Дорога во тьму

С отцом на руках я вернулся домой. Он пришел в себя, моя кровь сделала свое дело, вскоре от страшной раны на шее и следа не останется. Но старик был еще очень слаб, напуган, хотя и храбрился, улыбаясь той самой улыбкой, которая безоговорочно давала мне понять с самого раннего детства, что мой отец умнейший и самый лучший на свете. Он тот, кто ради меня свернет горы, а при необходимости с радостью пожертвует собой. Вот практически так и вышло на этот раз. Как только Гаэтан смог сесть, выпить крепкого свежезаваренного чая с доброй порцией коньяка, он поведал, как оказался ночью на улицах неспокойного города.

– Сынок, - покаянно начал он свою речь, однако голос его звучал уверенно; он хоть и признавал, что ошибся, выйдя один в глухое время суток, но в причинах, вынудивших его так поступить, не сомневался, – ты уж прости

старика, но я отчаялся увидеть тебя прежним. Знаю, пройти тебе пришлось через многое, война ломает даже сильнейших, а на что была похожа твоя, даже представить невозможно. Но моя эгоистичная старость не могла

смириться с тем, что от сына осталась лишь темная, почти пустая оболочка. Я не нашел бы покоя, не хотел видеть, как тебя уничтожает прошлое. Не ведая, что предпринять, испробовав все человеческие методы, как ты и

сам знаешь, я понял, что придется обратиться к другим силам. Даже не имея представления, существует ли средство, способное вернуть мне тебя прежнего, расколоть лед, сковавший твое сердце, попытался найти и

связаться с сильной ведьмой. «Возможно, - подумал я, - сверхъестественные силы, магия, эликсир или ритуал возымеют действие». Поэтому и отправлялся почти каждый вечер из дома, пытаясь разыскать старых знакомых вампиров, имеющих связи с ведьмами или с кем-то из их окружения. К сожалению, война многих раскидала по другим адресам, некоторые погибли, поиски затянулись, но то, что ты даже ни разу не заметил моего отсутствия вечерами и ночами, говорило мне, что действовать необходимо. Прости еще раз сынок, я знаю, что сегодня ты мог потерять меня навеки, и знаю, что это не оставило бы тебя равнодушным, и, конечно, не желал тебе заплатить такую цену.

Я крепко обнял отца, мысленно роняя себе на голову бетонную плиту. Я немыслимый, непередаваемо эгоистичный негодяй…

В мою переполненную чашу грехов добавилась последняя капля. Чем я стал за эти полгода? Глядя на себя со стороны, не мог распознать знакомых очертаний. Словно прозрев или вынырнув на поверхность из бездны, я понял, что едва не переступил грань, возврата из-за которой могло не быть.

Отец заснул, ему еще предстояло оправиться от значительной кровопотери. Я же по-прежнему сидел в гостиной у остывшего камина, не отрываясь глядя на подернутые золой угли, и сам себе казался такой же выгоревшей

головешкой, покрытой пеплом. Есть ли еще возможность воскреснуть, подобно Фениксу, или для меня все кончено и из тьмы назад дороги нет? Не позволил в этот раз заглушить алкоголем раздирающие душу муки совести,

скрываться более не имело смысла.

Все последние месяцы, словно страус, спрятав голову в песок, делал вид, что это был мой выбор, по сути, дав обстоятельствам сломать себя. Сдавшись низменным демонам, утрачивая остатки человечности, покрывшись корой

черствости и цинизма, трусливо отгородившись от всего, что могло причинить боль, я оправдывался, что это присуще вампиру, такова моя природа. Безрассудно обрубая все корни, я уже потерял лучших друзей, и лишь счастливая случайность, единственный лучик надежды, позволила не остаться один на один перед разверзшимся мраком вечности.

