Дороги богов
Шрифт:
Но если бы хоть кто-нибудь мог понять, до чего же мне хочется жить!..
Глава 12
В тот день отгремела первая гроза, и старый жрец принес благодарность Перуну за благословение полей. По приметам выходило, что надо ждать доброго урожая.
Будимир, заставший Огнеслава и остальных перед изваянием, не стал мешать жрецам, но когда они, проведя зачин и благословив собравшихся гражан на трапезу, удалились, разыскал их у землянок. Подходя, он сорвал с головы шапку, отдал поклон и заговорил, равняясь:
— С
Зарница невольно отступила на шаг, словно речь должна была пойти о ней. Будимир заметил ее напряженное лицо, но не повел и бровью, словно не узнал девушку.
— Я о благословении для дела моего богов просить хочу, — сказал он. — Испросите у Светлых для меня подмоги и удачи, а уж я любые жертвы им принесу. Меня вы знаете — я за свое дело и кровь девицы пролить готов, коли что!.. Вам их помыслы ведомы — замолвите за меня слово.
Огнеслав покачал головой, про себя удивляясь упрямству ладожского князя.
— Я помыслы богов чую, — молвил он. — Уж коли они благословения на что-то не дают, их проси не проси, а лишь хуже сделаешь. И вперекор им идти — самому себе яму рыть. Остановись, княже! Гляди, как бы худа не было!
— Это что же! — вспылил Будимир. — Без божьего благословения и жить не моги!.. А я докажу! Не вы — так мой человек все сделает, и Перун увидит, что я могу! Я докажу, что у меня есть сила и право той силой пользоваться!
Четверо жрецов молчали. Напоровшись на стену их немоты, Будимир отшатнулся и, как в последнюю надежду, вцепился в Зарницу, встряхнул ее за плечи:
— Ты-то веришь мне, Перуница? Ты мне во снах являлась — должна лучше прочих ведать, что на самом деле боги Светлые себе о нас, людях, мнят!.. Ну, молви слово, что я могу вершить задуманное! И что человек может заставить богов замечать себя и служить себе!.. Я буду самовластным князем и по-княжески буду решать, как мне говорить с богами, какие им жертвы нести!
— Худое ты задумал, князь! — попробовал усовестить его Ведомир. — Слухами земля полнится — о новой усобице печешься!.. Гляди, не истощилось бы терпение богов!
— Я во славу их кровь человека пролить готов! — Будимир, как сокол, вскинул голову, дернув кадыком. — Принесу жертвы — умилостливлю Светлых! Раз говорил и еще повторю — не поскуплюсь ни добрым молодцем, ни красной девицей!
Словно пред ним уже был назначенный в жертву Перуну человек, князь с силой сжал плечи Зарницы. Девушка онемела от пышущей из него ярости и разлепила губы лишь единожды, чтобы выдавить:
— Любишь без дела чужую кровь лить — гляди, как бы свою пролить не пришлось вскорости!
Услышав ее слова, Будимир отшатнулся, словно его ударили по лицу. Несколько мгновений он глядел на Зарницу, потом отодвинул ее от себя, прошептал: «И ты тоже!» — и, чуть пошатываясь, пошел прочь.
Четверо жрецов смотрели ему вослед.
— Быть худу, — вздохнул Милонег.
— Вот что, брате. — Огнеслав взял его за плечо. — У тебя ноги полегче. Поспеши-ка в Новый Город, к князю-старейшине Гостомыслу. Упреди его о замыслах Будимира Ладожского. Гостомысл Буривоевич
ему дед. Должен усовестить внука… Ежели его еще можно остановить!Милонег поправил пояс и, не сняв жреческой долгой рубахи, скорым шагом поспешил в другую от князя сторону — к берегу Волхова, где на причале стояли лодки.
А Огнеслав и Ведомир не отправились по домам — остались ждать князя Будимира. Они верили, что ладожанин еще покажет себя.
И не ошиблись. Ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к закату и возле Перыни стали затихать игрища, а люди понемногу расходились, десятка два всадников подъехала к воротам. Упрежденные мальчишками, Огнеслав, Ведомир и Зарница вышли встречать.
Это был долгожданный Будимир со товарищи — узнался ладожский жрец Силомир, ближний Князев боярин Твердята и юный меченоша Мирослав, ведущий в поводу коня. Поперек седла был брошен связанный по рукам и ногам незнакомый человек.
Огнеслав вышел вперед, останавливая идущего впереди широким шагом Будимира:
— Что угодно тебе здесь, в доме богов?
Князь остановился, не выказывая ни страха, ни гнева.
— Ты сам знаешь что — спокойно ответил он. — Я обещал Перуну жертву за свои дела и сегодня пришел исполнить обещанное!
Связанный человек чуть пошевелился, приходя в себя. Его сдернули со спины коня, поставили на ноги. Старый жрец окинул его взглядом. Это был крепкий, сильный мужчина, еще молодой, по летам моложе князя. И по его лицу было видно, что он вовсе не желает умирать и жадно прислушивается к словам спорщиков, черпая в них надежду или поражение.
— Его? — качнул головой он. — Да, Перун любит, когда на алтаре льется кровь, но не людская и добровольно отданная.
— Именно его! — прервал Будимир. — Ты помнишь, о чем мы говорили с тобой, владыка? Я не отступлю от своего решения, ибо хочу, чтобы боги даровали мне победу. Они уже послали мне свой знак. Вот, гляди!
Князь махнул рукой, и меченоша Мирослав выступил вперед. На вытянутых руках он осторожно нес длинный прямой меч, рукоять которого напоминала сплетающихся в смертельном объятии змей.
— Сей меч мне богами предначертано было поднять против врагов земли нашей. — Будимир бережно коснулся червленой рукояти и кивком отпустил меченошу. — Уже и без него общими силами сумели мы скинуть урман с нашей шеи, а теперь и вовсе на нашей стороне победа окажется. Так пусть же жертва прославит бога, ради чьего имени я иду в бой. А этот человек еще и чужеземец и…
Не найдя сразу слов от возмущения, Огнеслав пристукнул посохом о землю.
— Ты хочешь осквернить алтарь Перуна кровью иноверца? — загремел его голос, обретая юношескую мощь, и многие спутники Будимира встревоженно переглянулись. — Опасайся вызвать гнев Перуна!
— Боги на моей стороне, — не сдавался Будимир. — Я князь, со мной сила. Эта жертва будет угодна Светлым — я так вижу!
Он верил в то, что говорил, — Зарница чувствовала его уверенность. Но неужто его чувства столь сильны, что он, неглупый, прозорливый, не догадывается о сомнениях?