Дороги свободы. I.Возраст зрелости

– Марсель, – проговорил он, – не замыкайтесь, умоляю вас: я знаю, как вам неприятно об этом говорить...

– Особенно с вами, – сказала Марсель. – Даниель, вы настолько не похожи ни на кого на свете!

«Черт возьми! Я ее чистота!»

Она снова вздрогнула и прижала руки к груди.

– Я не смею больше смотреть на вас, – с трудом вымолвила она. – Даже если я не стала вам противна, мне кажется, я вас потеряла.

– Знаю, – с горечью проговорил Даниель. – Архангелы легко пугаются. Послушайте, Марсель, не заставляйте меня больше играть эту смешную роль. Во мне нет ничего от архангела; я просто ваш друг, ваш лучший друг. И все-таки я должен сказать свое слово, – твердо добавил он, – потому что я в состоянии вам помочь. Марсель, вы действительно уверены, что не хотите ребенка?

Легкая быстрая дрожь пробежала по телу Марсель, казалось, оно силится развоплотиться. Но потом, будто одумавшись, оно осело на край кровати, неподвижное и тяжеловесное. Марсель повернулась к Даниелю; вся пунцовая, она смотрела на него без обиды, в беззащитном оцепенении. Даниель подумал: «Она в отчаянии».

– Вам нужно сказать только слово: если вы в себе уверены, Матье завтра же утром получит деньги.

Он почти желал, чтобы она сказала: «Я уверена в себе». Он даст деньги, и дело будет закрыто. Но Марсель ничего не говорила, она повернулась к нему, глаза ее были полны ожидания; нужно было идти до конца. «Ах, вот оно что! – подумал Даниель с ужасом. – Честное слово, у нее благодарный вид!» Как у Мальвины, когда он дал ей взбучку.

– Вы! – сказала она. – Вы думали об этом! А он... Даниель, на всем свете только вы один волнуетесь обо мне.

Он встал, сел с ней рядом и взял ее за руку. Вялая, лихорадочная, доверчивая рука: он молча держал ее в своей. Казалось, Марсель боролась со слезами; она тупо уставилась на свои колени.

– Марсель, разве вам безразлично, что маленького уничтожат?

Марсель устало передернула плечами.

– А что вы предлагаете взамен?

Даниель подумал: «Все, я выиграл». Но он не испытал никакой радости. Он задыхался. Вблизи Марсель попахивала, он мог в этом поклясться; это было неуловимо и вообще не было в прямом смысле запахом, но ощущение такое, что она оплодотворяла воздух вокруг себя. И, потом, эта рука, потевшая в его руке. Он едва удержался, чтобы не сжать ее сильнее, ему хотелось выдавить из нее весь сок.

– Не знаю, что можно сделать, – суховато проговорил он, – потом посмотрим. Сейчас я думаю только о вас. Если этот малыш у вас будет, он может стать крушением всего, а может, и удачей. Марсель, вы должны обо всем хорошо подумать, чтобы после не упрекать себя.

– Да... – сказала Марсель, – да...

Она смотрела в пустоту с доверчивым, молодящим ее видом; Даниель подумал о юной студентке, которую он только что видел на фотографии: «Это правда! Она была молодой...» Но на этом неприятном лице даже отблески молодости не волновали. Он резко отпустил ее руку и немного отодвинулся.

– Подумайте, – повторил он настойчиво, – вы действительно уверены, что не хотите малыша?

– Не знаю, – сказала Марсель.

Она встала.

– Извините, мне нужно подоткнуть маме одеяло.

Даниель молча поклонился: таков был обычай. «Я выиграл», – подумал он, едва за ней закрылась дверь. Он вытер руки платком, потом живо встал и открыл ящик столика, стоящего подле кровати: он находил там иногда забавные письма, короткие записки Матье, совсем супружеские, или бесконечные сетования Андре, которая была несчастлива. На сей раз ящик был пуст, Даниель снова сел в кресло и подумал: «Я выиграл, она помирает от желания снестись». Он был рад, что остался один: за это время можно укрепить свою ненависть. «Клянусь, Матье на ней женится, – сказал он себе. – Однако он гнусен, даже с ней не посоветовался. Не стоит, – одернул он себя, сухо усмехнувшись. – Не стоит его ненавидеть, хоть праведные основания для этого есть: у меня достаточно других».

