Дорога в никуда. Часть вторая. Под чёрными знамёнами

К Андреевке стянули почти все наличные полки дивизии. Но не все они оказались готовы вести операцию по преодолению такой насыщенной обороны противника. К тому же обороняющиеся в начале февраля успели получить помощь из Ташкента от Туркестанской советской республики, как оружием, так и боеприпасами. Костяк красных в "Черкасской обороне" составляли не простые крестьяне от сохи, а бывшие солдаты-фронтовики. Эти люди, будучи в 1914-17 годах в составе 1-го и 2-го туркестанских армейских пехотных корпусов, отлично воевали на германском и кавказском фронтах. Среди них имелось немало георгиевских кавалеров. Из закаленных в сражениях мировой войны туркестанских стрелков вышли и многие руководители "Черкасской обороны".

Анненков понимал - легкого штурма не будет, и наскоком здесь не возьмешь. Искать другое, более слабое место в обороне противника? Он лично с конвоем объездил по периметру едва ли не весь "островок" "Черкасской обороны". В других местах наступать было еще сложнее, только там в основном проблемы создавали не оборонительные укрепления, а природные условия: то горы, то солончаки, то соленые озера с камышовыми топями. Да и времени на передислокацию уже не оставалось. Если же поднатужиться и взять именно Андреевку, то всю "оборону", казалось, можно было легко словно ножом масло разрезать пополам, тогда как при наступлении с другого направления, пришлось бы проводить несколько штурмов под ряд, из-за специфического расположения тамошних деревень, превращенных в маленькие крепости. К тому же, сильно выросшая Партизанская дивизия, увы, уже не представляла того единого монолитного боевого организма, каким являлся относительно небольшой партизанский отряд атамана Анненкова, успешно воевавший на верхнеуральском фронте. Полностью положиться можно было, разве что, на испытанное ядро дивизии, атаманский полк, где основу составляли добровольцы-партизаны, начавшие воевать под командованием атамана еще с весны восемнадцатого. Близок по боеготовности к атаманцам был оренбургский полк, составленный из казаков-оренбуржцев, примкнувших к атаману летом прошлого года во время боевых действий на территории Оренбургского казачьего войска. Но остальные... Полки "Черных улан" и "Черных гусар", развернутые в таковые из одноименных эскадронов, укомплектовывались в основном добровольцами из непролетарской молодежи Барнаула и Новониколаевска. Эти беззаветно верящие в атамана, романтично настроенные молодые люди, буквально рвались в бой. Но они не казаки, а горожане, они и к оружию с измальства не приучены, и с конями плохо управлялись. Их еще надо учить и учить. Еще хуже обстояли дела с пехотными полками. Здесь проблема другая - небольшой процент добровольцев. Для того чтобы эти мобилизованные крестьяне прониклись духом братства и самоотверженности, царившей в среде добровольцев, конечно же тоже требовалось время.

Анненков не отказался и от мысли развернуть "Усть-Каменогорский полк", укомплектовав его полностью казаками 3-го отдела. Но с этим дело шло очень туго. Командование и штаб 2-го степного корпуса, после того как оттуда перевели генерала Матковского и назначили престарелого генерала Ефтина, заняли по отношению к Анненкову едва ли не враждебную позицию. Атаман платил той же монетой, во всеуслышание именуя штабных чинов корпуса тыловыми крысами, спекулянтами и ворами. Так вот, в том штабе попытки анненковских комендантских команд пополнения вербовать казаков 2-й и 3-й очереди встретили без восторга, ибо сами хотели мобилизовать этот резерв для пополнения опытными воинами своих частей, ведущих боевые действия со все усиливающимся партизанским движением на Северном Алтае. В таких условиях удалось сформировать лишь одну сотню в Семипалатинске и одну в Усть-Каменогорске, да и те были не в той степени готовности, чтобы принимать участие в штурме "Черкасской обороны". Анненков уже подумывал, не разбросать ли эти сотни по другим полкам, когда Иван привел полнокровную сотню усть-бухтарминцев, хорошо экипированную и неплохо вооруженную. Это вдохнуло в было "увядший" план атамана новую жизнь. Он все же решил слить эти три сотни в отдельный полк 3-х сотенного состава, в надежде на прибытие новых пополнений из 3-го отдела, чтобы довести-таки полк до штатных размеров...

