Дороги снов

Окно было чуть приоткрыто, и свежий ветер шевелил тонкую кисею занавесок. Пахло лимоном и ванилью, как в глубоком детстве, когда нянюшка приносила в постель первый завтрак. Чайник на плите. На столе у окна – чайная чашка, мед и сухарики. После нагрузок есть не хочется, кровь не спешит возвращаться к желудку, а вот пить... И сладенького. Как угадали? Рядом со столом материализовалась вчерашняя девица, подобравшая волосы в слабый узел с выпущенными у висков прядями и сменившая изодранную хламиду на строгое серое платье. Да, сегодня она выглядит немного приятнее: даже зеленая бледность лица сменилась легким оттенком слоновой кости.

Я пристально рассматривал ее, стараясь вывести из равновесия, но она с невозмутимой полуулыбкой наливала чай в мою любимую чашку... м-м-м, как пахнет... Превосходно! Так вкусно не заваривал чай даже Учитель Доо, а он был признан мною настоящим мастером чайной церемонии. Я знаю, о чем говорю – таких мастеров повидал немало, сестры учились у лучших. Хотя, конечно, могу быть пристрастным: после тренировки любой веник кажется ароматным жасмином...

– Как тебя зовут? – я постарался не размякнуть и придал лицу самое что ни на есть типичное выражение «высокомерного засранца Иса».

– Сарисса, мой господин, – прошептала она, склоняясь в поклоне.

Во-о-от, совсем другое дело. Я еще научу вас уважать хозяев!

– Странное имя. Что ты пела вчера, Сарисса? – надменно спросил я. – Какие-то нескладушки, простонародные частушки! «Затмевает – освещает»... элегантная рифма, ничего не скажешь.

Такую рифму использовал в детстве я сам, за что был нещадно морально бит эстетками-сестренками, сплетавшими весьма неплохие вирши. Я уже знаю цену своему сочинительству, просветили. Необразованность и небрежность. Ну... если не считать главного преступления сочинителя: отсутствие таланта. Но теперь их уроки по «куращению» младших пригодились и мне.

– Не в рифме дело, господин. Дело в красоте! – запальчиво возразила мне девица, но тут же снова опустила глаза и перешла почти на шепот. – Княжна Хэбиюки так прекрасна...

– Ты не могла видеть ее, – возмутился я. Девчонка изображает из себя невесть кого. Княжну какую-то придумала, – Фреска почти не заметна...

– Я не фреску заметила, господин, хотя она нарисована гениально, – упрямо возражала Сарисса, но я уже не прерывал, подкупленный столь откровенной лестью, – Свет красоты... он прорвется и сквозь стены. Мудрец видит то, что скрыто, он прозревает внутрь, в суть вещей, в глубину мира, а красота идет из этой глубины. Всегда проявляется. Ее не скроет тело, одежда, ум и глупость... Она просто есть, и в ее сиянии все становится одновременно и важным, и ненужным. Благодаря ей в этом мире есть то, ради чего следует жить. Мудрец ищет смысл в глубине, а красота из глубины наделяет смыслом вещи, людей... каждый наш день...

Короткие сухие хлопки раздались от входа. Учитель Доо, аплодируя, плыл к столу:

– Да ты мудрец, девонька, – улыбнулся он покрасневшей служанке.

«Ну уж точно не красотка!» – мысленно ухмыльнулся я, с интересом разглядывая порозовевшие скулы девицы. Почему-то захотелось сказать еще какую-нибудь колкость... Странно. Обычно к окружающим женщинам я относился с ровной приязнью.

– Плесни-ка старику чайку... да-да, в эту чашечку. Как спалось на новом месте? – наставник приземлился в облюбованное массивное кресло.

– Благодарю, господин, – она подала чашку с поклоном.

– Превосходно, – Учитель Доо явно испытал удовольствие от парящего над емкостью с напитком запаха.

