Дорога в рай

На следующий день, приводя в порядок ее вещи, Лексингтон наткнулся на конверт, который был надписан почерком бабушки Глосспан и адресован ему. Он вскрыл конверт, вынул две пятидесятидолларовые бумажки и письмо.

«Дорогой мальчик, — говорилось в письме, — я знаю, ты еще никогда не спускался с горы с того времени, как тебе было тринадцать дней от роду, но, как только я умру, ты должен надеть пару башмаков, чистую рубашку, пойти в деревню и найти доктора. Попроси его дать тебе свидетельство о смерти, которое доказывает, что я умерла. Потом отнеси это свидетельство моему адвокату, человеку, которого зовут мистер Самьюэл Цукерман. Он живет в Нью-Йорке, и у него есть копия моего завещания. Мистер Цукерман все устроит. В этом конверте деньги, чтобы заплатить доктору за свидетельство и оплатить стоимость твоей поездки в Нью-Йорк. Мистер Цукерман даст тебе еще денег, когда ты туда приедешь, и я искренне желаю, чтобы ты употребил их на совершенствование своих изысканий в кулинарии и вегетарианских вопросах и продолжал работать над этой твоей великой книгой, покуда не убедишься, что она во всех отношениях доведена до совершенства.

Любящая тебя бабушка Глосспан».

Лексингтон, который всегда все делал так, как велела ему бабушка, спрятал деньги в карман, надел пару башмаков и чистую рубашку и спустился с горы в деревню, где жил доктор.

— Старуха Глосспан? — изумился доктор. — Боже мой, она что же — умерла?

— Конечно умерла, — ответил юноша. — Если вы сходите со мной, я выкопаю ее, и вы сами сможете в этом убедиться.

— И глубоко вы ее закопали? — спросил доктор.

— Думаю, футов на шесть-семь.

— И давно?

— Да часов восемь назад.

— Значит, точно умерла, — объявил доктор. — Вот свидетельство.

7

Затем наш герой отправился в город Нью-Йорк, чтобы разыскать мистера Самьюэла Цукермана. Путешествовал он пешком, спал под заборами, питался ягодами и лекарственными травами, и на то, чтобы добраться до этого громадного города, у него ушло шестнадцать дней.

— Какое сказочное место! — воскликнул Лексингтон, остановившись на углу Пятьдесят седьмой улицы и Пятой авеню и оглядываясь вокруг. — Нигде нет ни коров, ни цыплят, и ни одна из женщин нисколько не похожа на бабушку Глосспан.

Что же до мистера Самьюэла Цукермана, то таких Лексингтон вообще никогда не видывал.

Это был маленький, рыхлый человечек с лиловато-синей челюстью и огромным красным носом, и, когда он улыбался, в разных точках его рта самым чудесным образом сверкало золото. Приняв Лексингтона в своем роскошном кабинете, он горячо пожал ему руку и поздравил со смертью бабушки.

— Полагаю, вы знали, что ваша любимая, дорогая опекунша обладала значительным состоянием? — спросил он.

— Вы имеете в виду коров и цыплят?

— Я имею в виду полмиллиона зелененьких.

— Сколько?

— Полмиллиона долларов, мой мальчик. И все это она оставила вам.

Мистер Цукерман откинулся в кресле и стиснул руки, положив их на свое рыхлое брюшко. При этом он принялся незаметно просовывать свой правый указательный палец за жилетку и под рубашку, намереваясь почесать кожу около пупка — любимое его упражнение, доставляющее особое удовольствие.

— Разумеется, мне придется удержать пятьдесят процентов за мои услуги, — сказал он, — но тем не менее у вас останется двести пятьдесят кусков.

— Я богат! — вскричал Лексингтон. — Это прекрасно! Когда я могу получить деньги?

— Хм, — пробормотал мистер Цукерман, — да вам везет. К счастью, я в весьма сердечных отношениях с налоговой службой и смогу убедить их отказаться от обязательств, сопряженных и со смертью, и с выплатой налогов.

— Как это любезно с вашей стороны, — пробормотал Лексингтон.

— Естественно, я должен буду выплатить кое-кому кое-какой гонорар.

— Как скажете, мистер Цукерман.

— Думаю, сотни тысяч будет достаточно.

— Боже праведный, а не чересчур ли это много?

— Никогда не скупитесь на чаевые налоговому инспектору или полицейскому, — сказал мистер Цукерман. — Запомните это.

— Но сколько же у меня останется? — робко спросил юноша.

— Сто пятьдесят тысяч. Однако из этого вам придется понести и похоронные расходы.

— Похоронные расходы?

— Вам нужно рассчитаться с бюро похоронных принадлежностей. Вы, конечно, знаете об этом?

— Но я сам ее похоронил, мистер Цукерман, за коровником.

— Не сомневаюсь, — сказал адвокат. — И что же?

— Я не обращался в бюро похоронных принадлежностей.

— Послушайте, — произнес мистер Цукерман. — Вы, может, и не знаете, но в этом штате существует закон, который гласит, что ни один владелец завещания не имеет права получить ни единого гроша из своего наследства, пока полностью не расплатится с бюро похоронных принадлежностей.

— Вы хотите сказать, что таков закон?

— Разумеется, таков закон, и к тому же очень хороший. Бюро похоронных принадлежностей — один из самых замечательных национальных институтов. Его следует защищать всеми доступными средствами.

Сам мистер Цукерман вместе с группой патриотически настроенных докторов руководил корпорацией, которая владела в городе сетью из девяти всегда готовых принять посетителей бюро похоронных принадлежностей, не говоря уже о фабрике по изготовлению гробов в Бруклине и высшей школе мастеров бальзамирования на Вашингтонских холмах. Вот почему торжества по случаю смерти были в глазах мистера Цукермана глубоко религиозным процессом. Все это волновало его так же, можно сказать, глубоко, как рождение Христа волновало лавочника.

— Вы не имели права вот так вот пойти и закопать свою бабушку, — сказал он. — Ни малейшего.

— Мне очень жаль, мистер Цукерман.

— Вы же погубили все дело.

— Я исполню все, что вы скажете, мистер Цукерман. Я только хочу знать, сколько же я в результате получу, когда все будет оплачено.

Наступила пауза. Мистер Цукерман вздохнул и нахмурился, продолжая незаметно водить кончиком пальца по краям своего пупка.

— Как, скажем, насчет пятнадцати тысяч? — предложил он, сверкнув широкой золотой улыбкой. — Хорошая круглая цифра.

— Могу я взять эти деньги сегодня же?

— Не понимаю, почему бы и нет.

И мистер Цукерман вызвал старшего кассира и велел ему выплатить Лексингтону по мелкой статье расходов пятнадцать тысяч долларов и взять расписку в получении этой суммы. Юноша, который рад был получить хоть что-то, с благодарностью принял деньги и спрятал их в своем заплечном мешке. Потом он горячо пожал мистеру Цукерману руку и поблагодарил его за помощь.

— Теперь весь мир передо мной! — вскричал наш герой, выходя на улицу. Пока не закончена моя книга, буду жить на пятнадцать тысяч долларов. А потом, разумеется, у меня будет гораздо больше.