Не готова было дивизия к наступлению, но атаман решил рискнуть, время подгоняло. Весной надо было кончать с "Черкасской обороной", чтобы летом развернуть наступление на Верный. Анненков очень хотел к концу года стать властелином всего Семиречья, края в котором он начинал свою офицерскую службу, который он очень хорошо знал. Наступление на Андреевку началось 5 марта 1919 года...

Сотня Ивана Решетникова в составе свежеиспеченного Усть-Каменогорского полка стояла на правом фланге боевого расположения дивизии. Сражение продолжалось уже третий день, но до общего штурма дело не доходило. Маломощный Усть-Каменогорский полк в бой вообще не вводили. Основными действующими лицами пока были артиллеристы и пехота. Каждый день с утра начинался артиллерийской дуэлью и попытками анненковской пехоты атаковать позиции красных. На третий день атака пластунов вновь успеха не имела. Противник густым пулеметным и винтовочным огнем прижал пехотинцев к земле. Затем позиции обороняющихся попытались обойти конные оренбуржцы. Но и их атака оказалась крайне неудачной, ибо они напоролись на хитро замаскированные "волчьи ямы" и проволочное ограждение. Об атаке в "лоб" конной лавой нечего было и думать, здесь все пространство простреливалось артиллерией красных. Те пушки были взяты в бывших казачьих арсеналах Верного и Джаркента. Где-то к полудню и пехота отступила и оренбуржцы, понеся потери, откатились назад.

Анненков в окружении порученцев стоял на небольшом возвышении и в бинокль следил за ходом боя. Рядом располагались позиции артдивизиона. Дивизион имел на вооружении шестнадцать трехдюймовых мортир и два тяжелых орудия. Командир дивизиона подполковник Грядунов собрал к себе всех артиллеристов-виртуозов, кого знал ещё по германской войне. В степи под Семипалатинском, на стрельбах, они тремя залпами рыхлили снежную степь гигантскими буквами: С нами Бог и атаман Анненков! Сейчас дивизион вел артиллерийскую дуэль с батареями противника. Но орудия красных имели по нескольку заранее оборудованных позиций и время от времени меняли свою дислокацию, потому их очень трудно было "засечь". Лицо атамана посерело от напряжения, он ждал когда, наконец, его артиллеристы подавят ответный огонь противника и появится возможность двинуть в атаку всю конную массу, основную силу дивизии. Он болезненно осознавал свой промах, когда двинул в обход правого фланга оренбургский полк, в надежде "раздергать" противника, нащупать, наконец, слабое, уязвимое место в его обороне. Он опять, как и два предыдущих дня, вынужден был констатировать, что красные дерутся ожесточенно, умело, не имеют недостатка в боеприпасах, и одной лихой атакой их с позиций не выбить. Более того, если очертя голову бросить конницу в "лоб", здесь можно и главные силы дивизии положить.

В бинокль хорошо просматривалось, как слаженно и быстро перегруппировываются красные. Когда вперед шли анненковские казаки-пластуны, на атакуемый участок сразу же были переброшены резервы из самой Андреевки. Когда пошли в обход оренбуржцы, им навстречу моментально перебросили на фланг пулеметную команду. От села к позициям сновали телеги, подвозя боеприпасы и увозя раненых. Было очевидно, что в самом селе базируются склады, госпиталь и дислоцируются резервы. Надо бы перенести артиллерийский огонь туда, стереть все эти избы, глинобитные и саманные домики. Но это неминуемо "развяжет руки" артиллерии красных, позволит им выкатить орудия из укрытий на прямую наводку и прицельно, без помех выкашивать картечью изготовившиеся для атаки конные полки дивизии. Увы, артиллерийская дуэль затягивалась, и идти в решающую общую атаку, не подавив пушки и пулеметы противника, означало понести очень большие, может быть даже катастрофические потери.

Минул полдень, степь, под лучами уже ставшего припекать солнца, оттаивала от ночного мороза, обещая превратиться в сплошную хлябь, а атаман так и не увидел слабого места в обороне противника. На очередную имитацию атаки отправили две сотни "Голубых улан". Красные тут же отреагировали, перебросив на атакуемый участок пару стрелковых взводов с тремя пулеметами...

