Дорога в бесконечность

Утром, пока дедушка спал, Алла и Саша хотели обсудить его откровения. Стало ясно, почему так себя вел их отец. Все пошло от авторитарного женского воспитания, плюс учеба в военной академии. Саша все еще пытался понять папу.

Они смогли уединиться только в городе, в торговом центре. Заказав себе по чашке кофе, брат и сестра сели за столик на летней террасе.

– Я теперь понял, как надо вести себя с папой, - начал разговор Саша.
– Не буду реагировать на его упреки. Как могу, так и живу.

– Да. Но хватит ли у тебя нервов?
– Алла вспомнила, как отец доводил брата до слез.
– Давай так. Почувствуешь, что срываешься — иди в свою комнату. Поорешь, побьешь матрас, и успокоишься!

– Нет. Он все равно взрывает мне мозг своими нравоучениями, - поморщился Саша.

– Но, я научусь жить параллельно мнению отца! И, даже если он считает, что я толстый, необразованный и неправильный... Разные люди имеют право на счастье!

Месяц своих каникул дети провели прекрасно. Саша провел все возможные ремонтные работы в доме: поменял обои, прочистил туалет. Алла с удовольствием готовила на брата и деда, как умела. К тому же, они всегда могли посидеть в лесу с друзьями детства, пойти на сельскую дискотеку. За этот месяц Алла привыкла, что на ней ответственность за ужин мужчинам, а также уход за дедушкиными домашними животными — недавно он приобрел двух кроликов, а куры у него всегда были. А Саша вообще показал себя прекрасно во всевозможных сельских работах — и в доме, и на огороде.

Когда брат и сестра уезжали, дед перекрестил их. Оставшись дома в одиночестве, он заплакал.

– Я не смог помочь Диме стать другим.
– Взгляд Антона Арсеньевича обратился на фото жены.
– Милая, мы с тобой его воспитали!

Он не стал рассказывать детям многого. Умолчал о собаке, которую когда-то десятилетний Дима избил палкой по голове за украденный кусок курицы; о замученной, запертой в подвале без пищи и воды кошке; об оскорблениях в адрес соседской дочке алкоголиков, забеременевшей неизвестно от кого в пятнадцать лет. Наконец, о том, что сын в старших классах увлекся литературой про спартанцев, а также шедеврами типа очерков Геббельса.

Не уточнил он, как именно воспитывала жена его сына... Дедушка ненавидел сам себя, что дал так поступать с ребенком. Линейка по пальцам, многочасовое стояние в углу, запирание в комнате — это было самое малое.

Глава 8

Антон Арсеньевич дал о себе знать в сентябре, после первой учебной недели. Он позвонил из деревни и сказал, что на работе ему стало очень плохо. В фельдшерском пункте, к счастью, ему вовремя оказали помощь и спасли от инфаркта. Сейчас дедушка отлеживался дома на больничном. Отца в тот момент в городе не было, но Вика немедленно оповестила его обо всем по телефону, а сама взяла на работе отпуск за свой счет и поехала в деревню, чтобы ухаживать за свекром. Пробыла там несколько дней, после чего позвонила детям и сообщила, что дедушке лучше, а вот у нее появилось важное дело: в городе за пятьдесят километров от их родного лежала при смерти женщина — бывший юрист детского дома, где выросла Вика. В свое время она выиграла суд с местной администрацией, которая отказывала сироте в жилье, и помогла поступить в музыкальное училище. Она хотела даже удочерить Вику, но ей не разрешили из-за того, что она в одиночку воспитывала сына. Эта женщина была единственным близким человеком из прошлой жизни, и Вика не могла с ней не попрощаться. Дети поняли мать и пообещали, что будут хорошо себя вести в ее отсутствие. Кстати, Дмитрий, узнав о его поездке, обозлился, что вопрос не согласовали с ним. Насколько знали дети, родители умудрились сильно поругаться по телефону.

Так Алла и Саша остались дома одни. Они воспользовались этим временем, поздно приходя домой и устроив пару веселых вечеринок с друзьями. Правда, слишком брат и сестра не увлекались: отец названивал домой еще чаще, чем Вика, и мог вернуться в любой момент.

В эту субботу Алла встала в девять часов. С наслаждением потянувшись в постели, она мысленно прикинула, что ей нужно сделать: принять ванну, уложить волосы, накрасить ногти, а также приготовить себе и брату завтрак. Сегодня Алия праздновала день рождения, ее отец снял для друзей дочери небольшой зал в городском кафе. Алла собиралась быть там самой красивой... возможно, даже красивее именинницы.