– Может ли узнать ничтожная круг своих обязанностей в этом прекрасном доме? – девица явно дерзила.

Учитель невозмутимо отпил глоток и многозачительно зажмурился:

– Можешь. И ты, и твой...

– Дядюшка, – подсказала она, с готовностью.

– И дядюшка тоже, – как ни в чем не бывало продолжил Учитель Доо, словно не заметив, что его прерывали. – Мы обо всем поговорим через час. Жду всех в своем кабинете.

Кабинет Учителя Доо не претерпел никаких изменений: груды книг и бумаг на столе, набор для вина на каминной полке – словно он и не собирался в поход. Нас с нанимаемыми разделяла столешница, подчеркивая разницу в положении и статус хозяев, но тон беседы был задан вполне корректный. Я высказал свое предложение о месте их обитания в нежилом крыле дома, что было одобрено Учителем. Строго наказал поддерживать порядок в наших апартаментах. Сад? На усмотрение фэншуй сеншэня. Пусть делает с ним все, что сочтет нужным. Песочницу трогать не стоит, по возвращению мы еще воспользуемся ее ресурсами. Подчеркнул, что в саду есть захоронение – с ним тоже нужно обращаться уважительно...

– С каким именно? – уточнил Барлу, уже посетивший сад и, видимо, нашедший немало возможностей для применения своих умений.

Интересно... у меня под носом скрывалось кладбище? Учителя Доо тоже заинтересовали слова садовника, но это было заметно только его ученику.

– Могилы старые, времен основания поместья, – пояснил тот. – Могу выяснить их происхождение...

– Это было бы неплохо, – важно одобрил я. – Ну, и сами разберитесь, что нужно сделать, чтобы души умерших не тревожили покой живых.

Кажется, моя любопытная Нила получит свою историю о славном предке и страшной колдунье. Жаль, что сейчас нельзя связаться с семьей, ведь и запас монет пополнить не помешало бы.

Деньги... Почему-то все упирается в презренный металл. Какая сумма уйдет на дорогу, я не знал, но догадывался, что дешевыми путешествия не бывают. Тем не менее, слуг надо чем-то кормить, дом на что-то содержать, работу как-то оплачивать. Сколько наличности оставалось в заветном сундучке? Мы уже немало потратили на экипировку и одежду... Нужно забирать свои деньги у Туркисов, ибо за хранение они тоже берут немалый процент – Мягкое золото жестко стелило и никогда не отличалось скромностью, назначая цену своим услугам.

Учитель Доо быстро набросал на листе бумаги текст стандартного договора найма и объявил о необходимости его регистрации в Управе квартала, чтобы легализовать присутствие в «Доме в камышах» посторонних и официально зафиксировать их пребывание в столице. Заодно подадим заявку на оформление подорожной, без которой наши странствия закончатся на первом же сторожевом посту. Затем он вытащил из рукава узкую полоску фиолетового пергамента... Магический контракт? Наши слуги – не простые люди? Но я не видел в них примет изнанки, даже когда смотрел измененным взглядом... Колдуны? Возможно. Тогда понятна инстинктивная к ним неприязнь – предубеждение против колдунов было старательно вбито в голову отцом, и я от него до конца так и не избавился.

Барлу тяжело вздохнул. Сарисса дернула его за рукав и согласно склонила голову, исподлобья следя за рядами символов храмового наречия, выписываемых Учителем Доо. Наладить контакт с хранителем места, помочь ему осознать свою суть и освоиться в этой реальности. Не выходить на связь с соплеменниками, если это не будет угрожать собственной жизни или сохранности доверенного имущества. В исключительных обстоятельствах разрешается покинуть «Дом в камышах», предприняв меры для консервации хранителя. При прочтении этого пункта старший слуга несколько повеселел, а я впал в недоумение. Что за консервация такая? Как ее производят и для чего? Но слегка скучающее выражение на лице удержал и милостиво кивнул, подтверждая требования, высказанные наставником. Потом узнаю.