Иван, стоял рядом со своим конем и, опершись на луку седла, тоже внимательно следил в бинокль за перемещениями, происходящими на переднем крае красных. Он увидел как с фланговых позиций, как раз напротив расположения его сотни, сняли сразу три "максима" с расчетами и перебросили на участок, где обозначали атаку "уланы". Теория тактики полевого боя, преподаваемая в юнкерском училище, и боевая практика, полученная на германском фронте, позволили моментально высчитать, что преодоление примерно тех четырехсот саженей до окопов противника займет не более десяти минут и эти пулеметы, способные положить без остатка всю сотню, не успеют вернуться. Иван имел достаточно времени с самого утра, чтобы определить, напротив него сидят не более двух взводов красных стрелков, которые так же с утра маются от безделья, ибо бой идет на других участках, а здесь даже не намечается. Они не втянулись в сражение, не готовы, не ждут нападения, потому так опрометчиво их командир согласился отдать эти пулеметы, основу своей огневой мощи. Даже если они сразу заметят атаку, то успеют дать не более четырех-пяти прицельных выстрелов, если имеют на вооружение трехлинейки, и не более двух, если вооружены берданками. Вряд ли у тех, что в окопах много трехлинеек, в которые не надо вставлять новый патрон пока не кончатся все пять патронов в обойме, вряд ли они успеют сделать много выстрелов за десять минут. Значит можно с минимальными потерями преодолеть эти сажени, вклинится в оборонительные порядки, довести дело до рубки, сабельного удара, любимой стихии казаков, что никак не удается уже третий день... Но надо спешить. Иван нервно посмотрел в сторону КП своего полка. Там, похоже, не обратили внимания на изменения в боевых порядках противостоящего им противника.

– Никифоров, Порфирий, ко мне!- крикнул Иван. Тут же подбежал высоченный молодой казак, исполнявший обязанности вестового.
– Скачи к командиру полка, передай, что перед нами красные перебросили на другой участок все свои пулеметы. Мы немедленно атакуем. Пусть всем полком следуют за нами в прорыв. Совещаться нет времени. Скачи!

– Сотня, по коням! Слушай мою команду! Сабли вон, приготовится к атаке,- он выехал вперед и подняв на головой клинок взмахнул им.- Братцы, в атаку, за мной... марш, марш!!...

Атаман с напряженным лицом и время от времени вздрагивающими губами наблюдал за демонстрацией атаки "Голубых улан". Недостаток опыта в управлении лошадьми привела к тому, что часть всадников подскакала слишком близко, попала под огонь противника и потеряла не менее десятка человек. Таким образом "имитация" бескровной не получилась. Атаман тихо про себя ругал и командиров и неумелых всадников, когда его тронул за рукав один из порученцев:

– Брат-атаман, посмотри на левый фланг...

Анненков моментально перенацелил бинокль. Он увидел как небольшая конная лава, по всей видимости сотня, из расположения Усть-Каменогорского полка стремительно приближалась к позициям неприятеля. Самое удивительное заключалось в том, что сотня пока совсем не несла потерь, хотя уже преодолела не менее трех четвертей расстояния до окопов. Красные на том участке обороны, или были застигнуты врасплох, или у них по какой-то причине там не оказалось пулеметов. Атакующая сотня почти достигла вражеских окопов, когда, наконец, начали падать лошади и всадники, и то лишь единицы. Всадники перемахивали окопы, попутно рубя бегущих, бросивших окопы пехотинцев. Линия окопов преодолена. Сотня на плечах бегущего противника явно намеревалась ворваться и в само село, где располагались, штаб, склады, лазарет... При виде самовольной, но столь блестящей атаки атамана охватила обычная в минуты вдохновения мелкая дрожь. Он специально поставил "куцый" усть-каменогорский полк на второстепенный участок и вводить в бой на первом этапе сражения вообще не собирался. Но они неожиданно проявили инициативу и сейчас одна атака могла повернуть весь ход всего сражения, но... Атаман шарил биноклем по расположению Уст-Каменогорского полка, уверенный, что эту сотню послал именно командир полка, и вслед за ней должен устремится весь полк... Но, увы, происходило еще более неожиданное. Оставшиеся две сотни полка не трогались с месте, теряя драгоценные минуты.

– Черт! Чего он медлит!?- скрежетал зубами атаман, и тут же перевел бинокль в тыл противника.

Сотня уже ворвалась на окраину села и там, видимо, вступила в уличный бой с обозниками и прочими тыловыми подразделениями красных - даже сквозь общей гул сражения оттуда слышалась беспорядочная стрельба... Время было упущено. Красные, поняв свою оплошность, быстро заткнули образовавшуюся в их обороне "дыру", не менее чем полуротой из резерва и прорвавшаяся сотня оказалась в ловушке. Анненков попеременно, то краснел, то бледнел. Наконец сквозь зубы он произнес стоявшему рядом порученцу: