Дороги Нестора Махно

И снова статья «О Махно»:

«...Кто же такой Махно? — национальный герой (так описывет в “Известиях”А. Сергеев) ...Развивая свою боевую деятельность, Махно занял Синельниково и двинулся на Екатеринослав, где было несколько тысяч петлюровцев. 600 человек махновцев разогнали 7 тысяч петлюровцев и овладели всеми правительственными зданиями. Сам Махно, осыпаемый пулями, отстреливался из оставшейся трехдюймовки до последней минуты...

Махновцы отступили, оставив в Екатеринославе на память о себе развалины разбитого квартала, из которого по отступающим махновцам стреляли из винтовок и пулеметов...

Махно был назначен командиром бригады Заднепровской дивизии, и ему было дано одно из самых серьезных военных заданий — разбить добровольцев и очистить железную дорогу до самого Бердянска...» [296] .

Мы с надеждой читали эту статью и хотели верить, что все образуется.

Мысленно возвращаясь к недавно прошедшему бурному совещанию сделал вывод, что наши идеологи способны критиковать чужие ошибки, но неспособны, что-нибудь делать практически. Они критиковали всех и вся, но не анализировали своей деятельности, чем выявляли совершенное мальчишество и политическую близорукость.

296

Известия. Орган Всероссийского исполнительного комитета Советов крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов и Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов. 1919. 6 апреля.

Проповедуя конечную цель — анархическую коммуну, они не знали, как взяться за это практически.

Масса была чрезвычайно далека от теоретических выкладок анархо-коммунизма. Нужны были революционные практические примеры переустройства жизни в создаваемом обществе.

Наша свобода и демократия обеспечивала веру населения в честное счастливое будущее именуемое анархо-коммунизмом. Строилась эта вера на добровольности и доверии масс своим избранным командирам...

Но что делалось?

Удивительно, за что только Совправительство преследовало идейных анархистов? Они, ведь, были оторваны от массы на столетия, и эта масса очень плохо поддавалась обработке анархо-коммунистической идеологии и поэтому они были совершенно не опасны для государства.

Это секта, и не будь в их руках бомб, она умерла бы естественной смертью. Не прими их махновщина под свою опеку, они бы в своем зародыше завяли, как цветы, а в лучшем случае, пребывали бы в подполье. Как только Красная Армия соединилась с махновщиной и открыла им с севера на Украину дорогу, анархисты съезжались со всех концов России в Гуляй-Поле, где повстанцам рассказывали о большевистской Чека, насилии и прочее. Как будто эта война была не гражданская.

В это время анархистов в махновщине было очень много. Но, что они делали? Ничего и ничего реального!

Кроме пустой критической болтовни на большевиков и высасывания из Гуляйполя денег для «дела подполья», они разлагали махновщину изнутри, как только хотели. А была настоящая возможность на деле осуществить хотя в одном месте анархический строй; можно было от лозунга и выкриков о советском строе и самодеятельности масс, перейти к практическому осуществлению экономического строительства. Много можно было сделать, было кому, но не хотели анархисты очернить себя работой и сомнениями. Можно было организовать показательные анархические коммуны — было где, но кто за это брался?

На героизм трудовой будничной работы по созданию нового общества они оказывались не подготовленными и не способными.

Народ наш добрый. Но ведь, действительно, как для «доброты, доверия», так и для «злости, недоверия»нужна пища, нужен целый ряд раздражителей, которые разовьют и укрепят именно эти черты.

Махновщина добрая, доверчивая, она пустила в себя комиссаров, назначенных неизвестных ей командиров. Позволяет агитировать, пропагандировать, издавать и распространять коммунистическую литературу, создавать коммунистические партийные ячейки и т. д. Терпит в своем тылу, в своих хатах действия продармии, Чека, всевозможных «экспедиционных отрядов», мирится с оскорблениями, унижениями, часто с беспочвенными репрессиями и т. д. Все у нас стерпят, кроме жестокости, лжи и лицемерия.

