Дороги и перекрестки

«Все вещи происходят из естественных законов. Многие тысячи лет назад люди уже складывали свою гармонию и качества. И они приходят опять еще учиться, от всяких проявлений».

У меня нет ничего, но мне ничего не нужно, я не жду.

Крошки

Растопить в весенних лужах кусочки счастья и надежды, под дождевыми каплями размягчиться и остыть, вымокнув до ниточки. Крошечки. Маленькие ручки тянутся ко мне, беспомощные, детские. И главное сейчас – успокоить и успокоиться. А дальше будь что будет.

Ты кричишь и прячешься от посторонних взглядов, в светлой комнате, в кроватке, как когда-то в утробе матери. Сжимаешь крепко кулачки, приникаешь к родной груди, а потом засыпаешь у меня на руках.

Ты очень серьезен. Ну же, улыбнись! У тебя впереди целая жизнь, знаешь ли ты об этом? Ты подрастешь вскоре и уже не вспомнишь, как ты явился сюда, что было до и что будет после, как тебя ждали, звали, целовали, веселили и шептали лучшие слова на свете. Тебя обратят в незнакомую тебе дотоле веру, ты будешь верить всем: родителям, дедам и сестрам, любым прохожим; во все: в невидимое, неосязаемое, непознаваемое, неслышимое, существующее за пределами сознания и твоего понимания. Ходить в церковь и ставить свечи за здравие, за упокой и учиться смирению. Потом выбегать из церкви, считать звезды и мечтать.

И когда ты сама смирилась?

К двадцатилетию, наверное. Я отдала мечты снам, любовь – детям, дороги – путникам, дом – отшельникам, свечи – священникам.

И что же осталось у тебя?

Круговорот.

Жалеть себя – занятие недостойное, сколько в вас неразумности.

Вы, наверное, по воде ходите.

Нет? Как удивительно.

Я думала, вы боги.

Вы такое говорите, что сердце содрогается.

Вы знаете так много: и что такое хорошо и что такое плохо, и сколько заповедей у Христа, и смертных грехов сколько и что ждет всех нас впереди.

А дети живут в мире обещаний и полуслов.

Я – мать.

Но я не знаю, как объяснить, что было подарено тебе. И как сказать тебе, что ты, мой малыш, знаешь о жизни больше меня, твоей матери?

Помнишь ли ты?

…Все – повторяю – безглагольнееПространство жизни: место дольнее.– Мне хорошо. Но ты, мой свет,В себе ли тут? – И да, и нет.Татьяна Бек

Посвящается Зинаиде Лопатиной

Я порву все до последнего листочка. Бумага хранит воспоминания и даже прикосновения, отпечатки пальцев, твоих и моих.

Ты сожжешь ежедневники и мятые тетрадки, вольный огонь разъест строчки верлибров, стихи превратятся в золу. Я буду танцевать на ней, а меня ведь тоже сожгут, пусть позже.

Всю жизнь я посыпала Будду пеплом, простят ли мне?

Я буду целовать тебя, шептать «Прости», боясь причинить вред присутствием, жизнью, случайностью, неосторожностью, своей неосмотрительностью.

Помнишь ли ты?

Я не могу вспомнить, что было в прошлом, что было вчера.

Была ли я?

Ты говоришь, я всегда убегала ото всех и отовсюду.

А я помню только сны, солнце на закате, огненный шар, укрывающий все страхи.

Как нелегко быть легкой и беспечной, прости.

Я чувствую лишь собственную цельность от бесцельного существования, бесконечного хождения по прямым линиям.

Как непросто найти себе применение. А может ли быть у человека назначение?

Ты уже не помнишь, что значит дышать и видеть, я скучаю по тебе, твое назначение – создавать, хранить и дарить красоту.

Я устала от снов и пробуждений, это так похоже на сансару, прости.

Ты говорила, я не знала трепета, но сегодня я дрожу.

«Не причини вреда».

Так страшно уколоть и сбить, ужалить, укусить, напасть нечаянно, предательски забыть, не чувствовать ни жалости, ни боли.

Побудь со мной еще немного, поговори, понаблюдай за мной, не плачь и не жалей, коснись меня небрежно и проводи в затерянный далекий край, где гора Кайлас, холмы неземные и реки, подними на высоту, от которой разрываются легкие и кружится голова.

Крылатое время быстротечно, мгновения сменяют друг друга, проходят годы, бесшумно, но очень спешно. Похоже Бог – художник-импрессионист, с холстом, фантазией безгранной и с красками в руках. Он нас малюет, создает, а мы ворчим и прячемся стыдливо.

Задерни шторы, давай заварим крепкий чай, включим музыку, послушаем сюиты, ни слова, дальше – тишина.

Давай не будем вспоминать, что было, историй прежних, пыльных, старых, я помню только сны.

Давай не будем думать, что ждет нас завтра.

О времени забыть бы, оно и так крылато.

Сахарное сегодня пахнет стариной

Жизнь болезненна. Каждое мое движение – ошибка, каждое мое слово – ошибка. И за каждую из этих ошибок приходится дорого платить… Будущее у нас похоже на какую-то бескрайнюю бессонницу, а человек на улитку, его слизистое прошлое тянется за ним, как призрачный след, а будущее ему приходится взваливать себе на плечи, как домик, в который он, скрючившись, забирается каждый вечер, чтобы переночевать.

М. Павич

Сахарное сегодня пахнет стариной.

Солнечные блики на старых простынях, подушках с вышивкой в цветах.

Старые ежедневники и книжки записные – чтобы помнить, какими были разные города, люди и чужие слова.

Множество оттенков, нюансов и тональностей.

Память моя, как старый чердак с залежавшимися пыльными вещами, найдешь, что хочешь.

Зеркала, капли воды, водоскат, чайные розы.

Кондитерская «Золотой колос», пирожные буше.

Распятие и рябина, старые поверья.

Душа весит двадцать один грамм.

Куда ночь, туда и сон, а он ведь сбудется, однако.

Кусочек солнца – сердолик. И запах лета, моря и песка. Камни с дырочкой на счастье. Давай, загадывай желание!

Стихи, амфибрахии и ябмы, верлибры, палиндромы.

Пустые дни…

Скрипят сухие стены. Мы не одни,

А дни обыкновенны.

Таро, двенадцатый аркан.

Нет правды в ожидании.

Свечи, мантры, четки аметистовые, деревянные, стеклянные.

Научись жить в мрачном российском королевстве.