневосточных народов кошки и лисы могут превращаться в красивых женщин, чтобы соблазнять мужчин и высасывать из них жизненную энергию.

Они набросились на нее и стали бить. После первого удара женщина задрожала и стала извиваться. Ее нос вдруг расширился, глаза сделались огромными, как два ручных барабана, на лице выросли кошачьи усы и шерсть, а уши заострились. Она стала рычать и шипеть. Потом, оставив в руках моих друзей свой длинный черный хвост, она выскочила за дверь, прыгнула на крышу и исчезла.

Когда силы вернулись ко мне, я отправился на поиски своих детей. Они лежали в ямах на дне пересохшей реки, куда сбрасывают тела казненных преступников, и даже о месте, где их закопали, не знал ни один человек.

Слушатели зашмыгали носами, и когда Кошечка остановилась, переводя дыхание, она услышала чей-то плач.

— Во искупление своих грехов я дал обет проползти через всю Японию. Когда я добрался до ваших мест, на меня напали разбойники. Они убили меня, сорвали лохмотья с моей спины и оставили мои кости гнить без погребения.

Кошечка наклонилась вперед и опустила лицо в ладони. Она вся дрожала и чувствовала себя очень усталой. В толпе слушателей стояла мертвая тишина. Наконец заклинательница выпрямилась.

— Саэмон сожалеет, что причинил такое горе носильщику каго и его достойной жене, — теперь Кошечка говорила своим обычным голосом, но он звучал глухо и хрипло. — Когда мы произнесем над его останками положенные молитвы, он воссоединится с Буддой. Если вы после этого будете кормить его душу жертвоприношениями, он больше не станет беспокоить вас.

Пока жители деревни тихо поднимались со своих мест, Кошечка сидела недвижно, глядя прямо перед собой. Она мысленно молилась, чтобы прах неизвестного не причинил вреда ей самой. Она боялась, что совершенное только что кощунство повредит странствиям ее души. Любая мысль и любой поступок в этой жизни влияют на карму человеческого существа. Зло порождает зло, добро рождает добро. Кошечка очень надеялась, что ее старания упокоить потревоженный дух относятся к добрым делам.

Кошечка пыталась заснуть на жестком тюфяке, набитом рисовой шелухой, но грубая конопляная ткань тюфяка и одеяла, которым она была укрыта, раздражала ее кожу. Молодая женщина отставила в сторону брус из кедрового дерева, служивший ей подушкой, и положила голову на локоть согнутой руки, потом, чтобы успокоить себя, просунула другую руку под край тюфяка и нащупала свой посох в четыре сяку со скрытым в нем древком нагинаты.

Она рано ушла с праздника, сославшись на усталость. Напряжение, которого потребовали изгнание вредоносного духа, похороны костей и выслушивание благодарностей от жителей деревни, совершенно обессилило ее. Весь день женщины, проходя мимо комусо, шептали просьбы помолиться за их детей или старых родителей, а мужчины отводили «священника» в сторону, чтобы попросить амулет для увеличения мужской силы.

Кошечка знала, что, если не уйдет отсюда на рассвете, старейшины деревни уговорят ее пройти по полям на горном склоне с просьбой о благословении божеств. Эти люди умели сами держаться на плаву в переменчивом потоке жизни, но стоило ли упрекать их, если они хватались за плот, когда он оказывается рядом?

Кошечка вытянула ноги, пытаясь унять боль и ослабить тяжесть в желудке: еды сегодня вечером было много, но не такой, к которой она привыкла.

Чтобы освободить эту комнату для молодого монаха, Окё ушла ночевать к своей золовке. Во второй комнате дома, служившей также и кухней, Гадюка, староста и наиболее почитаемые люди деревни продолжали свой праздник, сидя вокруг очага. Они положили руки друг другу на плечи и пели, качаясь всей цепочкой из стороны в сторону. Гадюка надел на голову повязку, завязав ее под подбородком, и раскрыл веер.

Остальные гости стали отбивать такт, хлопая в ладоши, и Гадюка начал пляску — шуточное подражание чувственному танцу куртизанок. Смех гостей заполнил маленькую комнату. Когда хозяин дома закончил танцевать и сел на место, раздалась целая буря хлопков.

— Ну как, хорошего монаха я вам привез? — крикнул он.

— Еще бы не хорошего! — отозвался Сакута, который уже не совсем четко выговаривал слова. — Я никогда не видел, чтобы священник был таким мудрым и таким молодым. Тут кое-кто уже поговаривает, что он — сам святой О-Дайси-сама, который ходит среди нас переодетым.

— Мы можем собрать деньги по подписке и построить здесь храм, — сказал кто-то. — Люди будут приходить сюда на поклонение со всей страны. Женщины, которые хотят избавиться от проклятия бездетности, побегут к нам толпами и понесут дары. Наша деревня станет известным святым местом.

— Мы построим гостиницу, чайные лавки, ларьки для торговли мелочами на память, — добавил более практичный крестьянин.

— Чего ради стараться: он все равно заберет все, что мы заработаем.

Разговор как по сигналу сделался тише. Крестьяне стали обсуждать новый налог, введенный князем Кацугавой, и их слова были крамольными с точки зрения местного феодала. Мотовство князя легло тяжелым бременем на земляков Гадюки. Сакута, как староста, отвечал за сбор налога, он должен был либо поставить сборщикам дополнительные коку риса и смотреть, как его соседи и подопечные задыхаются от нужды, либо воспротивиться этой несправедливости. Поскольку протест карался смертью, ни то, ни другое не выглядело привлекательно.

Разговор о налогах мало интересовал Кошечку, поэтому тихие голоса крестьян понемногу убаюкали ее. Она вспомнила песню, которую ее мать частенько напевала, подыгрывая себе на кото — длинной горизонтальной арфе из адамового дерева. Звуки музыки падали в тишину ночи, словно капли воды в спокойный черный пруд. Кошечка теперь мысленно вела эту мелодию в темноте бедной комнаты.

Я так одинока, Моя душа как водоросль, Что от корней отрезана И по волнам плывет.

Где-то внизу на равнине Мусаси медленно и мерно зазвонил колокол, словно указывая заблудшим душам дорогу в темноте. Когда его мрачный звон перестал вибрировать в неподвижном воздухе, Кошечка уже спала.

Кто-то едва заметно коснулся пальцами ее плеча, и в то же мгновение Кошечка, словно подброшенная вверх пружиной, села в своей постели. В следующее мгновение она уже стояла в противоположном углу маленькой комнаты, держа в руке тяжелый посох, занесенный для удара. Китовая ворвань в ночнике выгорела, и от тусклого света коптилки осталась лишь вонь. Кошечка напряженно всматривалась в темноту, стараясь разглядеть того, кто попытался напасть на нее.