Марсель вернулась с искаженным лицом. Она прерывисто сказала:

– А если я и захочу ребенка? Что это мне даст? У меня нет средств, чтобы одной его вырастить, а он на мне наверняка не женится.

Даниель удивленно поднял брови.

– Но почему? Почему он не может на вас жениться?

Марсель посмотрела на него с крайним изумлением, потом решила засмеяться.

– Но, Даниель! Вы же знаете, какие мы!

– Ничего я не знаю, – сказав Даниель. – Я знаю только одно: если он хочет, следует всего лишь совершить некоторые обязательные для всех формальности, и через месяц вы его жена. Или это вы, Марсель, решили никогда не выходить замуж?

– Было бы отвратно, если б он женился на мне против своей воли...

– Это не ответ.

Марсель немного расслабилась. Она засмеялась, и Даниель понял, что сделал неверный шаг.

– Нет, правда, мне совершенно безразлично, буду ли я именоваться «мадам Деларю» или нет, – сказала она.

– Я в этом уверен, – живо отозвался Даниель. – Я хотел только сказать: а если это единственное средство оставить ребенка?..

Марсель казалась потрясенной.

– Но... я никогда такое не связывала.

Должно быть, это правда. Ее всегда трудно было заставить смотреть фактам в лицо; ее нужно было ткнуть во все носом, иначе она глядела бы по сторонам. Марсель добавила:

– Это... это должно произойти само собой: брак – это рабство, и мы его не хотим, ни он, ни я.

– Но ведь вы хотите ребенка?

Марсель одной рукой опиралась на подушку, а другую положила на бедро. Потом отняла ее и приложила к животу, словно у нее разболелся кишечник; в этом было что-то причудливое и чарующее. Она хмуро призналась:

– Да, я хочу ребенка.

Победа! Даниель замолчал. Он не мог оторвать глаз от этого живота. Враждебная плоть, плоть тучная и изобильная, своего рода кладовая припасов. Он подумал, что Матье желал ее, и в нем полыхнуло пламя удовлетворения: будто он за себя уже отчасти отомстил. Смуглая рука в кольцах застыла на шелке, прижимаясь к животу. Что она чувствовала внутри, эта полнотелая самка, пребывающая в смятении? Как он хотел бы на мгновение стать ею. Марсель глухо сказала:

– Даниель, вы меня освободили. Я... я не решалась никому на свете в этом признаться, в конце концов я стала считать свое желание преступным.

Она с тревогой посмотрела на него.

– Вы не считаете это преступным? Он не мог удержаться от смеха:

– Преступным? Но это же какое-то извращение, Марсель! Вы считаете свое желание преступным, тогда как оно абсолютно естественно?

– Нет, я имею в виду другое: преступным по отношению к Матье. Это похоже на разрыв соглашения.

– Нужно честно с ним объясниться, вот и все. Марсель не ответила, казалось, она что-то проворачивала в уме. Внезапно она страстно сказала:

– Если б у меня был ребенок, клянусь вам, я бы не позволила ему загубить свою жизнь, как я загубила свою!

– Вы не загубили свою жизнь.

– Загубила!

– Нет, Марсель. Еще нет.

– Да! Я неудачница, я никому не нужна.

Он не ответил. Это было сущей правдой.

– Матье я не нужна. Если я умру... он не будет слишком горевать. Вы тоже, Даниель. Да, у вас есть привязанность ко мне, возможно, это для меня самое дорогое на свете. Но я вам не нужна. Это вы мне нужны.

Отвечать? Возражать? Нужно быть настороже: Марсель, казалось, впала в один из своих приступов циничного ясновидения. Даниель, не говоря ни слова, взял ее за руку и многозначительно сжал ее.