Вглядываясь в возможные перспективы будущего, отшатнулся в последний момент, ясно почувствовав впереди только трясину полного равнодушия с кочками озлобленной скуки. Разве о таком бессмысленном и практически бесконечном существовании я мечтал когда-то? Неужели вкус жизни лишь в примитивном удовлетворении основных вампирских инстинктов – крови и похоти? Ведь я не сгинул, не погиб ни в Северном море, ни на линии фронта, ни в проклятой лаборатории. Судьба дала мне шанс вернуться, начать все с начала. И вот так я воспользовался этим благом!

Я даже не заметил, что у старика закончилась вербена, и он не имел возможности достать ее в период массового закрытия цветочных лавок и оранжерей, сделал легкой добычей для ночных тварей и едва не потерял его. Я насмехался над горем Дюкре, людьми, знакомыми мне с раннего детства, не сожалел о друге, которому не повезло, в отличие от меня. Бездушно отвернулся от Золтана, даже не попытавшись исправить ситуацию, а ведь он всегда понимал и поддерживал меня. Утратил уважение Женевьев; вспоминая выражение ее глаз, отчаянно хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Да что там, растеряв остатки мужской чести, я желчно считал, что

сограждане чем-то мне обязаны, упивался кровью напуганных домохозяек и пожилых торговцев.

Лорд Гэбриэл, принимая решение завершить мою инициацию, когда-то справедливо опасался, не желая пускать в мир очередного монстра. Мой мудрый создатель лучше других знал, как легко слиться с мраком, и как непросто, однажды ступив, свернуть с этого пути. Не зря предупреждал: «Не разочаруй меня».

Всю глубину собственного падения я ощутил в полном объеме. А это уже немало. Впустую заниматься самобичеванием и рвать волосы на голове – не в моем характере. Пора принимать решение. Не так уж много у меня

вариантов: продолжать скольжение вниз или, ухватившись за последнюю соломинку – великую силу отеческой любви Гаэтана, сделать все, чтобы вернуться. Пережив очищающий катарсис, я понял, что мне вновь хочется

почувствовать утраченный вкус жизни, наполнить ее смыслом и яркими красками. И, по крайней мере, пока мне есть ради кого жить, есть тот, кому я нужен, я не имею права выбирать легкий путь.

За окном рассвело. Весело защебетали птицы. Погромыхивая по мостовой, проехала тележка молочника. Сквозь щель между портьерами проникло солнце, узким лучом медленно приближаясь к моему креслу. Запахло свежей выпечкой, кухарка поставила в плиту круассаны. Скоро должна явиться горничная. Отец заворочался во сне, похоже, просыпается. Я отметил, что невольно прислушиваюсь к его дыханию. Начинался новый день.

Глава 03.

Почему мне не дает покоя мысль о положении дел в городе, относительно разгула и беспутства расслабившихся после войны вампиров? Да что там вампиров! Я же читал в газетах о вопиющих происшествиях в прошедшее полнолуние – в пригороде растерзано несколько семей, только что вернувшихся в свои владения земледельцев, пара свидетелей, чудом оставшихся в живых, рассказывают о бешеных диких зверях, демонах и монстрах в ночи. Мне тогда недосуг было вникать, сам не хуже того монстра был. Однако память услужливо вернула упущенное. Городские власти списали на послевоенную истерию и постарались дело замять, успокаивая население обещаниями вскоре навести порядок. Наверняка сейчас министр Катри рвет и мечет, ведь кровавые бани оборотней, это его непосредственная ответственность.

Впрочем, скорее всего, городские власти не впервой сталкиваются с подобной проблемой, и рано или поздно порядок будет наведен. Совет существует не для красоты, их обязанность справиться с угрозой для жизней

горожан, и, что еще важнее, с вероятностью разоблачения видов. Но как именно это происходит? Вариантов, на мой взгляд, много. Не будет ли проблема решена по примеру зачистки катакомб? Когда по городу просто пройдет чья-то сильная рука и сметет неугодных без суда и следствия, а те, кто избежит участи, научатся таиться. Решение вполне в духе Совета - без лишних усилий и пыли избавиться от мороки. Лично меня подобное не