Вступай, агитируй, привлекай на свою сторону, выражай волю большинства — тебя на руках носить будут.

Но не насилуй, не топчи, не издевайся, пользуясь доверием, этого тебе никогда не простят.

С такими рассуждениями мы приближались к Волновахе.

Приняв штаб боевого участка от Ивахнина, который по назначению штаба бригады должен был занять пост коменданта ст. Пологи, я принялся за реорганизацию частей.

На 6-е апреля по всему фронту Заднепровской дивизии в Одесском, Крымском, Таганрогском направлениях шли ожесточенные бои. 6-го апреля Григорьевым была взята Одесса и он телеграфировал:

«После неимоверных усилий, жертв и тактических маневров французы, греки, румыны, тюркосы, добровольцы и прочие наши враги разбиты под Одессой наголову. В страшной панике бежали, оставив колоссальные трофеи, которые не поддаются учету. Бегство противника было настолько велико и панически, что даже д’Ансельм просил хоть 3 часа для отхода, но ему в этом было отказано, и он удирая забыл свой чемодан» [297] .

Предсовнаркома Украины 9 апреля приветствовал войска. Он писал: «...взятие Одессы имеет самое широкое мировое значение. Крепость международного хищнического империализма на юге Украины пала в тот же день, когда телеграф нам сообщил радостную весть о провозглашении Советской Республики в Баварии и о вторжении наших войск на Крымский полуостров. Перед победителями под Одессой открываются новые перспективы: к нам взывают о помощи восставшие рабочие и крестьяне Бессарабии, Буковины и Галиции. Им через Карпаты протягивает руки Красная Армия Венгерской Социалистической Советской Республики. Рабочие и крестьяне Украины уверены, что их революционный авангард — Украинская Красная Армия — будет и впредь проводить свой лозунг — “Вперед, вперед, всегда вперед”.

297

А. Белаш ??? Или текст данной сноски потерян.

Предлагаю представить к почетной награде особо отличившихся командиров и части, а также руководителей Одесской операции. Одновременно с ними, представить к почетной награде отличившихся под Мариуполем красноармейских (махновских — А. Б.) частей и командиров...» [298] .

На сообщение командукра о представлении т. Скачко к награде за Одесскую операцию, Скачко ответил: «Оставьте В. А. ...Награждайте Григорьева, награждайте военспецов, награждайте тех, кого надо подкупить для революции, а мы, коммунисты, будем работать и без всяких блестящих побрякушек» [299] .

298

Там же. С. 249–250.

299

ЦГАОО Украины. Ф. 5. Оп. 1. Д. 377. Л. 28.

Большой вред делу борьбы красных приносило старое офицерство, которое мобилизовывалось, а то и добровольно с враждебной целью переходило на службу в Красную Армию. Из тех десятков тысяч офицеров, находящихся в военном ведомстве, которыми хвастал Л. Троцкий, называя их «военспецами», определенная часть была явными агентами белогвардейщины.

Так начальник штаба 9-й армии (а впоследствии командарм 9) Всеволодов, перебежавший к белым, вредительски планировал операции на плацдармах за Северным Донцом, что привело к огромным потерям. В штаб Наркомвоендел Украины пробрались агенты Деникина — полковник Соколовский и другие, которые всеми способами стремились сорвать меры, направленные на оказание помощи Донецкому бассейну со стороны Украинского фронта. Особую почву для интриг представляли повстанческие части.

Дезинформация о положении на фронте, интриги вокруг талантливых, пользующихся авторитетом командиров; передача противнику секретных сведений, задержка пополнений и боеприпасов, дробление воинских частей, посылаемых на фронт, срыв формирований, внедрение своих агентов в войсках; «бумажные мятежи»и «контрреволюционные выступления», которые потребовали десятки тысяч солдат на внутреннем фронте — далеко не полный перечень из арсенала вредительства. Особенно от их «деятельности»страдали повстанческие войска.