Дорога в никуда. Книга вторая, часть вторая

15

Нельзя сказать, что к середине восьмидесятых годов в Бухтарминском крае стало настолько плохо с продуктами питания, что некогда хлебный, мясной и рыбный край чуть не голодал. Нет, как раз в снабжении хлебо-булочными изделиями и той же картошкой проблем не возникало. Область жила примерно так же, как и большинство прочих располагавшихся к востоку от Москвы: и сыты не были, и с голоду не помирали. Не было перебоев и с молоком, но сливочное масло в магазинах отсутствовало, а если его изредка "выбрасывали", за него разгоралась настоящая "битва", давали не более трехсот грамм в одни руки. А вот что исчезло с прилавков почти "без следа", так это мясо и мясные изделия. Дефицитом стали даже "кости", так именовали мясной эрзац-продукт, остатки мяса и сухожилий остававшиеся на говяжих костях после того как с них срезали практически все мясо. Эти кости использовались для приготовления супов и в провинции они являлись очень популярным продуктом. Колбасой, да и то ливерной, раз в квартал "баловали" только рабочих цемзавода, отпуская ее в заводской столовой. Совхоз даже своих работников не мог обеспечить мясом в полной мере, не говоря уж о прочих поселковых "едоках". Можно, конечно, было обратиться за помощью к Землянскому, директору соседнего совхоза "Коммунарский". Он на землях некогда принадлежавших Кабинету Его Императорского Величества не только собирал приличные урожаи зерна, но и имел большое поголовье коров и свиней. Но, как и почти везде в Советском Союзе, тех кто "вёз" и обдирали сильнее, обкладывали повышенным государственным заданием. За те ордена, что ему давали, Землянского так "раскулачивали", что он только и мог оставлять у себя мяса и масла в количестве, не превышавшем потребностей его рабочих. Куда девались те тонны говядины и свинины, что регулярно отправлял совхоз "Коммунарский" в вагонах-рефрижераторах никто, в том числе и сам директор, не знал. Впрочем, при желании догадаться не трудно: и собственная страна полуголодная, и друзей всевозможных по миру, которые "жрать горазды", тоже хватало. Потому, зная, что военные снабжаются относительно неплохо, окрестные жители не могли не испытывать определенного чувства зависти. А периодические появления в поселке такой заметной личности как Анна Ратникова не могли не вызвать реплик типа:

– Ишь, морду нажрала (или другую менее благозвучную, но более объемную часть тела), того и гляди лопнет...

Ольга Ивановна, став обладательницей такого количества дефицитных продуктов, долго решала, как с ними поступить. Съесть самой? Увы, она уже настолько отвыкла от того, что называется "есть вволю", и еще с детского дома обрела привычку обходиться минимумом еды. Хотя она отлично помнила, что в более раннем своем харбинском детстве любила много и хорошо покушать, была достаточно упитанной девочкой. Но за время скудного детдомовского житья она растеряла все свои харбинские "запасы", стала поджарой и росла тоже плохо. Ко всему, в ее теперешней двухкомнатной квартире было просто негде до самого Нового года держать столько продуктов - в холодильник влезла едва четверть. Единственно от чего она не удержалась, так это сразу же съела три мандарина, любимого лакомства ее детства... Первым делом, с вечера Ольга Ивановна, как и думала, собрала посылку сыну, использовав максимально допустимый почтовый лимит в восемь килограммов. Следующий день был пятница, и она, подойдя к открытию почты, эту посылку отправила. Затем, пользуясь тем, что у нее по расписанию не было первых двух уроков, пошла в Поссовет, к Марии Николаевне. Когда выложила прямо на стол председательницы фрукты, по банке тушенки и сгущенки, та на минуту опешила, потом удивленно спросила:

– Откуда такое богатство?

– Жена Ратникова привезла. Вчера на родительское собрание приехала и нате вам. Когда я у ее сына классной состояла, ничего подобного, а тут, как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын,- прищурилась Ольга Ивановна.

– Как она, как всегда разодетая в пух и прах, на руках с десяток колец, серьги золотые по полкило и задница в дверь не пролазит?

– Да брось ты Маш. Красивая она баба и за таким мужиком живет, как говорится, не клята не мята, да еще на хлебной должности. Пусть форсит, пока не состарилась...

Ольга Ивановна, будучи намного старше Ратниковой, не испытывала тех же бабски-ревнивых чувств как Мария Николаевна, которая была старше подполковничихи на немного и вроде бы тоже замужем за мужем-начальником, более того сама являлась едва ли не крупнейшим начальником в поселке. Тем не менее, все эти факторы не обеспечили ей того же ореола женщины "катающейся как сыр в масле", который имела подполковничиха. К тому же, обладательница самой заурядной женской стати, Анна Николаевна просто по-бабьи завидовала броской внешности Ратниковой.

