Дороги. Часть первая.

— Позволите? — он протянул Ильгет руку. Она бросила извиняющийся взгляд на Дэцина и пошла с Гэссом.

— Ну и дела... — пробормотал командир, — старших по званию обижают.

Гэсс легко и уверенно вел Ильгет. Жаль только, думала она, что Арниса нет сегодня. Ей очень нравилось танцевать с Арнисом. Но и с Гэссом танцевать очень приятно, замечательно. Только главное, не сбиться, на ноги не наступать. Гэсс еще выше и мощнее Арниса, Ильгет ему и до плеча не достает макушкой.

Дети тоже танцевали попарно, мальчишки потешно придерживали маленьких дам за талию, ловко переступали ножками. Это у них получалось отлично, куда лучше, чем у Ильгет. Ну да ладно, что же поделаешь...

Вроде бы, Гэсс доволен.

Дэцин бросил на подчиненного победный взгляд, проплыв мимо в паре с женой Гэсса, Мари. Мари в ДС не состояла, но уж на такую-то встречу ей можно прийти...

Гэсс отвел Ильгет на место, слегка поклонился. Начался общий танец. Ильгет вдруг захотелось побыть одной, как-то устала она от этой музыки, и от мельтешения. Нет, с ребятами хорошо, все они милые, прекрасные, но...

Она просто устала.

Ильгет осмотрелась. Вышла из зала в ближайшую дверь. Миновала коридорчик и оказалась в небольшой комнате, где — вот чудо — горел огонь в самом настоящем камине.

Сегодня и впрямь не жарко. Июль, но уже неделю погода стоит не ахти какая. В Коринте уже взялись за микропогодную регуляцию, дождь разгоняют, а здесь, на Алорке, где живет Иволга, с утра была гроза, а теперь противно и мелко моросит весь день. И прохладно, без плаща и не выйдешь на улицу. В такую погоду горящий камин — это самое то, что нужно... и неужели настоящий огонь?

Ильгет присела перед очагом на низкую скамеечку. Норка подкралась сзади, ткнулась холодным носом в руку. Ильгет рассеянно погладила собаку.

Настоящий огонь. Потрескивает на дровах, рассыпается снопами искр, если поворошить кочергой. Ильгет помешала в очаге, распределяя горящие брикеты.

Хорошо. Удивительно хорошо.

Кто-то подошел, сел рядом. Ильгет обернулась. Иволга смотрела в огонь блестящими серыми глазами.

— Жаль, что Арниса нет, — сказала она.

— У Арниса дежурство, — пояснила Ильгет.

— Я знаю. Тебе хорошо здесь, Иль? Ты не чувствуешь себя... ну, чужой, посторонней?

— Нет. Совсем нет. Мне очень хорошо, Иволга.

— Я спрашиваю потому, что раньше я... у меня было такое. Когда я прилетела с Земли... ну, то есть с Терры. Я одно время чувствовала себя чужой. Никому не нужной.

Ильгет помолчала. Действительно странно, почему у нее нет этого чувства? Ведь должно быть... И даже нет тоски по Родине. Раньше, живя в Заре, она очень тосковала по родному городу. А теперь... Ну тоска по Родине, может быть, и есть, только ведь скоро Ильгет вернется туда. И вместо тоски подступает к горлу неистовый, сжигающий страх. Правда, говорят, что страх — нормальное чувство, просто его нужно преодолеть. Вот теперь вместо любви к Родине остался один ужас перед возвращением туда.

А здесь — очень хорошо. Очень. И вот с Иволгой так хорошо сидеть и просто молчать. Но у Иволги, наверное, все было иначе. Она — милая, хорошая. Ильгет коснулась предплечья подруги.

— Ты была совсем одна здесь, да? А ведь я сразу оказалась не одна.

— Да, пожалуй, — согласилась Иволга, — правда, мы тоже были вдвоем. С подругой. Но она терранка, как и я. И мы чувствовали себя здесь чужими, долго не могли себя найти. Потом она погибла.

Ильгет вскинула на Иволгу блестящие глаза.

— Да, она погибла, — продолжила Иволга спокойно, — ты ведь знаешь, мы работали спасателями. Так получилось. В Космосе. И я была... ну на волосок от смерти, можно сказать. Меня спасли. А потом я подумала, зачем это все... зачем, какой смысл? Хватит с меня. Поселилась на планете, стала заниматься собаками. Я их люблю, знаешь...

— Я тоже, — призналась Ильгет.

— Ну вот, у меня был питомник. Потом муж меня разыскал. Родились дети... Но видно, не судьба мне жить спокойно. Была я хоть обычным спасателем, а теперь вот попала в ДС.

— И мне, наверное, не судьба жить спокойно, — сказала Ильгет, — ты знаешь, когда-то мне казалось, что моя жизнь слишком бесконфликтна. Слишком спокойна. И вот... теперь я не хочу, не хочу ничего, никакой войны, — Ильгет разволновалась, — хочу просто ходить. Дышать. Знаешь как это хорошо, когда дышать легко и не больно, когда этого не замечаешь.

— Знаю, — кивнула Иволга.

— Видеть солнце хочу. Есть, пить. Больше ничего мне не надо.

Иволга обняла ее за плечи.

— Что же делать, Иль, что же делать...

— Я знаю, что не имею права об этом говорить, — продолжила Ильгет, — что я вообще не могла надеяться выжить. Что и сейчас то, что я живу — это чудо.

— Почему не имеешь права? Глупо это. Я, например, тоже была в ситуации, когда выжила только чудом. И не один раз. Пусть и не так ужасно, как ты. Я тебя понимаю, Иль. Только у нас выхода нет.

Ильгет опустила голову. Я боюсь, рвалось у нее с языка. Не хочу туда опять. Очень боюсь. Даже мгновенной смерти — и той боюсь, потому что это все равно больно, все равно успеешь осознать.

Но стоит ли говорить об этом? Все ведь боятся. Надо отвлечься от этого, просто не думать. Лучше думать о чем-нибудь хорошем. Иволга и ее дети...

— У тебя такие дети замечательные...

— Эх, это я знаю! — кивнула довольная Иволга. Ильгет вдруг замолчала. У нее детей не будет. Теперь уже точно, и раньше-то ей говорили врачи, что не будет, а теперь, после всего... Нет, о детях лучше не надо, а то горечь опять прорвется. Муж? Похоже, у Иволги с ним сложные отношения... об этом вот так прямо спросить — не получится.

— Иволга... а твой муж — не в ДС?

— Нет. Он тоже решил, что с него хватит, — медленно ответила Иволга.

— А тебя... ну, за тебя он не боится?

— А я его об этом не спрашиваю, — ответила Иволга как-то резко. Ильгет помолчала.

— А мой... если я его, допустим, найду и привезу на Квирин... он меня точно не отпустит на акцию.

Иволга посмотрела на Ильгет, и та опустила глаза.

— Иль... ты только не обижайся... ты на самом деле хочешь разыскать своего мужа?