Она, переодевшись в шорты и футболку, заглянула в комнату к брату. Саша лежал на кровати, накрывшись одеялом с головой. Вчера она отдыхала после занятий, а вот ее брат продолжил день по своему напряженному графику: тренировка, потом — на работу. Саша нашел себе серьезную подработку: он попросился в управление порта, и его пригласили на должность помощника судового механика. Теперь он вместе с пропитым механиком Константинычем ремонтировал суда, которые вставали в порту. Договор на неполный рабочий день, оплата невелика, зато Саша наконец получал практику по специальности, и это ему очень нравилось. Алла радовалась за брата, потому что после того вечера в заброшенном доме он грустил... Даже каникулы у деда не слишком исправили ситуацию. Она знала, что тогда произошло объяснение с Алией, и девушка была честна с Сашей. А ведь он каждый день видел ее в училище! Сама Алия понимала — нужно время, чтобы Саша забыл о своих чувствах, и старалась не пересекаться с ним в компании. Кстати, она ничего не рассказала Алле, очевидно, чтобы не обижать чувства парня. Да все итак было понятно.

Дверь заскрипела, и Саша проснулся. Слегка отодвинув одеяло, он растерянно посмотрел на сестру.

– Я тебя разбудила, извини, - смутилась Алла.
– Пойдем, я что-нибудь приготовлю на завтрак, а ты будешь меня развлекать на кухне.

– Есть совсем не хочется, - ответил он.
– Я еще полежу. Неважно себя чувствую... голова болит.

Встревоженная Алла зашла в комнату и присела на край его кровати.

– Что такое?
– Саша казался уставшим, лицо у него покраснело.
– Сильно болит?

– Ощутимо, - парень потер висок.
– Стреляет... И в ухо и в челюсть отдает с этой стороны. Даже непонятно, что именно болит.

Алла погладила его по руке, потрогала лоб. Температуры не было. Конечно, у любого организма есть предел. Учеба, тренировки и работа каждый день, кроме выходных — вот организм брата и не выдержал. Это еще мать не знает, что он работает в порту!

– Ты переутомился, - заметила она.
– Еще и питаешься плохо. Не бережешь себя! Лежи, я принесу анальгин. А вообще, можно в поликлинику пойти. Дежурный врач примет... На день рождения, конечно, ты не поедешь. Я думаю, ты итак не собирался...

– Ерунда, пройдет, - отмахнулся брат. Алла принесла ему таблетку и стакан воды, а сама отправилась на кухню.
– Поздравь от меня Алию, - услышала она, когда закрывала дверь.

Поев, она развернула филиал салона красоты на дому: делала маникюр и педикюр, нанесла питательные маски на лицо и волосы. Включив музыку, девочка подпевала своей любимой Адель. Наконец, приняв ванну, она одела новое платье, купленное на подаренные родителями деньги: короткое, ярко-зеленое, с высоким воротом и открытыми плечами, а волосы выпрямила и пышно уложила феном. Накрасила глаза, подчеркнула скулы и губы. Из зеркала на нее смотрела яркая, взрослая, обворожительная красотка.

Она вспомнила про брата. Уже почти полдень, а Саша еще не выходил из своей комнаты. Переживая за него, девочка решила, по крайней мере, накормить завтраком перед уходом. Приготовив аппетитные бутерброды с сыром и курицей, предварительно подогрела их в микроволновке, чтобы вкусно расплавился сыр. Сварила кофе, поставила завтрак на пластиковый поднос и отправилась к Саше.

Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, Алла увидела, как за окном поднялся сильный ветер. По стеклу забарабанили крупные капли дождя. В доме повеяло прохладой. Это был совсем другой дождь, чем тот под который они попали на пляже. Начиналась осень.

Неожиданно, она услышала, как заскрипел ключ в скважине входной двери. Алла отнесла поднос обратно на кухню, готовясь ко встрече. Возможно, отец. Или мама уже проводила умирающую в последний путь. Или оба сразу, примиренные и счастливые. Тогда бы она уехала со спокойной совестью, передав их заботам приболевшего Сашу.

В дом вошел отец. Отряхнув зонт, Дмитрий снял мокрую куртку. Лицо его уже при входе было недовольным. Заметив Аллу, отец медленно заскользил по ней глазами. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.