– А ведь, наверное, не просто так... а, дровишки из лесу?- председательница кивнула на принесенные подругой продукты.- Не иначе что-то ей от тебя надо, услугу какую-нибудь оказать.

– Уже оказала,- усмехнулась Ольга Ивановна.- Я начальнику нашей поселковой автобазы записку написала, по просьбе самого Ратникова, чтобы помог военным машину отремонтировать. Понимаешь, просто так написала, не думая, что это возымеет какое-то действие. А он взял и согласился помочь. Сама не ожидала, а теперь вот в ответ презент, да еще какой.

– Какой презент, она, что разве бесплатно тебе привезла?

– Да нет, я бы и не взяла так. За все заплатила. Но ты же сама понимаешь, где сейчас, кроме как у военных, такое достанешь, тем более она продавец Военторга.

Мария Николаевна взяла мандарин, очистила, отломила дольку, положила в рот, зажмурилась от наслаждения:

– Ух!... Не могу... божественный вкус. В позапрошлом году я в последний раз мандарины ела, в Семипалатинске. Нас тогда туда на совещание собирали. Тоже вот так, в декабре. И в обкомовском буфете мандарины и апельсины давали.

– А я в Семипалатинске уже забыла, когда и была, лет десять, наверное, прошло, и, признаться, ездить туда не хочу. Всякий раз жуткое впечатление он оставляет, особенно в сравнении с Усть-Каменогорском. Как там за это-то время, что-нибудь построили интересное, чтобы смотрелся получше?- поинтересовалась Ольга Ивановна.

– Какое там, как был дырой, так и остался. Построили несколько двенадцатиэтажек на правом берегу, сразу как с моста съезжать, за гостиницей "Иртыш", и всё, а в остальном та же убогость. Чем в таком городе жить, лучше уж в нормальном поселке. Не в таком, конечно, как наш. А то, что касается Усть-Каманя, да там я бы с удовольствием согласилась жить, это не город, а сказка,- мечтательно закатила глаза Мария Николаевна.

– А знаешь, ведь до революции Усть-Каменогорск был всего лишь уездным центром в Семипалатинской области, захолустный городишко втрое меньше Семипалатинска,- поведала Ольга Ивановна.

– Да ну, быть не может,- удивилась не больно "сильная" в истории своего края председательница.

– Это факт, есть исторические документы о том свидетельствующие. В 1913 году Семипалатинск считался богатым торговым городом. К востоку от Урала только Омск превышал его по количеству населения. Тогда в Семипалатинске жили пятьдесят тысяч человек, а в Верном, то есть в Алма-Ате - сорок, а в Уст-Каменогорске всего пятнадцать. Еще в Семипалатинске, помнишь, там довольно много таких бревенчатых двухэтажных домов?- продолжала просвещать не больно грамотную в гуманитарном плане подругу Ольга Ивановна.

– Конечно... ветхие такие, много покосившихся, но люди в них до сих пор живут, там вроде коммунальные квартиры.

– А до революции это были дома тамошних купцов. Об их богатстве, особенно хлеботорговцев и владельцев пароходов ходили легенды. Помнишь, в "Рудном Алтае" была статья, про то, как семипалатинские купцы преподнесли атаману Анненкову погоны из чистого золота,- продолжала свою "лекцию" Ольга Ивановна.

– Поди ты!- не удержалась от восклицания председательница.- Никогда бы не подумала, что этот грязный паршивый городишко, был когда-то богатейшим,- Мария Николаевна взяла второй мандарин.- Так говоришь, тебе Ратникова много таких вот дефицитов поднесла?

– Да, порядком, полтора десятка кило мандаринов, двенадцать кило яблок, несколько банок сгущенки, тушенки, конфет пару кило. Хочу всех наших обойти и от себя сделать небольшие презенты на Новый год, по нескольку мандаринов, яблок, конфет. Пусть детей побалуют на праздник, они уже давно этого не видели,- вздохнула Ольга Ивановна.

– Кого это наших?- решила уточнить председательница.

– Ну, как кого? Кто местного корня, здесь в Усть-Бухтарме родился, или в относящихся к ней поселках, их потомков. Я таких знаю больше двух десятков семей, кто не побоялись признать казачье происхождение,- пояснила Ольга Ивановна.

– После твоих презентов, не сомневаюсь, что количество таких "смельчаков" резко увеличится,- усмехнулась Мария Николаевна.- Ну, а тогда мне-то за что, я-то получаюсь здесь не при чем, я же не казачка, или решила заодно и советской власти потрафить?- уже с вызовом спросила председательница.

– У тебя свекровь и муж кто?- вопросом ответила Ольга Ивановна.

Мария Николаевна смутилась и промолчала.

– И дети твои получается казачьего рода. Так, что если сама такая гордая, советская, им отдай, скажешь от меня, с праздником,- в голосе Ольги Ивановны тоже зазвучали нотки обиды.