Дорогами судьбы

– Сейчас пообедаем, и к кузнецу сходим, подковы проверим, железа в дорогу прикупим, а завтра дальше поедем, спешить нам некуда.

Оруженосец лишь кивнул, и гвардеец порадовался правильно выбранному помощнику. Сиротское существование приучило парня держать все в себе, и не задавать лишних вопросов.

Раздраженный трактирщик бросал недовольные взгляды на подавальщицу, сновавшую с кухни наверх – похоже в лучших покоях разворачивалась гулянка. Амиран цыкнул сквозь зубы и указав глазами на шуструю девицу прокомментировал Ивэну:

– Не закончив дела, пьют, значит, на удачное завершение и не надеются. Думают, что их тут зря оставили, вот и пользуются моментом.

Тут с кухни показалась еще одна румяная толстушка и Амиран ласково ее окликнул:

– Красавица, нам бы обед поплотнее, да морсу холодного.

Девица рассмеялась:

– Разве столь любезные господа откажутся от вина?

Амиран ухмыльнулся, быстро корректируя поведение:

– И то верно, принеси для меня кувшинчик, парнишке рано еще к хмелю привыкать.

Быстроглазая подавальщица махнула юбками и убежала на кухню. А к гостям неспешно подошел трактирщик:

– Господа, прошу меня извинить, но я велел перенести ваши вещи в одну комнату, гостей прибыло.

При упоминании «гостей» взгляд хозяина трактира упал на растрепанную и помятую девицу, ссыпавшуюся с лестницы в кухню.

– Ничего страшного, сударь, соберете нам в дорогу еды дня на три-четыре, и мы не в обиде.

Трактирщик просветлел лицом, с наличностью в деревне всегда туго, а вот мясом да хлебом откупиться чего проще?

– А хватит ли нашим коням овса, – вновь озаботился гвардеец, – а то смотрю молодчики прибыли больно шустрые.

Провожая взглядом все ту же девку, вынырнувшую из кухни, с тяжело груженым подносом в руках. Трактирщик вновь поморщился, словно от зубной боли:

– Это гвардейцы герцога Сиральда, они в праве есть и пить три дня в любом трактире на землях герцога.

Амиран понятливо кивнул:

– И частенько они так наезжают? Небось, убыток большой выходит?

– Еще какой! Все вино выпьют, девок изомнут, посуду побьют, да все напакостить норовят. О прошлом годе телегу на сарай закинули, а нынче сено спалить хотели. Вздохнув, трактирщик сурово глянул на пышку принесшую поднос с похлебкой и кувшином вина:

– Поворачивайся шустрее!

– А я что, обиженно протянула та, только поднос собрала – Катря прибежала, и утащила господам на верх.

Трактирщик только рукой махнул и вернулся за стойку. Гвардеец принялся неспешно хлебать мясной суп, заправленный до густоты жареной мукой и луком. Оруженосец старался ему подражать в неторопливости, но порою срывался на жадное чавканье – сказывалась привычка, есть быстро и что успеешь. В королевских казармах постоянно стояла сотня гвардейцев, и соответственно сотня оруженосцев, и многие из них жили только тем, что давали дворцовые службы.

– Легче, парень, легче! На вот зажуй!

И гвардеец протянул парнишке кусок хлеба с салом и пару зубков чеснока.

– В дороге чеснок первое дело. Во дворце конечно дамам не нравиться его дух, а вот в походе и от цинги убережет, и желудок отваром поправит, и любую кашу сжуешь не морщась.

Размеренный голос старого воина успокаивал Ивэна, и он жевал медленнее.

– А еще хорошо с собой сало возить – и сам поешь, и сапоги от воды защитишь, и оружие от ржавчины. Оно конечно благородные чаще воском пользуются, мол воняет сало, да где ж его воску того напастись, а сало в любом трактире прикупить можно.

Парнишка слушал поучения как сказку на ночь и вскоре утомленный едой и впрямь начал клевать носом. Расплатившись за обед, Амиран утащил его в комнату – отдохнуть, ночь предстояла не простая.

Глава 14

Герцогиня и воительница приблизились к стоянке племени на расстоянии трех полетов стрелы, Сатра велела Гелле спешиться:

– Здесь остановимся и поедим. Думаю, кто-нибудь из мальчишек нас заметит, и я смогу отправить матери весть.

Гелла не возражала, она не привыкла к таким долгим перегонам, да и жара ее утомляла. Сатра оглядевшись, отыскала по известным ей приметам маленькую низинку с чахлыми кустиками зелени и принялась копать. Твердая сухая земля поддавалась неохотно, воительница, напрягая мышцы, выдалбливала кинжалом ямку. Постепенно почва увлажнилась и углубившись еще немного Сатра выгребла чашкой комки.

– Подождем, скоро будет вода.

– А как ты узнала, что здесь вода близко?

– Все просто, видишь, здесь самое низкое место в окрестности и кроме того эта травка, – девушка прикоснулась к тусклым зеленым листочкам, – имеет очень короткие корни, в этот сезон без близкой воды ей не выжить.

Гелла рассмотрела невзрачные листочки, и потерла руку о платье, ей захотелось сделать набросок грозной воительницы, бережно прикасающейся к хрупкой зелени. Но Сатра вдруг сделала строгое лицо и проговорила, не поворачивая головы:

– Ты слишком громко дышишь, Сурок, и твои ножны скребут землю.

Из-за небольшого пригорка поднялся смущенный подросток с волосами, подобранными в хвост, приблизившись он вежливо кивнул гостье племени, и почтительно склонился перед воительницей:

– Госпожа Сатра, мать племени просит вас не возвращаться в стойбище до высокой луны.

– Передай матери, что мы встретили вампиров, проходящих через наши земли, и это еще не все, что я знаю.

Мальчишка вновь поклонился и не скрываясь пошел к стойбищу, а Сатра продолжила вычерпывать из ямки мутную жижу. А Гелла задумчиво принялась обламывать толстые стебли сухой травы для небольшого костра. Вскоре костер горел, в горшке булькал суп, а Гелла усевшись на свернутое одеяло, ловко соединяла иголкой два расшитых кожаных лоскута, мастеря нечто непонятное. Воительница обихаживала лошадей стараясь держаться подальше от герцогини, внезапная откровенность в пути смущала обоих девушек. Но вот уже и солнце село, Гелле пришлось убрать все в корзинку и доставать миски и ложки:

– Сатра, пора ужинать.

Воительница хлопнула по крупу лошадь, отправляя пастись, и вытирая руки травой, подошла к огню. Суп упрел в кашу, но девушки погрузившись в свои мысли этого не замечали, и только вымыв миски и устроившись на одеялах, глядя на рдеющие угли, Гелла попросила:

– Расскажи мне о нем.

– Зачем? – глухо спросила воительница.

– Тебе будет легче. Я не понимала, как устала от дворца, пока не рассказала тебе, ведь больше мне поговорить было не с кем. Подружки завидовали, мама растерялась, она думала, что принц подождет моего двадцатилетия, а отец вообще ничего не хотел слушать о женских делах.